— Трагедия в центре Москвы. В результате взрыва газа в жилом доме…

Ник прикрыл глаза, чтобы искрящийся воздух не летел навстречу. Что ж, он добровольно поехал в центр. Он знал, что творится вокруг него, знал, какие процессы запускает. И все-таки поехал в общежитие. Да нет, ерунда, конечно. Совпадение. Нечего казнить себя. Нужно абстрагироваться, успокоиться.

— Продолжаются беспорядки в районе метро «Щелковская», где вооруженная банда нацистов устроила погромы…

— Выключите, пожалуйста.

Нику необходимо было побыть в тишине. Еще хотя бы десять минут. Семь. Пять.

— Приехали.

Ник потянулся за кошельком, но водитель отказался от денег.

Общежитие пылало. Огонь вырывался из окон, поднимался в безмятежное небо черный дым, толпились перед оцеплением студенты, кто-то — одетый, а кто-то — кутаясь в одеяло. Девчонки и мальчишки, растерянные, перепуганные. Пожарные заливали здание из брандспойтов, раздвигали приставные лестницы под прицелом телекамер.

Сунув руки в карманы пальто и повыше подняв воротник, Ник поспешил на поиски Коня. Тот уже развил бурную деятельность — утешал перепуганных, обнимал дрожащую девочку за плечи, что-то втолковывал группе парней.

— Привет, — бросил Ник. — Ну как?

— Тушат, — очи Коня сверкали отраженным светом пожара, — там внутри, похоже, много людей осталось. Так полыхнуло — будто бензином облили.

«А то умреш!»— вспомнил Ник послание безграмотных уродов. Неужели?..

Телевизионщики проталкивались к нему. Ник узнал рыжеволосую девушку — Алиса, «Третий канал», городские новости. У него даже визитка дома сохранилась. Журналистка улыбалась Нику как доброму знакомому, решила, наверное, что в интервью он не откажет.

«А то умреш!»

И что делать? Ник нацепил маску благодушия.

— Никита Викторович, ответите на несколько вопросов?

Отказаться и выполнить требования неизвестных или дать интервью и принять вызов? Ник криво улыбнулся. Последнее время этот выбор встает перед ним постоянно: отвечать за смерть и несчастья или спрятаться и сделать вид, что ты ни при чем.

Он еще подумал, что прекрасно будет смотреться в кадре: опухшая щека, след от пореза, залепленный пластырем. Растрепанный угрюмый тип в дорогом пальто. И пожар.

— Естественно. Спрашивайте.

— С нами Никита Викторович Каверин, лидер известной молодежной организации «Щит». Никита Викторович, скажите, вы присутствуете здесь как частное лицо или в качестве представителя «Щита»?

— И так, и эдак. Я долгое время преподавал в университете, многие из пострадавших — мои студенты. Узнав о случившемся, я поспешил на помощь. Это мой долг как гражданина, старшего товарища и конечно же как одного из членов «Щита».

— Власти пока молчат о причинах возгорания. У вас есть версии?

— Мне хотелось бы, чтобы это было случайностью, последствием человеческой глупости или раздолбайства. Потому что иначе это поджог, убийство. Преднамеренное жестокое убийство. Я хочу обратиться к тем, кто нас слушает. Если высделали это — я найду на вас управу. Не надейтесь, вы не всесильны. Вы — не хозяева жизни. И вы не властны над нами, вы не властны над людьми.

Журналистка оторопела. Ник знал, к кому обращается, она — нет. Поэтому сейчас в рыжей голове прокручивались самые невероятные версии.

— У вас есть враги? — наконец сообразила Алиса. — Вашей организации желают зла? Вам угрожали?

— Конечно, у нас есть враги. Каждый наркодилер, взяточник, гопник — враг «Щита». Мы представляем для них угрозу, и они боятся. Они боятся людей с гордо поднятой головой. Они хотят пасти стадо и теряются, обнаружив в отаре овец волков. Но главный наш враг — совсем другой. Благообразная корпорация «Фатум» — главный враг нашей страны и всего мира.

