Альдо широко улыбнулся ей в ответ. Он взял руку Мари-Анжелин и поцеловал ладонь, как часто целовал жене.
— Будем вместе искать этот выход. Спасибо, Анжелина!
За ужином только и говорили что об истории, произошедшей с Альдо и Адальбером. Альдо рассказал все, что ему удалось узнать о Салиме, не забыв и о предостережении Али Рашида. Удивительно, но реакция Мари-Анжелин оказалась такой же, как и у маркизы:
— Если вспомнить о его предыдущих романах, можно сказать, что Адальбер так и не повзрослел, он все еще находится в подростковом возрасте...
— Ну! Что я говорила! — восторжествовала тетушка Амели.
— С той только разницей, что последний кризис может оказаться тяжелее предыдущих. Эта девушка ведет себя странно: сначала сама навязалась ему в помощницы на раскопках, но как только какой-то хлыщ отобрал у него концессию, тут же и переметнулась на его сторону. Кроме всего прочего, ему ничего о ней не известно, ведь он с неподдельным удивлением обнаружил, что, оказывается, она на самом деле внучка убитого Ибрагим-бея! Плюс ко всему дедушка — единственный из ее родственников, но, несмотря на это, она, приезжая в Асуан, не останавливалась у него, а поселялась у этой Шакияр, даже когда той не было дома... Вот как сейчас, ведь принцесса жила в отеле даже после приема у губернатора.
— Может быть, они родственницы? — высказала предположение маркиза.
— Нет, у Шакияр нет родственных связей с Ибрагим-беем! Не забудьте о том, что сам он говорил о том, что из всей семьи у него остался только один человек.
— Это именно так, — убежденно подтвердила План-Крепен. — Я не вижу другого логического объяснения.
— А молодой красавец, с которым она любезничала на пароходе в Луксоре?
— Если хочешь знать мое мнение, ты сделал слишком поспешные выводы. Ничто не сближает так, как круиз, неважно, совершается он по морю или по реке. А что, если она тогда только что познакомилась с ним? Возможно, я защищаю ее напрасно, но к чему усложнять простые вещи? Оба они молоды, хороши собой и с удовольствием проводили время вместе.
— Я хотела бы уточнить один момент, — проговорила Мари-Анжелин. — По поводу настоящих и поддельных жемчугов. То, что их подкинули вам в комнаты, — дело, я бы сказала, обычное. Более необычно то, что там все перевернули вверх дном, обыскали, вспороли. Как правило, так себя ведут, когда хотят что-то найти, не так ли? Иначе это просто потеря времени.
— Без сомнения, — туманно вымолвила маркиза.
— Но что именно? Вы не догадываетесь?
Чтобы не отвечать, Альдо закурил и предложил сигареты и дамам. Госпожа де Соммьер отважно бросилась в бой.
— Нам ничего об этом не известно! — заявила она, подняв глаза к решетке под сводом, за которой наяривал оркестр (уже давно на сером мраморном полу кружились в танцах пары), как будто испрашивала у неба позволения на такую явную ложь.
— А мы в этом уверены?
— Ну, раз я сказала, конечно, План-Крепен! — рассердилась маркиза оттого, что невольно покраснела и потому, что чувствовала, что ей не верят...
— А что, если мы перейдем на террасу полюбоваться ночным видом? — предложил Альдо, отодвигая кресло, чтобы встать.
В эту минуту в зале появились полковник Сэржент с супругой и тут же внесли разнообразие в затянувшуюся беседу:
— Не желаете ли сыграть в бридж? А то что-то сегодня совершенно нечем развлечься, разве что танцами, а кое-кому остается просто слушать музыку, попивая вино...
— Почему бы и нет! — поспешил согласиться Альдо, хотя сам бридж не любил. Зато тетушка Амели в этой игре была сильна.
