Угву вышел во двор, обогнул аккуратно подстриженный газон, по краю выложенный камнями. Злые духи отступят. Он не сдастся. В глубине газона, как островок посреди зеленого моря, темнела круглая проплешина с тощей пальмой. Эта пальма-недомерок с пышными листьями была в диковинку Угву. Вряд ли она давала плоды, слишком уж хилая, на вид совершенно бесполезная, как и большинство растений на участке. Угву поднял камешек и запустил вдаль. Столько земли пропадает зря! В его родном поселке распахивали каждый клочок и сажали полезные растения – овощи, травы. Его бабушке незачем было выращивать свою любимую травку, аригбе, она и так росла повсюду. Бабушка говорила, что аригбе смягчает мужское сердце. Она была второй из трех жен и не имела тех преимуществ, которыми пользуется старшая или младшая жена, и, если надо было попросить мужа о чем-то, варила для него пряную ямсовую кашу с аригбе. По словам бабушки, аригбе ни разу не подводила. Может, эта травка смягчила бы и сердце Хозяина.
Угву обошел усадьбу в поисках аригбе. Посмотрел и под розовыми цветами, и под деревом кешью с губчатым пчелиным гнездом на ветке, и под лимонным деревом, по стволу которого сновали черные муравьи, и под папайями, на которых поспевающие плоды были исклеваны птицами. Но всюду было чисто, ни травинки; Джомо старательно изводил сорняки, истреблял все, по его мнению, ненужное.
В первый раз увидев Джомо, Угву поздоровался, а тот лишь молча кивнул и продолжал работать. Этот сухонький человечек словно нуждался в поливе больше, чем растения, на которые направлял жестяную лейку. Джомо все же поднял глаза на Угву. «Afa m bu Jomo[12], – объявил он, хотя Угву знал его имя. – Еще меня называют Кеньятта, в честь знаменитого кенийца. Я охотник».
Угву растерялся, потому что Джомо сверлил его взглядом, будто ждал рассказа о славных подвигах самого Угву.
– На кого вы охотитесь? – спросил Угву.
Джомо просиял, точно ждал именно этого вопроса, и пустился в рассказы об охоте. Угву слушал, сидя на ступеньках заднего крыльца. С самого начала он не верил историям Джомо – как тот поборол голыми руками леопарда или убил одним выстрелом двух бабуинов, – но слушать было интересно, и он оставлял стирку на те дни, когда приходил Джомо, чтобы стирать на улице, пока Джомо работал. Джомо делал все не спеша, без суеты. Когда он рыхлил, поливал, сажал, каждое его движение было исполнено глубокого смысла. Подстригая живую изгородь, он мог неожиданно поднять взгляд со словами: «Неплохое мясцо» – и шел к велосипеду, чтобы нашарить рогатку в сафьяновой сумке, привязанной к багажнику. Как-то раз он камнем сбил с дерева кешью дикого голубя, завернул в листья и спрятал в сумку.
– Сумку мою не трожь, – предупредил он Угву. – Там может оказаться человеческая голова.
Угву посмеялся, конечно, но и не сказать, чтобы совсем не поверил Джомо. Сегодня у Джомо был выходной, а жаль. Вот бы у кого узнать про аригбе, а заодно спросить совета, как задобрить Хозяина.
Угву вышел за ворота и стал искать аригбе среди придорожных трав. Ну наконец. Он увидел возле корней казуарины знакомые морщинистые листья. Еще ни разу не учуял он терпкого аромата аригбе в безвкусной еде, что Хозяин приносил из университетского клуба, а вот он приготовит рагу с аригбе, подаст Хозяину с рисом и станет умолять: «Пожалуйста, не прогоняйте меня, сэр. Я отработаю за носок. Я заработаю на новую пару». Вообще-то непонятно, как добыть денег на новые носки, но все равно нужно сказать Хозяину.
Если аригбе смягчит сердце Хозяина, можно будет посадить ее вместе с другими травами на заднем дворе. Нужно спросить у Хозяина разрешения заняться огородом, тем более что в школу ходить пока не надо – директриса не согласилась взять его посреди четверти. Хотя не слишком ли многого он хочет? Что толку мечтать о грядке с зеленью, если Хозяин не простит ему испорченный носок и выгонит? Угву поспешил на кухню, бросил аригбе на стол и отмерил рису.
