Волшебник вышел с фонарем и, даже не посмотрев, на кого там собака лает, сказал:

-- Иди сюда.

Димир хотел убежать. Он был уверен, что убегает в лес, но увидел, что вместо бегства поднимается по лестнице. Ноги снова, действуя будто сами по себе, понесли его к этому страшному человеку, мимо него, в двери, по лестнице, в освещенную несколькими свечами комнату.

В комнате ноги соизволили остановиться. Димир обмирал от страха, но жгучее любопытство все же пересилило. Он начал осматриваться.

У стены возвышалась печка, сложенная из таких же больших камней, как и дом. В печке непо-нятно зачем проделали большую дыру. В дыре горел огонь. И как дым в комнату не идет? Волшебство, наверное. Лучше б волшебнику, вместо того, чтобы все время волшебством дым в трубу загонять, один раз печку починить. Но взрослых не понять, а уж волшебников и подавно.

Посреди комнаты стоял стол и кресла. У окна лавка со спинкой и подлокотниками. На лавке разбросаны разноцветные подушки из какой-то пушистой, как тельце утят или цыплят, материи со смешными висюльками на углах. Стены сплошь, от пола до потолка завешаны полками, а полки заставлены толстенными старыми книгами. Такие книги Димир видел в храме. Но у Сега были только две, а здесь, наверное, сто.

Еще у старосты на домашнем алтаре лежала одна тоненькая книга. Староста читать и писать не умел. В своей книге он рисовал мешки с просом, овец, кур, и еще всякие разности, и палочками отмечал, сколько их всего есть, сколько и чего надо отвезти господину в замок, сколько раздать, сколько отложить на семена и на случай неурожая.

Кроме книг, на полках стояли завязанные холстиной и пергаментом горшки и странные, даже пугающие предметы. В темных углах, которые не смогли осветить свечи, виднелись маленькие, вырезанные из темного дерева то ли звери, то ли демоны. Похожи на те, что стоят в храме. Старый Сег говорил, кого как зовут, но Димир всех не запомнил. Вдруг то на одной, то на другой темной морде загорелись зеленые и красные глаза, блеснули белые острые зубы.

Димир вздрогнул, попятился. Всмотрелся, преодолевая ужас. Нет, ничего, деревянные. Показалось.

За столом, в кресле, подогнув под себя одну ногу, сидел веснушчатый беловолосый подросток и переписывал что-то из одной большой толстой книги в другую. Вернее, должен был переписывать, а на самом деле подбрасывал перо и старался поймать его кончиком носа. Увидев вошедших, он сразу бросил баловаться и продолжил занятия.

Димир с завистью посмотрел на мальчишку: небось, учится на волшебника! Вспомнились слова: "У ребенка нет Дара!" А у этого, белобрысого, стало быть, Дар есть. У мальчишки нос был широкий и слегка приплюснутый, такой же, как у волшебника. Наверное, его сын.

Если твой батя волшебник, он будет тебя учить, есть там у тебя Дар, или нет его совсем, все равно будет. Как Димира отец учит делать бочки, хоть Димир пока не может удержать молоток, которым набивают обручи. А обидно все-таки, что у него нет Дара. Был бы Дар, уж он-то не играл бы перышком! Он бы все эти толстые волшебные книги выучил назубок и стал бы волшебником.

Волшебник вошел следом за Димиром, плотно прикрыл дверь, задул фонарь и примостил его на полку у входа. Сказал Димиру:

-- Садись за стол.

Димир сел и широко раскрыл глаза. Только что на столе, кроме книг и чернильницы с пером, ничего не было, и вот перед ним дымятся вкусным паром тарелка с кашей и чашка с травяным медовым настоем.

Волшебник уселся напротив Димира, устало положил на стол руки. Руки были большие, как у кузнеца Васила, но чистые и гладкие, без мозолей Взглядом больше не леденил, а смотрел на мальчика с грустью.

Парень, переписывающий книгу, при отце прервать работу не осмелился, но искоса бросал на Димира любопытные взгляды. Наконец он не выдержал.

-- Отец, это тот ребенок, что приходил с матерью днем?

Волшебник угрюмо ответил:

-- Она ему не мать.

-- А кто же?

-- Подумай. Вглядись. Чему я тебя учил?!

Мальчишка закрыл глаза, сжал виски ладонями, посидел так немного, потом довольно улыбнул-ся.

-- Мачеха!

-- Правильно. Что еще?

