Напротив оранжереи, за большой конюшней располагались мастерские, без которых в замке не обойтись. Там были кузница, пекарня, но Лоренца отправилась к оружейнику. Когда она вошла, тот трудился над гардой для шпаги. Она мало знала этого человека, никогда до этого не имея нужды в его таланте, но слышала, что он истинный художник. Барон Губерт, как все де Курси, всегда имел дело только с лучшими. Оружейник, родом из Савойи, бывал словоохотлив только тогда, когда выпивал не одну бутылку вина с Луарских виноградников, он очень любил это вино и специально его себе заказывал. Но такое случалось редко.

Лоренца влетела, словно порыв ветра, и удивила оружейника так, что он чуть было не подскочил на месте и отложил свою работу в сторону.

— Госпожа баронесса? У меня?

— Желаю вам доброго дня, метр Сервоз, и прошу прощения, если вас побеспокоила, но мне понадобилось ваше уменье. Я хотела бы, чтобы вы сделали мне вот такой кинжал, — объяснила она и положила перед ним клочок бумаги с рисунком. — Примерный размер я вам назову.

Мастер поправил очки, которые съехали у него с носа, когда он подскочил от неожиданного визита Лоренцы, и посмотрел на рисунок.

— Если кинжал нарисован точно, то, насколько могу судить, он сделан в Милане, хотя красная лилия говорит о Флоренции, откуда вы родом, госпожа.

— Я не знаю, откуда точно этот кинжал. Но он был у меня, когда я приехала из Флоренции. Потом его у меня украли, и я хотела бы иметь снова точно такой же.

— Охотно сделаю вам такой кинжал, дело только за камнями, которыми выложен рисунок.

— Он был выложен рубинами, но сойдет и красная эмаль. Я хочу уточнить, что заплачу за него сама и прошу вас держать мой заказ в секрете. Я скажу о нем только своему свекру и больше никому.

— На этот счет не тревожьтесь, госпожа баронесса. Надеюсь, вы будете довольны моей работой.

— Я уверена в этом, метр Сервоз, примите мою благодарность.

Простившись с оружейником, Лоренца спустилась к озеру и залюбовалась зеркальной поверхностью воды, отражавшей небесную синеву и белый замок. Гнев, захлестнувший ее, когда она получила отвратительное послание, тлел, но уже не полыхал. Когда враг нападет — спасибо, что он не сделал это сразу, а дал ей время поплакать, — она встретит его во всеоружии, кинжал будет с ней и днем, и ночью! Хорошо бы только знать, откуда ждать нападения...

Незадолго до возвращения барона и графини мажордом пришел к Лоренце и сообщил, что один из молодых конюхов просит позволения поговорить с ней, он хочет рассказать ей что-то очень интересное. Как раз в тот миг, когда незнакомец бросил свое послание с небрежностью, похожей на презрение, конюх прогуливал вдоль озера Цезаря, любимого коня барона Губерта. Цезарь был без седла и уздечки, но паренек птицей взлетел ему на спину и помчался за незнакомцем, стараясь, однако, держаться так, чтобы не быть замеченным. Он уже примерно представлял себе, куда поскачет незнакомец, но, только убедившись наверняка, галопом вернулся в Курси.

Однако Лоренца не успела узнать, где же именно конюх прекратил свою погоню, потому что в прихожей раздался громкий голос барона Губерта:

— Какой олух загнал беднягу Цезаря?! Он весь в пене и мог бы составить конкуренцию куску мыла в день стирки! Хорошо еще, что... Но что тут случилось?

Лоренца поспешила ему навстречу, взяла барона за руку и увлекла его за собой.

— Спросите сами, откуда приехал господин Флажи. Он только собирался мне об этом рассказать.

— Флажи? Он всегда был серьезным и толковым пареньком! Так расскажи, что случилось?

— Я доскакал до замка Верней и вернулся обратно, господин барон. Я прогуливал Цезаря, когда прискакал всадник и бросил письмо под ноги стражникам. Я поскакал за ним. Заслужу ли я ваше прощение, господин барон?

— Поскакали на неоседланном коне? Браво! К тому же вы совершили такой подвиг, стараясь услужить госпоже баронессе, так что я нисколько на вас не сержусь. А теперь оставьте нас. — И, повернувшись к Лоренце, спросил, дождавшись, когда паренек покинет их: — Опять письмо? И снова из тех же рук?