Прошло несколько часов; у Угву заныло в животе, когда он услыхал скрежет гравия и гул мотора: Хозяин приехал! Угву мешал рагу, до боли стискивая черпак, и внутри у него тоже все сжималось от боли. Вдруг Хозяин и слушать его не станет, а сразу выгонит? Что тогда сказать родне?
– Здравствуйте, сэр… Оденигбо, – выпалил Угву, едва Хозяин переступил порог кухни.
– Здравствуй-здравствуй, – отозвался Хозяин. В одной руке он держал портфель, другой прижимал к груди стопку книг. Угву кинулся к нему, подхватил книги.
– Сэр, будете кушать? – спросил он по-английски.
– А что ты приготовил?
Внутри у Угву все сжалось еще сильнее. Он боялся лопнуть, когда наклонялся к столу положить книги.
– Рагу, сэр. Очень вкусное рагу, сэр.
– Рагу? Ладно, попробую.
– Да, сэр!
– Зови меня Оденигбо! – отрезал Хозяин по пути в ванную.
Подав рагу с рисом, Угву встал в дверях кухни, наблюдая за Хозяином. Тот взял вилку, попробовал один кусочек, другой. И воскликнул: «Превосходно, друг мой!»
– Сэр, я могу посадить травы на грядке. Чтобы и дальше готовить рагу.
– На грядке? – Хозяин хлебнул воды, перевернул страницу журнала. – Нет, нет, нет! Твое дело – дом, а садом пусть Джомо занимается. Разделение труда, друг мой. Нужна будет зелень – попросим Джомо.
– Да, сэр. – Угву понравилось, как прозвучало по-английски «разделение труда, друг мой», хотя сам он уже присмотрел втихаря подходящее место для огорода – возле флигеля для слуг, куда Хозяин никогда не ходил. Нельзя доверять Джомо грядку с зеленью, надо ухаживать за ней самому, когда Хозяина нет, – чтобы никогда не переводилась аригбе, трава прощения. Лишь к вечеру Угву понял, что Хозяин забыл про сожженный носок еще до прихода домой.
Стал он догадываться и о многом другом. Понял, что он не совсем обычный слуга. К примеру, слуга доктора Океке из соседнего дома спал не на кровати в отдельной комнате, а на полу в кухне. А слуга из дома в конце улицы, с которым Угву ходил на рынок, готовил не что ему вздумается, а что прикажут. И никому из слуг хозяева не
давали книг со словами: «Отличная вещь, прочти обязательно».
В книгах Угву многое было непонятно, но он рьяно демонстрировал, что читает. Далеко не все понимал он и в разговорах Хозяина с друзьями, но все равно слушал и запоминал, что мир не должен оставаться равнодушным к убийству чернокожих в Шарпвилле; что над Россией сбит самолет-разведчик – и поделом американцам; что де Голль делает глупости в Алжире; что ООН никогда не избавится от Чомбе[13] в Катанге. То и дело Хозяин вставал, поднимал руку с бокалом и повышал голос. «За храброго чернокожего американца, принятого в Университет Миссисипи!», «За Цейлон и первую в мире женщину-премьера!», «За Кубу, победившую американцев в их же игре!». Угву нравилось слушать перезвон бокалов и пивных бутылок.
По выходным собиралось больше гостей, чем по будням, и, когда Угву приносил им выпить, Хозяин иногда представлял его – ясное дело, по-английски: «Угву помогает мне по хозяйству. Очень смышленый парень». Угву молча откупоривал пиво и кока-колу, а гордость теплой волной разливалась по всему телу от кончиков пальцев. Особенно льстило ему, когда Хозяин представлял его иностранцам – скажем, мистеру Джонсону с Карибского моря, который заикался, или профессору Леману, гнусавому белому американцу с глазами пронзительно-зелеными, как молодая листва. В первый раз его увидев, Угву оробел – он думал, глаза цвета травы бывают только у злых духов.
Очень скоро Угву запомнил самых частых гостей и стал приносить их любимые напитки, не дожидаясь приказа Хозяина. Индус доктор Патель всегда пил пиво «Голден Гинеа» с кока-колой. Хозяин называл его Док. Когда Угву приносил орех кола, Хозяин, прежде чем благословить орех на игбо, каждый раз говорил: «Знаете, Док, орех кола по-английски не понимает». Доктор Патель неизменно хохотал от души, откидываясь на спинку дивана и дрыгая коротенькими ножками, будто впервые слышал шутку. Но когда Хозяин, расколов орех, пускал по кругу блюдце, доктор Патель всегда брал дольку и прятал в карман; при Угву он ни разу не съел орех.