Парень снова сосредоточился и выдал:

-- Она оставила его в лесу! Почему?

Волшебник пристально глядел на него.

Подросток закрыл глаза, помолчал, затем сказал:

-- Он ей не нужен, она жалеет на него денег. Еще боится, что муж будет любить своего первенца от любимой жены больше, чем ее дитя.

Волшебник вздохнул и назидательно произнес:

-- Ты воспользовался магией, чтобы ответить на свои вопросы. Но помни, здесь не нужна магия, достаточно простого житейского опыта. Тебе житейского опыта как раз и не хватает. Тут нет твоей вины. Это особенность юности. Но старайся приобрести этот опыт. Для этого достаточно внимательно смотреть вокруг, слушать и запоминать.

Белобрысый мальчик возмущенно выкрикнул:

-- Она оставила его одного в лесу, на поживу зверям! Чем обрекать ребенка на такую ужасную смерть, лучше продала бы его купцам! Денег бы выручила, а мальчик, глядишь, и получше бы устроился, чем прозябать в своей деревушке! Мы должны наказать эту злую женщину!

Волшебник снова вздохнул.

-- Это бесполезно.

Парень залился от гнева краской так, что веснушки на его лице поблекли.

-- Как бесполезно?! Чтобы она не обращалась так с...

-- У нее только один пасынок.

-- За такие поступки положено наказание!

-- Это так. Кара судьбы постигнет ее обязательно, но помимо нас. И, скорее всего, эта женщина не поймет, за что наказана. Решит, что это я навел порчу.

-- Она должна понять...

Волшебник провел по столу рукой, как бы пересекая разговор.

-- Нас людские дела не касаются.

Но парень никак не мог успокоится.

-- Отец, а что ты с ним хочешь сделать? Он будет твоим учеником?

-- Родители не смогут платить за его обучение. А мне вполне достаточно тебя.

-- Тогда слугой?

-- Нам не нужны слуги.

-- Почему же? Я бы не отказался. Он приносил бы воду и хворост, мыл бы полы. А у меня бы оставалось больше времени на постижение Искусства!

-- Именно поэтому у нас и нет слуг. Ты все должен уметь делать сам. Кроме того, для самой тяжелой работы есть демоны.

-- А, так ты скормишь его демонам!

Волшебник нахмурился и посмотрел на сына с раздражением.

-- Чем тогда мы будем отличаться от его злой мачехи?! И демонов нечего баловать. С них хватит черных котов и кроликов. Иначе они войдут во вкус и нападут на нас. К чему такие хлопоты?! И учти, с тобой я имею право сделать все, что мне угодно. Продать купцам. Скормить демонам. Принести в жертву богам. Потому что ты мой. А этот мальчик мне не принадлежит. Завтра я верну его отцу и этим предоставлю собственной судьбе. Может быть, мачеха все же изведет его, или действительно продаст осенью купцам. Возможно, отец накажет мачеху, а то и вообще прогонит. Может случиться и так, и этак, или еще как-нибудь по-другому. А мы займемся в это время своими делами.

Говоря это, волшебник неожиданно встал, склонился над работой сына и гневно воскликнул:

-- Ты так мало написал?! Эд, я накажу тебя!

Ученик волшебника съежился, уткнулся в книги и суетливо обмакнул перо в чернильницу. Волшебник, гневно хмурясь и постукивая пальцами по краю стола, постоял над ним еще немного, затем, убедившись, что работа делается, снова уселся на старое место и кивнул Димиру, заворожено слушавшему разговор:

-- Уже поздно, ешь скорее, и пора отдыхать.

Димир быстро прикончил и кашу, и напиток, и его глаза закрывались сами собой. Он готов был придерживать веки пальцами, чтобы не пропустить ничего интересного. Но волшебник поднялся и отвел Димира по лестнице на второй этаж, где в маленькой комнате на сундуке для него была подготовлена постель.

Димир успел подумать, как страшно ночевать в доме колдуна. Тут и демоны где-то прикованы, и души несчастных, демонам тем скормленных и не могущих поэтому отправиться к богам пировать, горько плачущие и жалующиеся на злую судьбу... Но уснул сразу, как только лег, и снов не видел. Лишь один раз за ночь на минуту проснулся. Рядом на кровати сопел волшебников сын. Хоро-шо видная в окно башня светилась странным синим огнем. Димир хотел испугаться, но почему-то испугаться не получилось, а веки снова сами собой крепко сомкнулись.