— Черт побери, месье! Вы пьяны или не в себе? — возвысил он голос и в следующее мгновение узнал всадника. — Де Сарранс? Откуда вы в таком ужасном виде?
Смертельная усталость туманила Антуану голову, и все-таки он узнал графа де Сент-Фуа, своего полковника, и, зная, насколько он чувствителен к внешнему виду и осанке своих подчиненных, постарался выпрямитьcя и расправить плечи.
— Из Булони, господин полковник. Примите мои извинения... я крайне спешу повидать короля...
— Так спешите, что не хотите видеть никого другого? Ну, так, мой дорогой мальчик, у вас будет время обсохнуть и даже поспать: короля нет в Лувре.
— Но я должен увидеть его!
Голос его сорвался на крик. Сент-Фуа нахмурил брови.
— Извольте говорить потише, месье! Если Его Величество нашел необходимым отправить вас вместе со своим послом в Англию, это не значит, что вы перестали быть одним из моих офицеров. Поэтому я вправе позаботиться о вас и советую вам успокоиться — короля сейчас нет в Париже, и... Нет, он не в Сен-Жермене и не в Фонтенбло, — добавил он, проследив за взглядом молодого человека, который сразу же невольно взглянул на конюшни.
— Где же он тогда?
— Даже если бы я знал, не сказал бы вам. Вы в болезненном состоянии, Сарранс, но у вас есть смягчающие обстоятельства. Поэтому вместо приказа я даю вам совет: отдохните. Завтра будет день, и вы...
В тоне полковника звучала непривычная нотка. Граф — человек холодный, властный и обычно высокомерный, говорил на этот раз с сочувствием, и Антуан не мог не испытать к нему благодарности. Сострадание он заметил и в голубовато-серых глазах начальника и даже в жесте, когда тот на секунду положил ему на плечо свою руку.
— Спасибо, господин полковник, — тихо проговорил Антуан.
Высокий подтянутый граф уже направился к воротам, но внезапно обернулся.
— Послушайте, а по какой причине вы один, без барона де Курси?
— Де Курси?
— Да, де Курси. Вы ведь приехали из Англии?
— Да, из Англии... Но я его не видел.
— А между тем Его Величество отправил его к вам на следующий же день после случившейся трагедии...
— Нет, месье, мы с ним не встретились.
— Иначе вернулись бы вместе! Еще одна тайна, с которой придется разбираться. Нужно мне попросить короля, чтобы он не искал больше гонцов среди моих кавалеристов. У него есть целый штат послов и курьеров, которые только и знают, что разъезжать по его поручениям.
В крайнем недовольстве полковник подошел к лошади, которую ему вывели из конюшни, вскочил в седло и выехал со двора, отвечая по дороге на приветствия солдат.
***
Оставшись в одиночестве, Антуан решил отправиться к себе на квартиру и вдруг услышал тихое пение скрипок. Он поднял голову и увидел освещенные окна покоев королевы. Все знали, что Ее Величество обожает музыку, и, значит, в этот вечер у нее в покоях был концерт. К тому же королева никогда не ложилась рано спать. Если короля не было в Лувре, рассказать Антуану о том, что произошло, могла бы только королева. И даже, может быть, гораздо подробнее, чем король. Разве Лоренца Даванцатти не была ее крестницей? Он было подумал, что, прежде чем идти к королеве, следовало бы переодеться, но сил на это у него не было, к тому же ему показалось, что улица Бар находится на другом конце света. Он отошел от Большой лестницы и направился к Лестнице королевы, которую одолел, несмотря на усталость, чуть ли не бегом... В конце концов, письмо, которое заставило его покинуть Лондон, было написано по приказанию королевы!
В передней он увидел почетного кавалера господина де Шатовье. Кавалер был занят весьма неприятным разговором с двумя фрейлинами, мадемуазель де Сагон и мадемуазель де Сен-Нон, которые собирались улизнуть тайком из королевских покоев, но кавалер обнаружил их намерения, и теперь они оправдывались, приводя всевозможные и весьма сомнительные причины, которые суровый страж не желал слушать. Появление Антуана внесло приятное изменение в неприятную ситуацию, тем более что обеим красавицам расхотелось бежать на свидания. Молодого человека встретили соболезнующими возгласами, изъявлением сочувствия и уверениями в дружбе, тем более искренними, что, несмотря на усталость и измученный вид, он по-прежнему оставался одним из самых привлекательных молодых людей при дворе.