Алиса моргнула. Ник поймал ее взгляд и удерживал, пока лицо журналистки не расслабилось, а потом продолжил:

— Взгляните вокруг. Что вы видите? Потребительский недорай. Паника на фондовых рынках, экономический кризис, груда резаной бумаги правит миром… Так? Нет, не так. На протяжении последних дней я передавал в Сеть копии секретных документов, полученных из конфиденциальных источников. Оригиналы я могу предъявить, но не сейчас. Наш президент, наш премьер — марионетки, которые дергает за ниточки «Фатум». Именно там, а не в правительстве, решают, вступать ли России в ВТО. Там организуют теракты и войны. Естественные процессы? Нет! «Фатум» стоит за всем этим. «Фатум» решает за нас. Мы — люди. Пора поднять голову от кормушки и посмотреть в лицо врагу. Здесь и сейчас я, Никита Каверин, руководитель «Щита», призываю людей: встаньте с колен, верните себе свою судьбу.

— И еще вопрос. Вы упомянули секретные документы, уже вызвавшие широкий общественный резонанс. Скажите, Никита Викторович, вы уверены в том, что за всеми, — последнее слово она выделила интонацией, — неприятностями в нашей стране стоит «Фатум»?

— Уверен. И скоро вы сами в этом убедитесь. Извините, Алиса, мне пора.

Конь уже топтался рядом; журналистка, сбросив оцепенение, кивнула, оттарабанила:

— С нами был Никита Викторович Каверин, лидер неформального объединения «Щит». Спасибо вам, Никита Викторович.

Она собралась было переключиться на Стаса, но Ник за рукав оттащил парня в сторону. Не хватало еще его ораторского искусства в эфире.

— Никита Викторович, — пробормотал Стас, — зачем они это сделали?

— Когда борешься не с режимом даже, а с фундаментом жвачного существования, у тебя появляются враги. Но скорее всего это случайность. В открытую против нас никто не выступит.

Тут Ника выцепил полицейский и минут пятнадцать мучил дежурными вопросами. Кажется, версия поджога тоже отрабатывалась. Ник честно признался, что домысливать не хочет, но считает: враги у его студентов есть. С равным успехом устроить пожар могли сами пьяные подростки (сигарету уронили), наркоторговцы, прижатые «Щитом», или просто какой-нибудь пироман… На этом этапе полицейский заскучал и переключился на других свидетелей.

— Никита Викторович, — Конь аж поблек, — все-таки скажите, неужели кто-то мог из-за нас? Мы виноваты, да?

— Стас. — Ник повернулся лицом к пожару, трещащему, воющему огню, клубам дыма, искрам, улетающим вверх. — Когда ты что-то совершаешь, мир восстает против тебя. Мир инертен, он не любит шевеление. Ты всего лишь должен сделать выбор: существовать свиньей у кормушки или быть человеком.

Конь вздохнул и повел плечами, будто ему жала сбруя.

* * *

Олегу Ник дозвонился с третьего раза. Водитель-охранник выслушал его и хмуро резюмировал:

— Я тебя с «Пушкинской» никак не заберу. В метро не спускайся. Прогуляйтесь с товарищем до Цветного бульвара. Там подхвачу, одновременно будем. Я по семейным делам мотаюсь. Товарищ подготовленный?

Ник глянул на Коня — парень мялся и грустил, перебирал длинными ногами. Бросать его здесь нельзя, надо забрать к себе домой, так спокойней.

— Подготовленный. Спортсмен. Да и я не лыком шит. А что?

— Неспокойно в городе. Толпы какие-то. Люди как взбесились. Были с женой в «Ашане» — бабы из-за мандаринов подрались. Будто всё, последние фрукты, а впереди голодный год. Да и вообще… Так что поосторожней, а то Тимур Аркадьевич мне голову снимет.

Надо же. Ник кожей ощущал нервозность, но списал ее на пожар — подобные зрелища всегда пробуждают инстинкты и самые гадкие качества человеческого существа. Он пообещал Олегу вести себя хорошо и позвал Стаса:

— Пойдем прогуляемся до Цветника, там нас мой водитель заберет.

— Никита Викторович, а как же ребята? Что, вот так уйдем? Еще не потушили же, и вообще — их куда?

Всех забрать к себе Ник не мог, да и не интересовали его все. Помоги ближнему, помоги близкому. Если каждый будет следовать этому древнему правилу, а не распыляться, мир станет намного лучше. Но он связался с Михаилом, лишил бедолагу выходного дня, велел поднимать сотрудников, готовить материальную помощь для пострадавших «щитовцев» и стягивать силы в штаб.