— Лучше не будем пока говорить о счастье, — посоветовала разумная Лидия.
— А что? Сесиль разве не любит своего жениха?
— Сейчас вы все поймете, милая Шарлотта, — снова вздохнув, заговорила Сесиль. — Мой жених вдвое старше меня, у него тройной подбородок и живот, как у кардинала... Но он непомерно богат. В общем, через неделю я попрощаюсь с Сен-Клу, с нашей госпожой... и с вами тоже. У меня нет большой надежды, что я когда-нибудь вернусь сюда.
На глаза Сесиль навернулись слезы, и у Шарлотты защемило сердце, она просто не могла смотреть, как подруга плачет.
— Откажите ему, за чем дело стало! Вы молоды, хороши собой, ваша госпожа вам покровительствует. Нужно только...
— Взбунтоваться, как это сделали вы? И что будет дальше? Чего хорошего я смогу дождаться? Этот брак одобрил Его величество король. У меня нет выбора, милая Шарлотта. И так уж сильно переживать за меня не стоит. На этом гризайле[79] есть небольшой лоскутик синего неба: мой... жених слывет человеком редкой доброты. Он давно уже любит меня, и не его вина, что он не так хорош собой, как шевалье де Лоррен. Кто знает, может быть, я не буду такой уж несчастной.
— Какой наверняка были бы, стань вашим супругом шевалье, — закончила Лидия. — А мы с Шарлоттой по примеру нашей госпожи будем писать вам чуть ли не каждый день. Расстояние — не помеха для настоящей дружбы.
Против мнения мудрой Лидии возразить было нечего. Сесиль, похоже, примирилась со своей судьбой, так что Шарлотте оставалось только от души поцеловать подругу и пообещать писать часто-часто. Но участие короля в таком, казалось бы, интимном деле, как супружество, смутило Шарлотту: как он мог дать согласие на этот неравный брак? Может быть, он не видел жениха? Или, может быть, не знает, сколько лет Сесиль? Шарлотта про себя возмутилась, что какой-то человек, пусть даже коронованный, распоряжается по своей воле судьбами всех своих подданных, не различая ни возраста, ни пола, вслепую решая, как им жить дальше, а они даже не могут высказать своего несогласия! А теперь возле короля появилась коварная тень: одетая в черное женщина молчаливо следует за ним по пятам, стараясь присвоить себе хоть малую толику его всемогущества...
Этой ночью Шарлотта долго не могла заснуть, и утром проснулась в очень подавленном настроении. Встав, она сразу же поспешила в парк, как обычно она поступала в Сен-Клу и как она привыкла делать в те дни, когда королева не нуждалась в ее услугах. Хотя совсем не редко Шарлотта помогала Ее величеству выбирать наряды и украшения — Мария-Терезия оценила присущий Шарлотте врожденный вкус. Но этим утром Шарлотте хотелось насладиться чудесными розами, которые в изобилии цвели сейчас в Сен-Клу. Пройдет два дня, они приедут в Версаль и там будут любоваться великолепными планировками великого Ленотра, но не буйным цветением душистых цветов. Шарлотта направилась к своей любимой скамейке, едва заметной из-за раскидистого розового куста, но когда подошла к ней, чуть не вскрикнула от огорчения — скамейка была занята. Она повернула обратно, собираясь отправиться на поиски другой лавочки, но тут тот, кто опередил ее, поднялся и произнес:
— Одну минуточку! Пожалуйста! Прошу вас, мадемуазель де Фонтенак!
Оказалось, что это был Адемар де Сен-Форжа. Еще более нарядный, чем обычно, весь в кружевах, бантах и перьях, он переливался всеми оттенками синевы — от бледной лазури до густой морской сини. Молодой человек поклонился Шарлотте с величайшей изысканностью, она ответила ему коротким реверансом.
— Я думала, что не встречу ни одной живой души в этом глухом уголке парка после праздника, который закончился на рассвете. Что вы тут делаете?
— Я помню, что вы любили эту скамейку, и ждал вас здесь.
— Вам повезло. Я могла бы пойти совсем в другую сторону.
— Нет, не могли. Я предчувствовал, что непременно вас встречу. Мне очень нужно с вами поговорить.
— О Господи! О чем же?
Настроение Шарлотты отнюдь не улучшилось: молодой человек помешал ей насладиться чудесным утром, и она была раздосадована.— Сейчас вы все узнаете. Только, сделайте милость, присядьте сначала. Так будет... удобнее.