Преимущество этого предложения было в том, что таким образом легко можно было положить конец каверзным вопросам Мари-Анжелин, а заодно поближе познакомиться с леди Клементиной. Она его очень интересовала с тех самых пор, как он узнал, что леди — родная сестра суперинтенданта Скотленд-Ярда Уоррена, которого Альдо прозвал Птеродактилем: длинный нос, желтые глаза, голый череп и старая вытертая крылатка, которую он надевал в любую погоду, довершали сходство с доисторической птицей. Правда, крылатка не мешала ему носить под ней хоть и строгие, но безукоризненно элегантные костюмы. И все же, глядя на сестру, трудно было поверить, что у нее такой брат. Он был резок, а она, даже в свои шестьдесят, очаровательна: блондинка с серебристыми прядями в волосах, с прекрасными ореховыми глазами, тонкими чертами лица, правда, кое-где все же прорезанного морщинками, и исключительно милой улыбкой.
Этой самой улыбкой она наградила Мари-Анжелин, произнеся:
— Я в игре не очень сильна, но, надеюсь, меня подменит мадемуазель дю План-Крепен?
— Мне правда очень жаль, леди Клементина, но что-то я сегодня устала: к сожалению, не смогу быть вам достойным партнером. Вы меня простите?
— Ну конечно, дорогая! Но если ваши родственники проиграют, то вина будет лежать на вас, а если выиграют — то не поздоровится моему мужу, поскольку ему придется играть в паре со мной!
— Мы гордо понесем знамя английской кавалерии пред лицом русской артиллерии под Балаклавой! — засмеялся Альдо. — Я ведь и сам не мастер в этой игре...
Они направились к игровому салону, а Мари-Анжелин, попрощавшись, пошла к лифту. Но, вернувшись к себе в комнату, ложиться не стала. Она и вообще-то никогда не ложилась спать до тех пор, пока не поможет маркизе устроиться на ночь и не прочитает ей на сон грядущий несколько страниц очередной книги. В этот вечер, благодаря партии в бридж, у нее освободилось некоторое время, и она решила потратить его с пользой.
Набросив на вечернее платье из голубой тафты легкое пальто (после захода солнца стало прохладно), она сошла в холл и попросила дать ей адрес господина Лассаля.
— К вашим услугам, мадам! Пойдете вверх и налево, а потом еще раз налево и метров двести вперед. Дом называется «Пальмы». Не желаете ли машину?
— Нет, спасибо, не нужно. Мне полезно прогуляться.
Во всяком случае, прогулка помогла ей привести в порядок мысли. Тонко чувствующая натура, она сразу заподозрила, что от нее что-то скрывают, и теперь хотела подкрепить свое мнение, выслушав версию Адальбера. И, возможно, даже попытаться примирить двух таких любимых ею людей. Мысль о том, что эта ссора может развести их навсегда, была ей непереносима: Мари-Анжелин потеряла бы часть столь дорогого ей мира.
Она без труда нашла дом Лассаля, но калитка оказалась запертой, и вокруг царила кромешная тьма: ни в привратницкой, ни в окнах белого дома, видневшегося в глубине сада, не было видно ни лучика света. Возможно, все уехали? По словам Альдо, хозяин почти никогда не выходил за ворота, однако беседа с этим человеком вовсе не прельщала План-Крепен.
На мгновение ее взгляд задержался на черной цепочке колокольчика, рука потянулась позвонить, но тут же и упала: она передумала. Ничто не мешало ей снова прийти сюда днем и расспросить обо всем Адальбера, не вступая в беседы с этим Лассалем. И потом, хотя она и была героической женщиной — Крестовые походы предков обязывали, — но царившая вокруг гробовая тишина все же несколько тревожила Мари-Анжелин: ни крика летучей мыши, ни лая собаки. Ей сделалось не по себе, и она решила уйти прочь. Развернувшись, План-Крепен поспешила в отель, взяла книгу и стала терпеливо дожидаться возвращения госпожи де Соммьер.
Окончив партию, полковник Сэржент с Альдо отправились в бар пропустить по стаканчику. Они сдружились, к тому же англичанин проиграл им в бридж с таким неподражаемым юмором, что невозможно было не проникнуться к нему еще большей симпатией.
Выпив и покурив в молчании, полковник сказал:
— Возможно, мои слова вам не доставят удовольствия, но я считаю настоящей удачей то, что сюда вместе с вами не переехал ваш друг...
— А вам есть за что на него сердиться?
— Абсолютно не за что! Скажу даже, что подобный тип людей мне скорее импонирует. А радуюсь, что его нет, потому, что гостиничной мебели не грозит быть разрушенной. Сегодня вечером тут высадился Фредди Дакуорт со всей амуницией.
