– Вина доказана, – произнесла Королева. – Рубите ему…

– Ничего подобного! – возразила Алиса. – Вы даже не знаете, о чем стихи.

– Читай их! – сказал Король Кролику.

Кролик надел очки.

– С чего начинать, Ваше Величество? – спросил он.

– Начни с начала, – важно ответил Король, – и продолжай, пока не дойдешь до конца. Как дойдешь – кончай!

Воцарилось мертвое молчание. Вот что прочитал Белый Кролик 103.

– Это очень важная улика, – проговорил Король, потирая руки. – Все, что мы сегодня слышали, по сравнению с ней бледнеет. А теперь пусть присяжные обдумают свое…

Но Алиса не дала ему кончить.

– Если кто-нибудь из них сумеет объяснить мне эти стихи, – сказала Алиса, – я дам ему шесть пенсов. (За последние несколько минут она еще выросла, и теперь ей никто уже не был страшен.) – Я уверена, что в них нет никакого смысла!

Присяжные записали: « Онауверена, что в них нет никакого смысла», – но никто из них не сделал попытки объяснить стихи.

– Если в них нет никакого смысла, – сказал Король, – тем лучше. Можно не пытаться их объяснить. Впрочем…

Тут он положил стихи себе на колени, взглянул на них одним глазом и произнес:

– Впрочем, кое-что я, кажется, объяснить могу, «…но плавать он не может…»

И, повернувшись к Валету, Король спросил:

– Ты ведь не можешь плавать?

Валет грустно покачал головой.

– Куда мне! – сказал он.

(Это было верно – ведь он был бумажный.)

– Так, – сказал Король и снова склонился над стихами. «…Знают все на свете»– это он, конечно, о присяжных. «Я дал им три, они нам – пять…»Так вот что он сделал с кренделями!

– Но там сказано, что «все вернулись к вам опять», – заметила Алиса.

– Конечно, вернулись, – закричал Король, с торжеством указывая на блюдо с кренделями, стоящее на столе. – Это очевидно.– «Она, конечно, горяча…»– пробормотал он и взглянул на Королеву. – Ты разве горяча, душечка?

– Ну что ты, я необычайно сдержанна, – ответила Королева и швырнула чернильницу в Крошку Билля. (Бедняга было бросил писать по доске пальцем, обнаружив, что не оставляет на доске никакого следа, однако теперь поспешил начать писать снова, обмакнув палец в чернила, стекавшие у него с лица.)

– «Рубить сплеча…» – прочитал Король и снова взглянул на Королеву. – Разве ты когда-нибудь рубишь сплеча, душечка?

– Никогда, – сказала Королева.

И, отвернувшись, закричала, указывая пальцем на бедного Билля:

– Рубите ему голову! Голову с плеч!

– А-а, понимаю, – произнес Король. – Ты у нас рубишь с плеч, я не сплеча!

И он с улыбкой огляделся. Все молчали.

– Это каламбур! – закричал сердито Король.

И все засмеялись.

– Пусть присяжные решают, виновен он или нет, – произнес Король в двадцатый раз за этот день.

– Нет! – сказала Королева. – Пусть выносят приговор! А виновен он или нет – потом разберемся!

– Чепуха! – сказала громко Алиса. – Как только такое в голову может прийти!

– Молчать! – крикнула Королева, багровея.

– И не подумаю, – отвечала Алиса.

– Рубите ей голову! – крикнула Королева во весь голос.

Никто не двинулся с места.

– Кому вы страшны? – сказала Алиса. (Она уже выросла до своего обычного роста.) – Вы ведь всего-навсего колода карт!

Тут все карты поднялись в воздух и полетели Алисе в лицо.

Она вскрикнула – полуиспуганно, полугневно, – принялась от них отбиваться… и обнаружила, что лежит на берегу, головой у сестры на коленях, а та тихо смахивает у нее с лица сухие листья, упавшие с дерева.

– Алиса, милая, проснись! – сказала сестра. – Как ты долго спала!

– Какой мне странный сон приснился! – сказала Алиса и рассказала сестре все, что запомнила о своих удивительных приключениях, про которые ты только что читал.

А когда она кончила, сестра поцеловала ее и сказала:

– Правда, сон был очень странный! А теперь беги домой, не то опоздаешь к чаю.

Алиса вскочила на ноги и побежала. А пока бежала, все время думала, что за чудесный сон ей приснился.

А сестра ее осталась сидеть на берегу. Подпершись рукой, смотрела она на заходящее солнце и думала о маленькой Алисе и ее чудесных Приключениях, пока не погрузилась в полудрему. И вот что ей привиделось.

Сначала она увидела Алису – снова маленькие руки обвились вокруг ее колен, снова на нее снизу вверх смотрели большие блестящие глаза. Она слышала ее голос и видела, как Алиса встряхивает головой, чтобы откинуть со лба волосы, которые вечно лезут ей в глаза. Она прислушалась: все вокруг ожило, и странные существа, которые снились Алисе, казалось, окружили ее 104.

Длинная трава у ее ног зашуршала – это пробежал мимо Белый Кролик; в пруду неподалеку с плеском проплыла испуганная Мышь; послышался звон посуды – это Мартовский Заяц поил своих друзей бесконечным чаем; Королева пронзительно кричала: «Рубите ему голову!» Снова на коленях у Герцогини расчихался младенец, а вокруг так и свистели тарелки и блюдца; снова в воздухе послышался крик Грифона, скрип грифеля по доске, визг подавленной свинки и далекое рыданье несчастного Квази.

Так она и сидела, закрыв глаза, воображая, что и она попала в Страну Чудес, хотя знала, что стоит ей открыть их, как все вокруг снова станет привычным и обыденным; это только ветер зашуршит травой, погонит по пруду рябь и зашатает камыши; звон посуды превратится в треньканье колокольчика на шее у овцы, пронзительный голос Королевы – в окрик пастуха, плач младенца и крик Грифона – в шум скотного двора, а стенанья Черепахи Квази (она это знала) сольются с отдаленным мычанием коров.

И, наконец, она представила себе, как ее маленькая сестра вырастет и, сохранив в свои зрелые годы простое и любящее детское сердце, станет собирать вокруг себя других детей, и как ихглаза заблестят от дивных сказок. Быть может, она поведает им и о Стране Чудес и, разделив с ними их нехитрые горести и нехитрые радости, вспомнит свое детство и счастливые летние дни.