А призрачная женщина продолжала:
-- Много лет назад я была могущественной колдуньей и жрицей Великой Богини, Матери Всего Сущего. Меня окружали почестями, со мной советовался король, причем он приходил ко мне сюда сам, от подножия горы он должен был идти пешком. Тут был храм, посвященный Богине. У меня были и враги, но я не замечала их, их козни не могли меня коснуться... Только один, маг, почти равный мне по силе, жрец злого бога... Но о нем потом... Лучше о тебе: тогда, в том воплощении, ты была сначала моей ученицей, потом подругой. Я не знаю, какая судьба постигла тебя в прошлом. Вернее всего, после моей смерти ты не смогла одна противостоять нашим врагам и тоже погибла. Или бежала и закончила свои дни в изгнании. Важно, что теперь мы встретились снова, и я рада этой встрече и рада тому, что твоя магическая сила в этом воплощении больше, чем была тогда. Даже внешне ты похожа на себя прежнюю.
Эшеаше негромко произнесла несколько слов на незнакомом языке, сделала замысловатый жест левой рукой, и Аннеке словно в тумане увидела себя и ее стоящими на пороге пещеры, в богатых одеяниях. Перед ними на коленях стояли несколько человек, протягивая какие-то разукрашенные ларцы и сосуды. И сам вход в пещеру был другим, облицованным мрамором с золотыми прожилками, к порогу вели мраморные резные ступени. Вокруг, в углублениях, выдолбленных в камне и заполненных плодородной землей, росли незнакомые цветущие деревья. Лес вокруг пещеры казался гораздо более пышным, чем сегодня. Аннеке потрясла головой, и видение исчезло.
-- А как меня звали тогда?
-- Теперь это неважно. Теперь тебя зовут Аннеке.
-- Интересно, а наши враги тоже родились вновь, как и я?
-- Скорее всего. Ведь мы связаны законами судьбы. И я хотела бы отыскать их теперь, в новом воплощении.
-- Но ведь они ничего теперь не помнят! А может, они сейчас старики, женщины или дети. Ты будешь мстить ребенку? Или лягушке в луже? А может, лучше тебе уйти туда, куда уходят души умерших, и родиться вновь, забыв несчастья и причиненное тебе зло, счастливо начать новую жизнь?
Еле видные губы Эшеаше задрожали, но голос не изменился.
-- Я не могу. Теперь я бы хотела, но не могу... Умирая, я поклялась мстить, и эта клятва не позволяет мне уйти. К тому же, ты знаешь, колдунья должна передать свою силу и знания своей ученице. И обещания, и долги... И погребальный обряд... Я не могу и не хочу заставлять тебя помогать мне, но была бы благодарна за помощь. Как ты?
-- Ну, наверное... если я смогу... и раз мы были подругами. Но я знаю и умею так мало... Мо-гу только лечить... И еще несколько простых вещей... И я не хочу мстить. Я ведь не помню ничего про свою прошлую жизнь. Странно. Кажется, это должно быть страшно интересно, а я не хочу вспоминать.
-- Все правильно. В человеческой жизни мало хорошего, о чем приятно вспомнить. Вспоминаются боль, страдания, ошибки и поражения. А первыми приходят из прошлой жизни воспоминания о ее конце, предсмертные мучения. И я не буду пробуждать в тебе эту память.
-- А как же я помогу тебе?
-- Прими мою силу и знания. Соверши погребальный обряд. Затем просто живи, и судьба скорее всего приведет тебя к нашему врагу. А когда ты с ним встретишься, я его узнаю. Я всегда буду помогать тебе советами, если тебе понадобятся мои советы.
-- А что потом?
-- Когда ты его встретишь, тогда и решим, вместе. Действительно, вдруг он еще не родился или квакает в луже. Хотя вряд ли он стал лягушкой. Ну? Дай мне руку!
Эшеаше потянулась к Аннеке, и девушка робко коснулась пальцев привидения. Прикосновение древней колдуньи было подобно удару молнии: руку обожгло, в глазах потемнело, во всем теле взорвалась боль. Перед Аннеке понеслись видения: лица, сцены ритуалов, музыка, шепот, крики, рубящиеся всадники, водопады, цветы, любовные ласки, пиры, и все это вдруг заслонило пламя и, непонятно почему, лицо Димира.
