Далее - нелепая, абсурдная космическая бойня. От осознание того факта, что в течение нескольких минут во вскипевшем космосе сгорели десятки тысяч человеческих жизней, сотни стальных колоссов даже профессиональных военных брала оторопь. Вот просто на раз-два. Да и судьба самого 'Неподдающегося'... Постоянное колебание между отчаянием и беззаветной надеждой: невозможная, невероятная, нереальная абсолютно ничья в кровопролитной схватке, чудесное спасение и обезглавленное командование. Затяжной прыжок в черноту, неизвестность. Негаданно возникший новый лидер, который сумел переломить ситуацию - на одних вере и упорстве сдвинул дело с мертвой точки.

      Стоило появиться надежде, как вновь все пошло вразнос... Гибель адмирала Кузнецова и оставшихся вместе с ним на месте высадки раненых, медиков. Вторая волна бомбардировки - по армейским складам. И все же Геверциони, кажется, продолжает совершать невозможное. Собрав в кулак волю, пресекает малейшие ростки паники - бригада успокоена, становится на отдых. Тем самым уставшие люди получают возможность забыться, хотя бы на несколько часов отгородить себя от страхов. Сам же командир, словно не ведающий усталости, спешит к месту трагедии.

      Но не бывает чудес - всему своя плата. Даже железные с виду люди не способны оставаться в строю бесконечно долго. Какие бы святые цели не стояли перед ними. И вот в успокоившийся, притихший было лагерь просачивается очередная черная весть. Несгибаемый Геверциони при смерти в лазарете, а вместо плана действий только сумбур в головах.

      И, пускай по прогнозам врачей генерал назло всему поправляется - даже приходил в сознание несколько часов назад, пока всю тяжесть ответственности за бригаду пришлось взвалить на себя оставшейся группе старших офицеров.

       Первым среди равных по должности неизбежно оказался Ильин. Лазарев был и оставался командиром полка, боевым офицером. Вопросы стратегии, логистики и общего руководства для него всегда были чужды. Поневоле обстоятельства заставили принять де-факто ответственность за боевое взаимодействие всей бригады. Но в плане даже временного исполняющего обязанности Геверциони Лазарев себя категорически не представлял.

      Фурманов же был в некоторой степени противоположностью. При всем богатстве имевшегося опыта административной работы, Юрий всегда занимался больше идеями, абстрактными изысканиями. А потому честно осознавал, что не способен руководить таким значительным армейским соединением.

      Так и возникла кандидатура Ильина, сочетавшего управленческий опыт и твердые практические навыки. В итоге полковник согласился - тем более, что именно его сам Геверциони сразу после первого совещания назначил заместителем. Но дополнил идею созданием триумвирата оставшихся полковников. Чемезов затесался в тесную компанию исключительно в силу наличия обширного багажа профессиональных знаний. Ведь, даже оставаясь майором, он продолжал был офицером НКГБ, давним соратником Геверциони, то есть человеком, посвященным в секретную служебную информацию.

       - Мало того, что на засекли, так ещё и планы разгадали! - раздражение Лазарева так и рвалось через край. Полковник прилагал значительные усилия, чтобы не дать гневу власти. Чтобы хоть на секунду отвлечься, стал расхаживать взад-вперед. Помогало плохо - мысли никак не желали идти прочь, а обильно разбрызгиваемая по сторонам грязь лишь взращивала злость с удвоенной силой.

      - Успокойся, Алексей Тихонович, - мягко произнес Ильин. - Нам сейчас трезвая голова нужна и точный расчет.

      - Я-то успокоюсь, а вот что прикажешь делать с нашим противником? - не унимался Лазарев. - Как ни крути, а он нас засек. И вполне возможно скоро накроет новым ударом - уже наверняка. Раз - и готово! Как зверя за флажками...

      - Паникой делу не поможешь, - решительно отрезал Ильин. Словно в подтверждение к сказанному, он даже решительно отвернулся, вновь обратив взор к карте.