Сообразив, что ее возражений он сейчас не услышит, Шарлотта повиновалась.
— Пожалуйста, я сижу и готова вас выслушать. О! Что это такое вы делаете?
Голубая фигура Адемара совершенно неожиданно согнулась чуть ли не пополам, одним коленом он встал на землю. От его движений в воздухе еще более пряно запахло амброй, которой он душился.
— Я принял наиболее подходящую позу для того, что собираюсь вам сказать, — ответил он и продолжал: — Дорогая Шарлотта, не соизволите ли вы оказать мне честь и взять меня в супруги, став графиней де Сен-Форжа?
— Вы хотите жениться? Вы? — ошеломленно переспросила Шарлотта.
— Да, я. А что в этом такого удивительного?
— Да ничего особенного, конечно, но вы ведь по-прежнему состоите в свите герцога Филиппа?
— Разумеется, но я не вижу, чем это может помешать моей женитьбе.
— Помешать, может быть, и не может, но, насколько мне известно, большинство из его свитских дворян не женаты.
— И что из этого? Это же не обязательное условие? Все мы знаем, что ваша подруга Теобон сочеталась втайне браком с Бевроном, а он из наших.
— Да, он был в свите герцога, но теперь его что-то не видно... Впрочем оставим это. Я хотела бы знать, по какой причине вы просите моей руки? Означает ли это, что вы меня любите?
— М-м-м, любовь... А вы не очень рассердитесь, если я встану? Такое положение, должен вам признаться, страшно неудобно.
Шарлотта не могла удержаться от смеха, и ее дурное настроение вмиг улетучилось.
— Ну, конечно же, встаньте! Прошу вас. А теперь садитесь на скамейку, так нам будет гораздо удобнее разговаривать.
— Спасибо, — сказал Адемар с искренним вздохом облегчения. — Так о чем это мы?
— О любви. Я спросила вас, уж не любите ли вы меня, а вы ответили: «М-м-м, любовь». Что вы под этим подразумевали?
— Видите ли, я... В общем, я считаю, что это чувство совершенно необязательно для счастливой семейной жизни. Я бы даже сказал, что оно может помешать и... нарушить... гармоничные отношения!
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнула Шарлотта. — Так по какой причине вы решили попросить моей руки?
— Потому что, мне кажется, мы друг другу подходим. Со всех точек зрения. Оба мы благородного происхождения, вы — красавица, я тоже недурен собой. Вы богаты...
— Минуточку, — прервала его Шарлотта. — С чего вы взяли, что я богата? Моя мать в самом деле располагает большими средствами, но она не даст мне ни единого су.
— Ну, если вы не богаты сейчас, то непременно будете таковой со временем. Скажем, что у вас есть надежда стать богатой. В общем, продолжаю: мы с вами не из бедных. К тому же я состою в свите брата короля, вы — в свите королевы, наши господа расположены к нам и желают нам добра... Король тоже благосклонно смотрит на наше супружество. Чего, спрашивается, еще желать?
— А вам не внушает опасений предположение, что моя мать отравила моего отца?
— Если слушать все то, что болтают вокруг, то ни с кем нельзя иметь дела! И потом, вы же никогда не сделаете ничего подобного. Тем более мне. Я же спас вам жизнь!
Напоминать об этом Шарлотте, особенно при таких обстоятельствах, было, по меньшей мере, неделикатно, но простодушный Адемар был так доволен собой, что скажи ему сейчас Шарлотта, что напоминание звучит бестактно, он бы очень удивился.
— Можете не беспокоиться, я не забыла о вашем подвиге, — сдержанно проговорила Шарлотта. — А вот выходить ли мне замуж?..
Она внимательно оглядела молодого человека, пытаясь представить, что может посулить ей жизнь, если она согласится разделить свою судьбу с этим хлыщом? Она не находила его красивым, несмотря на греческий нос, маленький изящный рот, голубые глаза и волосы... неизвестно какого цвета. Она видела его то брюнетом с черными-пречерными густо завитыми волосами, то шатеном с рыжеватым оттенком. Мода на парики позволяла воплощать любые фантазии. А в остальном — всегда одни те же жеманные манеры, изобилие кружев и бантов — сегодня они были цвета восходящей зари — томность и навязчивый запах духов... И еще высокий тонкий голос... Внезапно в памяти Шарлотты возник образ Альбана, и ей стало не до смеха — захотелось заплакать. Но де Сен-Форжа ждал ответа с видимым нетерпением.