ГЛАВА 14
Замок графа Кэрила выглядел нежилым. Дорога, ведущая к нему, заросла травой, а в некоторых местах поднялись даже молоденькие деревца. Но протоптанная тропинка имелась. Ворота были приоткрыты, и выглядели так, будто по ним били тараном. Левая створка висела на одной петле. Замок выглядывал из-за разрушающейся крепостной стены разбитыми окнами. Впрочем, многие окна уцелели.
Крепостные стены почти совсем заросли плющом, а края рва, заполненного протухшей зеленой водой, в которой плавало что-то, что не хотелось рассматривать, кое-где обвалились. Изо рва воняло. Но подъемный мост был опущен, и по нему местами можно было пройти без особой опаски.
Статуя Гмора-покровителя воинов дорогой столичной работы, установленная над воротами, когда-то раскрашенная черной и красной краской и обильно позолоченная, совсем растрескалась, облезла и заросла лишайниками, отчего Гмор, казалось, скорчил гримасу и глядел на подошедшего к замку очень немилостиво.
Димир подумал, что не семь прошедших лет виноваты в запустении замка, а скорее немилость судьбы. Покинув пещерный храм молодой деревенской знахарки, он навестил свое жилище, где привел себя в порядок и отдохнул. Его дом остался нетронутым, люди и звери обошли его стороной, даже пыли накопилось не очень много. Маг почувствовал себя увереннее. Его сила что-то значила в этом мире, а неудача с девчонкой - просто случайность.
До сих пор у него не было неудач, но все несовершенны, даже великих, прославившихся в веках магов постигали иногда неудачи. Теперь, глядя на разрушающийся замок, Димир был не так уверен в себе. Его учили, и сам он неоднократно убеждался в том, что на верном пути гораздо меньше неприятностей, чем на неверном. И вот, стоило отказаться от уединенного изучения Искусства и попытаться изменить к лучшему так раздражающие его порядки королевства, как удача его покинула. Маг понимал в глубине души, что с этой затеей стоило повременить, если не отказаться от нее надолго, а то и навсегда.
Но он имел неосторожность связать себя словом. И кому дано это слово?! Даже не собрату по Искусству, а тупому, заносчивому и наглому старикашке с непомерными амбициями! Димир с неудовольствием вспомнил, как учитель укорял его за неосмотрительность и самонадеянность. Но ни тогда, ни сейчас молодой маг не был склонен признавать справедливость упреков. У него ведь был и другой учитель... Тот его за это не упрекал. Только вспоминать о нем не хочется. И не вспоминать невозможно.
Случившееся с ним - просто маленькая неприятность, неблагоприятное расположение звезд, и только. Немилость судьбы можно преодолеть, ну пусть будет чуть труднее. А девчонка... Что ж, девчонка пригодится...
Внутренний двор замка выглядел не таким заброшенным, как стены. Стояли какие-то бочки, воз с сеном и телега с мешками, но людей не наблюдалось. Димир, никем не остановленный, вошел в замок, побродил по переходам, галереям, заглянул в парадный зал. Везде безлюдье, грязь, сырость, плесень, кое-где треснувшие панели и разбитые витражи в окнах. Цветные осколки стекла так и валялись на полу, за долгое время никто их не убрал, и они покрылись пылью. Маг почувствовал, что его настроение портится все сильнее и сильнее, очень уж удручающее зрелище приходилось наблюдать.
В кухне обнаружился старый Спат, за прошедшие годы высохший еще сильнее, но еще довольно шустрый. Он следил за огнем в огромном очаге, в котором раньше, во времена расцвета графского рода, жарились целиком кабаны и дикие туры, добытые на охоте предками графа Корила и их приближенными и гостями. Теперь же Спат крутил на вертеле жалкого, худого, скверно ощипанного петуха, который, вероятно, подох на птичнике от голода и тоски. Из очага валил дым, огонь норовил потухнуть, а старик что-то недовольно ворчал себе под нос. Вид старого слуги напомнил Димиру его первое посещение замка и слегка позабавил. Он обновил наложенное им на старика давнишнее заклятие и довольно ухмыльнулся, когда тот взвизгнул от неожиданности. Сказал назидательно:
