– Слышали, – подтвердил англичанин.

– Это тот негр, которого ты называл Абу Ауда? – переспросил Марти.

– По глазам судя – он самый, – отозвалась Рэнди. – А это значит, что «Щит полумесяца» полагает, что Шамбор и Боннар здесь. Возможно, террористы ищут Мавританию.

– Не говоря уже о том, чтобы наложить лапы на молекулярный компьютер, если получится, – догадался Питер, – и отомстить отступникам-неверным.

– Пожалуй, их присутствие здесь осложнит нам задачу, – пробормотал Джон, – хотя, возможно, и от них будет прок.

– Какой? – спросила Рэнди.

– Отвлекут внимание на себя. Мы не знаем, сколько легионеров Лапорт переманил охранять свое родовое гнездо, но держу пари – немало. Будет неплохо, если у них появятся другие заботы.

Еще минут десять ехали в молчании. Сельская дорога лунной дорожкой стелилась в тихой ночи. Встречных машин не было. Порой промелькивали огни стиснутых яблоневыми садами ферм и поместий, темными тушами громоздились амбары и пристройки, где делались, вероятно, сидр и кальвадос, прославившие этот регион Франции.

– Вон он! – внезапно воскликнула Рэнди, указывая куда-то вперед и вверх.

– Средневековье! Баронское гнездо! – внезапно всполошился Марти, сидевший тише мыши с тех пор, как они съехали с шоссе. – Вы же не думаете, что я стану карабкаться по этим нелепым стенкам? Я вам не горный козел!

Где-нибудь в районе Бордо или даже в долине Луары «Красным замком» мог бы называться изысканный загородный домик. Но нормандский Шато-ля-Руж являл собою классический образец мрачного средневекового замка, с двумя башнями, соединенными зубчатой стеной. В лунном свете гранитные блоки обретали оттенок засохшей крови. Замок вздымался на вершине холма, рядом с иззубренными развалинами другого, гораздо более старого, – точно такой, каким видел его Джон на картине и фотоснимке.

Питер окинул массивное сооружение критическим взглядом.

– Ну что, посылаем за стенобитным орудием? Чертовски древняя крепость, надо сказать… на мой взгляд, конец двенадцатого века или начало тринадцатого. Англо-норманнская, судя по виду. Французы предпочитали более изящные укрепления. Вероятно, эпоха Генриха II, но едва ли…

– Питер, хватит уроков истории! – взмолилась Рэнди. – Скажи лучше, с чего ты взял, будто мы сумеем незамеченными взобраться на эту стену?

– Я, – уточнил Марти, – никуда не полезу!

– Ничего сложного, – восторженно уверил их Питер. – Похоже, что за последние сто лет тут навели косметику – ров засыпали, порткулису убрали, ворота – настежь. Само собой, сегодня там будет стоять охрана. Склоны холма вычищены до самых стен – это нам тоже на руку. И, подозреваю, можно не беспокоиться насчет кипящего масла, арбалетных стрел и тому подобной чепухи со стен.

– Кипящего масла. – Марти передернуло. – Спасибо, Питер. Ты меня безмерно ободрил.

– Не за что.

Англичанин выключил фары, а у подножия скалистого холма и вовсе остановил машину. В лунном свете отчетливо просматривалась подъездная дорожка, ведущая к надвратной арке и сквозь нее, через туннель, во внутренний двор. Как и предположил Питер, ни ворот, ни решетки не было. По обе стороны дорожки были разбиты аккуратные клумбы. Очевидно, Лапорты последних двух столетий не слишком беспокоились о том, что их родовое гнездо примутся штурмовать. Однако же нынешнего графа по этому поводу явно обуревали сомнения – перед воротами стояли двое вооруженных часовых в штатском.

– Солдаты, – заключил Питер, присмотревшись. – Французские. Полагаю, легионеры.

– Ты же не можешь это утверждать твердо, – укорил его Марти. – Опять строишь из себя шпиона-супермена.

– Au contraire, mon petit ami[47]. Армия любой страны имеет свои традиции, действует по своим уставам – все это сказывается на манерах и привычках. Американские солдаты берут винтовку к правому плечу, британские – к левому. Солдаты разных стран по-разному маршируют, встают по стойке «смирно» или «вольно», отдают честь, попросту шагают и останавливаются, да и вообще ведут себя. Любой ветеран с первого взгляда определит, чьи инструкторы тренировали армию какой-нибудь страны «второго» или «третьего мира». Так что, малыш, это французские солдаты, и ставлю все бочки в здешних погребах – из Иностранного легиона.