— Нет никакого сомнения, — ответила Лоренца, протягивая свекру письмо. — Не ищите изображения кинжала, оно сейчас у метра Сервоза. Я попросила сделать мне точно такой же, только заменить рубины эмалью.

Барон удивленно взглянул в глаза Лоренце:

— Зачем он вам?

— Как зачем, отец? Я думаю, вы прекрасно меня понимаете. Не стану же я сидеть сложа руки и ждать, чтобы это ничтожество исполнило свои угрозы! Если ему удастся схватить меня, он не насладится своей победой. Я не стану медлить, он получит удар кинжалом в ту же секунду. Как только я получу оружие, я больше не расстанусь с ним ни на одну секунду.

Барон улыбнулся своей невестке и положил ей руку на плечо.

— Надеюсь, мы не доживем до подобных крайностей, — ласково проговорил он. — Для того чтобы вам пришлось обороняться, нужно, чтобы я умер. Мстить должен я. Но хотелось бы узнать как можно точнее, кто сейчас в гостях у нашей дорогой маркизы.

— Не думаю, что у нее так уж много гостей, особенно после того, как герцог де Гиз отказался на ней жениться.

— Вы ошибаетесь, дорогая! Маркиза теперь в фаворе, она часто навещает регентшу, став одной из лучших ее подруг!

— Кто из них двоих сошел с ума? Или они обе одновременно?

— Они подружились с легкой руки герцога д'Эпернона. Ничто так не сближает, как совершенное вместе преступление...

За несколько умно распределенных золотых монет барон Губерт узнал все, что ему хотелось, а узнать он хотел, кто был в гостях у маркизы де Верней. Оказалось, что гостей было великое множество, так что выбор оказался затруднительным... Праздновали день рождения хозяйки замка. Кроме родственников — за исключением графа д'Оверня, который по-прежнему находился в Бастилии, — были приглашены д'Эпернон, непотопляемый Жуанвиль, вместе со своими друзьями Лианкуром и богатейшим Себастьяном Цзаметти, мадемуазель дю Тийе, Кончино Кончини — без жены, потому что она никогда никуда не выезжала — и еще несколько друзей, вроде маркиза де Сарранса, посла Испании, а также Филиппо Джованетти с его врачом Валериано Кампо, совсем недавно прибывших в Париж. Мадам д'Антраг, как только узнала о приезде доктора, сразу же обратилась к нему за консультацией...

— Жаль, что Равальяка нет в живых, — язвительно усмехнулся барон. — Он занял бы достойное место в этой компании, которая так радела о гибели короля. Весьма многозначительный день рождения.

— Интересно, с чего вдруг мадам де Верней пришло в голову праздновать свой день рождения? В зрелом возрасте обычно об этих датах целомудренно умалчивают. Или я не права? — вставила свое слово Кларисса.

— Права, конечно! В любом случае ясно одно: враг — один из ее гостей. Осталось догадаться, кто именно. Как вы думаете, Лори?

Молодая женщина, словно бы очнувшись ото сна, ответила барону улыбкой:

— Да, я тоже так думаю. Но больше всего меня удивляет присутствие там Джованетти. Что он делает в этом змеином гнезде?

— Не считайте, что я оправдываю маркизу, — вздохнула Кларисса, — но думаю, раз она пользуется услугами врача Джованетти, она не может не пригласить и его самого. Хотя бы ради того, чтобы не платить врачу за услуги. К тому же Джованетти по-прежнему в ранге посла, хотя и устранен от выполнения своих обязанностей. И потом, может быть, вы несправедливы к нему, дитя мое, ведь он, а не кто-то другой отправился в Брюссель и поговорил с эрцгерцогом. Кто знает, возможно, и сейчас, среди всех этих людей, он пытается что-то выяснить.

— Вы так думаете?

— Вполне возможно, — согласился с сестрой барон Губерт. — Мы узнаем, так ли это, если получим от него какие-то новости.

Но прошло несколько дней, а Джованетти так и не дал о себе знать. Настроение Лоренцы от этого не улучшилось. Неужели маркиза де Верней украла у нее того, кого она привыкла считать своим верным другом? Еще вчера она ни за что бы этому не поверила, но кто и в чем мог быть уверен в стране, где после смерти Генриха все перевернулось вверх дном, где насилие и предательство стали обыденностью? Неоспоримым оставалось одно: письмо отправили из замка Верней. И значит, написал его один из его обитателей или гостей. Но кто именно?