— А что, если и находить было нечего? — тихо спросила Шарлотта. — Ведь никто в глаза не видел ни камней, ни бриллианта, а времени с тех пор, как отец вернулся из Голконды, прошло немало. Кто знает, что за это время могло с ними случиться.

— Вы близки к разочарованию? — спросила мадемуазель.

— Нет, Леони, меня утомили попытки превратить легенду в реальность.

— Но эта легенда весьма долговечна, если даже ваш милый муж знает о ней.

— Мой муж готов верить всему, если вдруг только кабошон, блеснув, поманит его.

— Минуточку! — вмешался в беседу да ла Рейни, озабоченно нахмурив брови. — Если я правильно вас понял, ваш муж тоже был в числе тех, кто знал о «легенде»?

— Да, знал. Прошу меня простить, но, кажется, я забыла назвать его. Он узнал о камнях от своего отца, который был в Индии одновременно с моим. И несокрушимо верит в существование желтого бриллианта. Я даже думаю — как бы ни страдало от подобной мысли мое самолюбие, — что главной причиной, по которой я стала графиней де Сен-Форжа, была именно эта драгоценность. Он просил меня позволить ему надеть его на свадьбу герцога Савойского и был крайне огорчен...

— Но, однако, это не помешало ему наложить руку на все остальные драгоценности мадам де Фонтенак за исключением колье из сапфиров, которое я успела припрятать, — сообщила мадемуазель Леони с видимым сожалением.

Де ла Рейни ничего ей не ответил. Он перевернул, поставив на ножки, три кресла и сел в одно из них.

— Если вы мне позволите, я посижу здесь и подумаю, пока вы обойдете дом и посмотрите, в каком состоянии он находится. Мне кажется, вы повсюду увидите бедлам и разорение, но самое плачевное зрелище вас ожидает в библиотеке.

«Плачевное зрелище» было мягко сказано! Обширная комната представляла собой невообразимый первозданный хаос. Все книги были сброшены с полок, открыты и вывернуты все ящики, ящички и шкафы. И все же Шарлотта нашла повод порадоваться: тайник за музой Клио грабители не обнаружили. Они обменялись с Леони понимающими взглядами. Как бы там ни было, грабители не унесли с собой того, за чем явились. И не распотрошили Клио, хотя остальные музы нещадно пострадали!

— Вы подумайте! Только мы с вами привели в порядок бумаги отца! Теперь, чтобы справиться с этим беспорядком, нам потребуются не недели, а месяцы! Но все дела потом. Пойдемте поскорее к нашим людям, я хочу поблагодарить их за мужество и верность. Они уже дважды пережили вторжения убийц и грабителей, и я не удивлюсь, если б все они отсюда разбежались.

— Каков хозяин, таковы и слуги, — назидательно заметила мадемуазель Леони и отправилась вслед за Шарлоттой. — Кстати, я...

— Что?

— Хотела вас предупредить... Но теперь это уже не имеет смысла...

Из библиотеки они вернулись в гостиную, где расположился главный полицейский, намереваясь выйти в вестибюль и спуститься в кухню, но Шарлотта вдруг замерла на месте. Сердце у нее в груди тоже замерло. Перед господином де ла Рейни стоял Альбан Делаланд. Он осмотрел сад и делился своими соображениями.

— Несмотря на одинаковое обличье, я уверен, что орудовали здесь разные люди. В первом случае один из банды перелез через ограду сада и открыл ворота остальным. А в этот раз они все вместе вошли с улицы.

— А что, если после первого раза они сделали восковые слепки и изготовили ключи?

— Не вижу оснований для подобного предположения. Первые пришли отомстить и не унесли с собой даже чайной ложечки. Записка, которую они оставили, яснее ясного свидетельствовала о том, что они исполнили то, ради чего явились в этот дом. Вторые беззастенчиво грабили. К тому же...

Делаланд заметил Шарлотту и мадемуазель Леони и, здороваясь, низко поклонился дамам.

— Мадам де Сен-Форжа, мне весьма прискорбно встречаться с вами при столь плачевных обстоятельствах.

— Добрый день, господин Делаланд... Прошу вас, продолжайте. Вы сказали, что грабители вовсе не те же самые люди, что убили мадам де Фонтенак и Ла Пивардьера?