– Павлин! – раздраженно пробурчал Марти. – Даже по-французски говорить не можешь!

Усмехнувшись, англичанин двинул машину вперед, по огибавшему замок извилистому проселку.

– Смотрите! – воскликнул Джон. – Там, наверху!

На верхней площадке приземистого барбакана стоял вертолет – лопасти винта высовывались из-за каменного венца.

– Держу пари, так Шамбор с Боннаром и добрались сюда от самого Гренобля! А если учесть часовых, присутствие Лапорта и боевиков «Щита полумесяца», вынюхивающих что-то в округе… готов поспорить, что ДНК-компьютер здесь.

– Здорово, – пробурчала Рэнди, глядя, как плывет мимо каменная громада. – Осталось только забраться внутрь.

– С нашим оборудованием… – Джон окинул склон взглядом. – Пожалуй, справимся. Питер, здесь.

Англичанин свернул с дороги, заехав в заброшенный старый яблоневый сад. Еще несколько минут машину подбрасывало на ухабах, пока Питер не остановил ее напротив невысокого бугра на крутом склоне – здесь отвесная стена была ниже всего. Трое агентов вышли из машины. Питер молча взмахнул рукой, указывая. В лунной ночи медленно двигались над парапетом голова и плечи часового.

– Других не видно? – спросил Джон едва слышно – звуки далеко разносятся в ночи.

Его товарищи, внимательно присмотревшись, синхронно покачали головами.

– Засекаем этого, – шепнул Питер.

Все трое включили секундомеры. Прошло больше пяти минут, прежде чем голова часового проплыла над стеной в другую сторону. Агенты терпеливо выжидали, и вскоре – гораздо быстрее – часовой вернулся. Меньше двух минут.

– Ладно, – решил Джон. – Когда он проходит вправо, у нас есть пять минут. Двоим хватит, чтобы одолеть стену.

Питер кивнул:

– Сойдет.

– Если, – поправила Рэнди, – он нас не услышит.

– Будем надеяться, что нет, – отозвался Джон.

– Смотрите! – выдохнул Питер, указывая куда-то влево.

В отдалении крались по склону темные фигуры, приближаясь к замковым воротам. Боевики «Щита полумесяца».

Абу Ауда жестами указывал своим людям дорогу через старый яблоневый сад, вверх по голому склону к широким воротам между двух невысоких башенок. Вернувшись из Лихтенштейна, большую часть дня он потратил на то, чтобы собрать этот отряд, не гнушаясь поддержкой других исламистских группировок и даже предателей-отступников, чьей помощи он попросил немедля, узнав, куда французский генерал Лапорт и его лакей, коварный змей Боннар, увезли Шамбора, этого лживого умника, а с ним – давнего товарища Абу Ауды, мсье Мавританию.

Сейчас под началом фулани находилось более пяти десятков стволов. Вместе с немногочисленными ветеранами Абу Ауда вел новичков к воротам замка. Разведчики уже подсчитали часовых и доложили, что ворота охраняют всего двое, а высокую зубчатую стену обходят поверху самое большее пятеро. Великана слегка тревожило, что он понятия не имеет, сколько французских солдат прячется в самом замке. Но, решил он, в конечном итоге это неважно. Пятьдесят его бойцов разделаются со вдвое… нет, втрое превосходящим их численностью противником, если возникнет такая нужда.

Нет, куда больше тревожило Абу Ауду другое. Ощутив близость поражения, отступники-французы могут убить Мавританию прежде, чем его удастся спасти. А потому, решил фулани, вождя террористов нужно спасать в первую очередь. Как только основная часть его людей свяжет французов боем у ворот, сам он, с небольшим числом лучших воинов, переберется через стену там, где часовые появляются реже всего, и вытащит Мавританию из замка.

– Поехали, – шепнул Джон.

Питер снова открыл багажник. Покуда трое агентов готовились, Марти не вылезал из салона. Рэнди запихнула в сасовский рюкзачок альпинистский пистолет и еще один автомат «хеклер-кох» MP5K, Питер упрятал в свой кубик пластита, несколько взрывателей и пару гранат.