      - Это я паникую?! - негодованию Лазарева не было пределов. От такого оскорбления полковник даже замер на месте и ошарашено замолчал. Густые брови взметнулись вверх, глаза расширились. Задав вопрос, он так и застыл на несколько секунд с открытым ртом.

      - Ну не я же, - резонно возразил Ильин. - В конце концов, не я здесь заявлял, что врагу известны наши планы, что он того и гляди нанесет последний удар.

      - Хочешь отвергать очевидное, Иван Федорович? - возмутился Лазарев. - Ну-ну... Забавно было бы услышать.

      - Ничего забавного здесь нет, - спокойно ответил Ильин. Не отрываясь от карты, он уверенно указал пальцем на что-то. - Все более-менее ясно.

      - А если подробнее? - поинтересовался молчавший с самого начала перепалки Фурманов.

      - Очень просто. Противник либо знал, что мы спаслись, либо - нет. Первое предположение наглядно показывает: для него мы пустое место, ничтожно малая величина. Имея возможность наблюдать со спутников, можно спокойно разнести в щепки и прахом пустить по ветру большую территорию - пусть даже вслепую. Этого не случилось. Значит, либо нами побрезговали, либо не заметили. Если не заметили - то это определенно в нашу пользу. Тогда противник не всесилен и мы способны с ним бороться, обманывать, путать карты. Ведь заметили нас лишь после того, как закончилась метель.

      В таком случае удары по месту посадки и складам - мера профилактики. Вполне логично вместо того, чтобы гоняться за малой группой, если не накрыть их сразу, то лишить возможности двигаться вперед и оставаться силой как таковой.

      Здесь нельзя упрекнуть в отсутствии логики. Оставшись без снабжения, бригада скоро превратиться в разрозненную толпу. И все - можно больше об угрозе с этой стороны не беспокоиться.

      - Ну а что же здесь хорошего-то?!

      - Во-первых, нас вероятнее всего, списали со счетов - объективно говоря мы ведь и вправду не такая важная птица. Во-вторых, увидев манеру действия противника, можно хотя бы приблизительно составить представление о его сильных и слабых сторонах. Чем сидеть и бояться сделать шаг, ночью или в пасмурную погоду можно продолжать идти вперед. Конечно, соблюдая меры предосторожности.

      Наконец, в-третьих, мы имеем план действий. Это гораздо лучше, чем вообще без ничего.

      - Да разве же это план? - возмутился Лазарев. - Какой-то непонятный склад, какие-то танки и самолеты! А дальше-то что?!

      - Удивляюсь тебе, Алексей Тихонович. Раньше ты вроде молчал - не было претензий. Что же сейчас вдруг появились?

      - Раньше этот... 'план' - Лазарев буквально подчеркнул голосом презрительное отношение к такому названию. - Был лишь запасным вариантом на случай, если не получит подтверждения версия локального конфликта или начала мировой войны.

      - Так за чем же дело стало - разве ты не получил достаточно опровержений?

      - Ни в коей мере, - решительно мотнул головой полковник. - Все, что у нас есть - домыслы генерал-майора и слова местного лейтенанта. Уж прости, но это не то, на чем можно строить подобные выкладки. Твердят все: 'Пришельцы! Инопланетяне!' А где доказательства? Попахивает паникерством если не психозом...

      - Ну прости, Алексей Тихонович, - криво усмехнулся Ильин. - Вряд ли сам главком перед тобой станет отчитываться. Да и на рандеву с нашими непрошенными гостями я бы на твоем месте не стал уповать.

      - Не передергивай, Иван Федорович! Я про то говорил, что до сих пор все наши теории и стратегии основываются на домыслах, экстраполяции. Да даже если и пришельцы - все равно план непонятный. Я ведь и в мыслях не мог представить, что придется ему следовать.

      - А зря. Мы ведь здесь не в бирюльки играем. Война - здесь каждый должен воевать не за страх, а за совесть. И молчать ты не имел права, раз был не согласен. Тебе не для того Родина доверила жизни бойцов, чтобы покорно чужой воле следовать. На то тебе и голова, чтобы самому думать. Спорить-то с начальством ты никогда не боялся. Не верю, что и сейчас за погоны держишься.