— Я совершенно в этом уверен. Кроме того, существует и еще одно наблюдение, которым я обязан вашему мажордому. По его словам, главарь, без всяких сомнений, был дворянином...

— Первый — тоже, согласно общему мнению, — подхватил де ла Рейни.

— Оба были одеты в черное, оба опирались на трости, но первый в самом деле хромал, а второй лишь притворялся.

— Откуда это известно?

— Мерлэн заметил, что время от времени второй двигался не хромая.

Воцарилось молчание, но де ла Рейни вскоре прервал его:

— Полагаю, они между собой знакомы, иначе откуда второму знать, как выглядели первые?

— Не обязательно. Кто-то мог рассказать главарю грабителей, как выглядели убийцы, и он все воспроизвел в мельчайших подробностях.

— Если вы подозреваете в связях с преступниками моих слуг, то они вне подозрений, — решительно заявила Шарлотта.

— С вами остались не все, кто служил в доме до убийства. Например, бывшая горничная мадам де Фонтенак по имени Марион.

— Но разве она не в тюрьме? — удивилась мадемуазель Леони. — Разве вы ее отпустили?

— Нет, — уверил ее де ла Рейни, — горничная по-прежнему в Шатле, и я сомневаюсь, что она как-то связана с бандитами. Во-первых, она беззаветно предана своей хозяйке и, может статься, заплатит за свою преданность виселицей. А во-вторых, я не понимаю, каким образом она могла бы из тюремной камеры сообщить что-то одним бандитам о других. Громоздко и неправдоподобно.

— Вы правы, — согласился Альбан. — Так что займемся теми, кто сейчас в доме. Прошу вас, мадам, не возражайте. Вполне возможно, и даже естественно, что кто-то из них, не держа в голове ничего дурного, рассказывал в трактире или соседям, чего ему пришлось натерпеться. Как вы сами знаете, толков в городе было немало.

— И кто-то из слуг сделал слепки с ключей? — задала вопрос мадемуазель Леони. — Мне кажется, возня со слепками — слишком сложная задача. На это нужно время... Потом, необходимо как-то договориться о передаче... О господи!

Неожиданно пришедшая ей в голову мысль так покоробила ее, что она прикрыла себе рот обеими руками, а глаза ее округлились. Собеседники, привыкшие к ее безупречному владению собой, удивленно на нее уставились.

— Что случилось? — забеспокоилась Шарлотта. Мадемуазель Леони смотрела на нее чуть ли не с отчаянием.

— Неожиданная мысль... Но такая нелепая! Описание еще куда ни шло... Но слепки! Нет! Быть такого не может!

— Позвольте нам судить, скажите, что за мысль пришла вам в голову, — настаивал Альбан.

— Мне кажется, я поняла, о чем подумала моя кузина, — задумчиво сообщила Шарлотта. — О пребывании у нас в доме графа де Сен-Форжа, он приехал к нам с простудой и желал у нас полечиться. Уверена, что приехать ему было непросто. Одна мысль о двойном убийстве, произошедшем в этом доме, приводила его в ужас. Он не пришел в восторг, когда я поместила его в спальне моей матери, хотя дело кончилось тем, что она ему понравилась... Разумеется, мы рассказали ему обо всем, что здесь произошло, во всех подробностях. Он знал и о черных плащах, и о дворянине. Но представить себе, что он возится с воском и проделывает такую скрупулезную работу, я не могу. Он слишком дорожит своим знатным именем, а оно и правда очень знатное, и не станет пачкать своих белых, красивых рук...

— Но наверняка у него есть слуга, — предположил де ла Рейни.

— Конечно, есть. Слуга Анатоль, который с ним нянчится, холит и лелеет, угождает и балует. Очень славный паренек, без всяких задних мыслей. Спросите у любого в нашем доме, и он вам скажет то же, что и я.

— Вы представить себе не можете, — вздохнул Альбан, — сколько славных бесхитростных пареньков оказываются убийцами. Прошу меня простить, но я вынужден отлучиться.

— Куда это ты? — осведомился де ла Рейни.

— На кухню, потолковать с Матильдой. Я заметил, что не у одного Мерлэна здесь зоркий глаз.

— Я пойду с вами, — сказала Шарлотта. — Я как раз шла туда, чтобы поблагодарить своих слуг. Кстати, почему, интересно, они до сих пор сидят на кухне? Мне кажется, им пора бы взяться за дело и наводить в доме порядок.