Пришла пора и в центральных районах и на юге всерьез приняться за разработку «второй целины», как это сделали в Чувашии.

Осваивать «вторую целину» будет во много раз легче, чем первую, степную. Для этого даже пахать землю лишний раз не нужно будет, потому что чистые пары повсеместно вспахиваются, культивируются и перепахиваются. Их нужно только засевать да убирать урожай. Вот и все дополнительные хлопоты. Освоение «второй целины» поможет колхозам и совхозам быстрее двинуть вперед важнейшую отрасль своего хозяйства — животноводство. Ведь пары обычно занимают кормовыми культурами.

И внести свой заметный вклад в это благородное дело призвана молодежь. «Вторая целина» может находиться среди знакомых, обжитых полей многих колхозов и совхозов. Нужно ее искать и находить.

Владимир Елагин Рисунки А. Гусева и В. Немухина

13 апреля 1945 года советские солдаты после кровопролитных боев освободили от гитлеровского ига город Вену, вернув австрийскому народу его столицу, а стране — государственность. Так кончились для города самые тяжелые дни, которые когда-либо выпадали на его долю за две тысячи лет существования.

В город на «голубом Дуне» мы приехали спустя почти пятнадцать лет после освобождения.

Вена — город, который за улыбки и роскошь, моды и музыку всемирная молва еще в XVIII веке окрестила «веселой». Это определение сохранилось за ней и по сей день. Город действительно кажется веселым и привлекательным. И блестящие на солнце новенькие западногерманские «оппель-рекорды», чем-то напоминающие светло-зеленые парниковые огурчики; и вечерний рекламный неон на зданиях; и радиовальсы Иоганна Штрауса-сына; и девушки в юбках с кринолином; и благообразные, с натуральным румянцем старички в коротких кожаных штанах-шорти, отдыхающие на бульварных скамейках; и воскресная шумная толпа в гигантском парке Пратер, знаменитом своими аттракционами; и, наконец, говорливые, добродушные завсегдатаи многочисленных пивных — такова на первый взгляд мирная Вена наших дней...

Но время до сих пор еще не стерло здесь следов последней войны. И, приглядевшись внимательнее, вы их обязательно заметите.

Большинство улиц Вены, как и многих других западноевропейских городов, представляет собой сплошные каменные коридоры. Дома стоят вплотную друг к другу, никаких свободных пространств или даже узких просветов между ними нет. На таких улицах вы ни справа, ни слева от себя не увидите ни клочка неба. Небо только прямо над головой. Все эти здания разные (готический стиль здесь перекликается с романским, барокко переходит в модерн). Но вытянутые в одну непрерывную линию, они производят довольно унылое и однообразное впечатление.

Однако не все венские «коридоры» сплошные. На некоторых улицах между домами попадаются обширные пустыри. Раньше здесь стояли дома.

Пять тысяч зданий превратились в прах. Город бомбила англо-американская авиация. Вена пострадала в результате боев с бессмысленно сопротивлявшимися фашистами. Весной сорок пятого здесь гремели взрывы: гитлеровцы хотели стереть с лица земли прекрасный город в отместку за свой неминуемый разгром.

Теперь некоторые венские пустыри превратились в строительные площадки. Растут жилые дома. Их делают медленно, почти вручную. Ни крупных готовых блоков, ни строительных кранов-гигантов. Кирпичная кладка, леса, правда не деревянные, а металлические, но все-таки леса, от которых мы уже отвыкли. Меньше техники — больше занятых рабочих рук.

Дома современного стиля в Вене — редкость. Поэтому каждое очень заметно. Особенно «небоскребы». Собственно, этажей в таких зданиях сравнительно немного — всего 12—15, но они предельно «худы»: не больше 5 окон в ширину. Отсюда и их кажущаяся огромная высота — «небоскребность». Издали такое здание похоже на поставленную вертикально зажигалку. Эти бетонные «зажигалки» — влияние американизма, и они выглядят как-то странно и убого рядом с великолепными готическими соборами.

Как-то нам пришлось ехать в венском метро. Бежит трамвай в траншее, иногда секунд на 30—40 скрывается в тоннеле, ныряет под мосты и путепроводы, а то просто проносится между домами на уровне подвального этажа. Такова «подземная» дорога австрийской столицы. На площадке вагона напротив нас стоят двое молодых парней в синих комбинезонах; в руках у них сумки с инструментами. Верхние пуговицы рубашек расстегнуты, и на шее виднеются крестики. Ребята заметили на наших куртках значки с изображением спутников и ракет, переглянулись. Один из них спросил:

— Русские?

Мы разговорились. Наши знакомые оказались слесарями муниципалитета. Одному 19 лет, другому — 21. Мы поинтересовались, принимали ли они участие в Венском фестивале. Старший ответил:

— Мы члены молодежной католической организации, и нам запретили встречаться с участниками фестиваля. Руководство предупредило рядовых членов, что если их заметят на «коммунистических сборищах», то исключат из союза. А мы собираемся жениться... Нам потребуется жилье. Если мы будем участвовать в фестивале, нам его не получить.

— Мы все-таки с нашими девушками ходили несколько раз на концерты, — замечает младший.

Спустя несколько дней мы побывали на южной окраине Вены, где на средства католических профсоюзов сооружаются рабочие кварталы. Перед нами возвышались светлые четырех-, пятиэтажные дома с цветными рисунками на стенах. Картины были на религиозные сюжеты — из жития святых, но выполнены в модернистском стиле — резкие прямые линии, контрастные цвета. По-видимому, авторы этих фресок XX века были из той же плеяды «мастеров искусств», которые создали скульптуру «Девушка с булавами», возвышающуюся у венского Дворца спорта. Хаотическое скрещение трехугольных плоскостей — такова эта цементная «гимнастка». Ее обычно видят жители Вены, направляясь на представления ледяного ревю — блестящего ансамбля фигуристок, олицетворяющих подлинную красоту, изящество, пластичность человеческого тела.

бедившись, что размах городского строительства небольшой (мы насчитали с десяток готовых кварталов), мы спросили сопровождавшего нас гида, сколько же квартир получили за послевоенное время жители Вены.

— Четыреста тысяч, — не моргнув глазом, ответил нам этот солидный господин в безукоризненном костюме «в искорку». — Колоссальное строительство, не правда ли?

Мы пожали плечами и напомнили ему, что в столице Австрии около 1 800 тысяч жителей и что, следовательно, уже почти вся Вена (из расчета четырех человек на квартиру) живет в новых домах.

— Кто же тогда обитает в самой Вене, в этих старых домах, в трущобах, в «казармах»? — спросили мы.

Наш гид вынул из внутреннего кармана пиджака какую-то книжечку, полистал ее и, чуть-чуть заикаясь, проговорил:

— Извините, господа. Маленькая ошибка. Сорок тысяч за пятнадцать лет.

Мы вспомнили о двух молодых рабочих и подумали, что они, вероятно, еще не скоро получат свое место под солнцем «католического рая».

Летом прошлого года в Вене проходил фестиваль молодежи. Венцы говорят, что город в эти дни был полон неподдельной и душевной радости, настоящего веселья. И это, конечно, не случайно. Ведь фестиваль — праздник молодости, дружбы и мира.

А Вена умеет ценить мир, потому что слишком хорошо знает, что такое военные невзгоды и лишения. «Да, Вена будет веселой и счастливой только в условиях мира», — об этом мы думали, покидая австрийскую столицу.

Кирилл Замошкин