Господин де Шатовье не сразу, но сумел заставить замолчать обеих щебетуний, и тоже обратился к Антуану:
— Я разделяю ваше горе с большим пониманием, чем эти вертихвостки, мой друг. Вы бы хотели быть принятым королевой?
— Именно этого я и хотел бы, месье, и благодарю вас за догадливость. Только боюсь, что я некстати. У Ее Величества сегодня концерт.
— Для вас концерт не помеха. Королева уже неделю назад отдала приказ, чтобы вас проводили к ней немедленно, как только вы появитесь.
— И мы вас тотчас отведем к Ее Величеству, — подхватила мадемуазель де Сагон.
— Потому что Ее Величество ждет вас с величайшим нетерпением. Идемте с нами, — завершила речь подруги вторая фрейлина.
Одна дама взяла его за правую руку, другая — за левую, и они уже собрались направиться в покои королевы, но тут снова вмешался кавалер:
— Милые дамы, пожалуйста, успокойтесь! Доложить Ее Величеству о госте должен я. Но я не запрещаю вам составить компанию господину де Саррансу.
Разрешение не нужно было повторять дважды, и девушки, продолжая держать Антуана за руки, потащили его к банкетке и усадили между собой.
— Какая ужасная история!
— И как мы вам сочувствуем! Ваш отец был убит таким страшным образом!
— Кто бы мог ожидать такого зверства от хрупкой девушки!
— Она же благородного происхождения! И так прилично держалась!
— Прилично держалась! Какое уж тут приличие! Да вспомните Фонтенбло! Она посмела громко и вслух отказаться от будущего супруга!
У Антуана гудело в ушах, и девичьей болтовни он не слушал. К счастью, кавалер де Шатовье быстро вернулся и освободил его от собеседниц.
— Пойдемте, господин де Сарранс. Ее Величество отправилось к себе в спальню и примет вас там... Без вас! — добавил он, видя, что две резвушки, крепко вцепившиеся в Антуана, приготовились идти с ним вместе. Услышав слова кавалера, обе разом вздохнули и выпустили свою жертву. Потом посмотрели друг на друга.
— Что будем делать? — спросила Луиза де Сагон. — Присоединимся к остальным?
— А что нам остается, если королева собирается принимать его у себя в спальне? Если бы мы знали заранее, могли бы спрятаться в кабинете. А теперь делать нечего, придется вернуться в гостиную и держаться как можно ближе к двери.
— При музыке мы ничего не услышим!
— Кто знает! Когда она начинает орать, рядом можно стрелять из пушки, и все равно ее будет слышно.
Девушки беседовали, а господин де Шатовье вел Антуана по королевским покоям. Чтобы обойти гостиную, за которой располагалась спальня королевы, он повел его через покои короля, потому что оттуда, через тот самый кабинет, в котором так хотели спрятаться фрейлины, можно было пройти в спальню Ее Величества.
Несколько минут спустя Антуана ввели в самую роскошную комнату королевского дворца. Выглядела она необыкновенно пышно и торжественно: золотом сияли резные панели на стенах, радовали взор яркие краски расписного потолка, в обширном алькове, отделенном от остального пространства комнаты серебряными витыми колонками, возвышалась великолепная кровать с синим парчовым пологом. Два окна этой комнаты выходили во внутренний двор, два других — на балкон с видом на Сену. Со стен смотрели портреты семейства Медичи. Повсюду были расставлены открытые ларцы, ларчики и шкатулки с драгоценностями — королева обожала их до безумия. Сейчас она восседала возле маленького бюро из китайского лака, украшенного инкрустациями из серебра, перламутра и жемчуга, которое было подарено ей несколько месяцев назад иезуитами. Ее стул был изготовлен из серебра, на сиденье лежали подушки такого же ослепительно синего цвета, как и ее блестящее платье из плотного шелка, отделанное золотым кружевом, и с таким же кружевным высоким воротником. Пальцы королевы были унизаны кольцами с бриллиантами и сапфирами, руки украшены браслетами. На обширной груди покоилось ожерелье, а в волосах сияла диадема. Ее природная величавость в соединении с торжественным нарядом делала ее необыкновенно царственной.
