После рассечения galea aponeurotica кожа становится подвижной, края раны свободно раздвигаются и гемостаз становится осуществить очень легко. При ослаблении давления на кожу с одной стороны на белом фоне появляются капельки крови из зияющих сосудов. На них накладывают кровоостанавливающие зажимы, клипсы, которые перед наложением швов снимают, или их просто коагулируют.

– Остров, вы слишком самоуверенны, опираясь исключительно на мнения авторов монографий и не трудясь самостоятельно мыслить. В этом, как мне кажется, проявляется ваш провинциализм, а вы все же учитесь в лучшем столичном вузе на философском факультете и, следовательно, должны учиться самостоятельно мыслить. Кроме того, это важно для вашей научной карьеры. Даже если вы выберете партийную, идеологическую работу, ваше собственное мировоззрение будет играть здесь не последнюю роль.

– Итак, закончим обсуждение соотношения формы и содержания применительно к государству!

Всегда элегантно одетый доцент Гаврилов обращался не к кому-то конкретно, а ко всей группе студентов.

Эта ситуация была бы не так занятна, если не знать следующее. На одном из семинаров доцент Гаврилов высказал ряд соображений по вышеупомянутой теме, а именно: что первично – форма или содержание, и как они влияют друг на друга. Речь шла о форме и содержании государства. Однако универсальность категорий могла предполагать что угодно. Например, содержание личности определяет ее жизнь как форму бытия, или, напротив, бытие определяет содержание сознания.

Обсуждение проходило довольно вяло, как обычно, пока не встал Остров и не высказал совершенно противоположные Гаврилову мысли, ссылаясь при этом на мнения других ученых. Гаврилов, естественно, не согласился с ним. Во-первых, преподавателем был он, а не этот мальчишка. Во-вторых, за их спором наблюдала вся группа, и в конце концов… да кто он такой, этот Остров, что над ним все так трясутся, как над новым светилом!

Когда прозвенел звонок, многие поняли, что весь семинар прошел в диалоге между студентом Островым и доцентом Гавриловым. А это значило, что две-три двойки пролетели мимо цели.

Так вот, следующий семинар Гаврилов начал с уже известной речи. И опять второстепенный вопрос, мало относящийся к теме занятия, погрузил аудиторию в море слов, определений и категорий до самого звонка арбитра, который называется время.

Развязка наступила неожиданно и была сногсшибательна.

Остров вышел на крыльцо покурить, там уже стоял профессор Воробьев, седоватый лысеющий Сократ, с пронзительными серыми глазами и в вечно измятом костюме. Этому ветерану философии прощали всё, даже курение в аудитории во время лекции, потому что более авторитетного ученого на факультете философии не было. Было известно, что у него была молодая жена, бывшая его студентка, лет на двадцать моложе. Детей у них не было. По этой причине или по другой, но Воробьев относился к Острову как к своему ребенку, по-отечески мягко и снисходительно, хотя с другими был тверд и непоколебим.

– О, Ванюша, иди покурим. Что у тебя?

– Семинар был.

Следует заметить, что рядом стояли отдельным кружком сокурсники Острова и, естественно, слушали их разговор.

– Ну и как?

– Да уже второй семинар меня пытаются убедить в первичности содержания и вторичности формы применительно к государству.

В это время на крыльцо вышел Гаврилов, образовав третью группу из себя и своей гордости. Он как-то сразу понял, о чем идет речь.

– Какая ерунда. Это же понятно, что ты прав. Кто этот идиот?

– Да так, – смутился Иван.

– Ну ты ему все объяснил? Ты же умница.

Гаврилов исчез. А сокурсники Острова после этого случая подходили к нему перед сложным семинаром и просили задать преподавателю какой-нибудь интересный вопрос, чтобы на его освещение как раз ушло все время семинара.

– Иван, вы слышите меня?

– Да. Все нормально.

– Ну, я рад. Все идет по плану. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, нормально. Пить хочется.

– Сестра, смочите ему губы. Иван, придется потерпеть. Ты за рулем давно?

– Да. В общем, да.

– А что, дорога была скользкой? Что молчишь? Не помнишь?

– Нет.

– Он опять плачет.

– Да что с тобой, Иван? Что там случилось? Хотя нет, давай о чем-то хорошем. Тебе нельзя плакать сейчас. Елена Александровна, как там показатели?

– Всё в норме.

– Иван, так где ты работал? Я не понял.

– В университете на факультете философии. Заведующий кафедрой, профессор.

– Да ну? Такой молодой, и уже профессор. Профессоров у меня еще не было. Посмотрим, что у вас в голове.

При подковообразных разрезах после рассечения кожи, подкожной клетчатки и galea aponeurotica образованный кожно-апоневротический лоскут относительно легко отделяется от подапоневротической клетчатки, а в височных областях – от фасции височной мышцы. Кожно-апоневротический лоскут отворачивают и под него подкладывают марлевый валик толщиной 2,5–3 см. Шелковой нитью прошивают край galea aponeurotica и натягивают над валиком откинутый лоскут мягких тканей. Валик до некоторой степени сжимает кровеносные сосуды основания лоскута, и кровотечение почти полностью прекращается.

– …прекрасно обобщив материалистические концепции древних философов, провел ясную параллель между философами средних веков и современной прогрессивной мыслью, систематизировал основные материально-детерминированные концепции… Безусловно, заслуживает присвоения научной степени – кандидата философских наук.

– Благодарю моего научного руководителя профессора Воробьева, а также рецензентов профессора Ковалеву и профессора Островерхова.

– Ванечка, поздравляю. Поздравляю, дорогой. Так что, Бога нет? Нет Бога?

– Нет, Трофим Иванович, нет. Хотя вон моя богиня.

Он стоял с профессором Воробьевым у входа в аудиторию. К ним подошла молодая красивая девушка. Ее темные волосы были собраны в пучок на затылке, блестящие глаза светились умом и удовлетворением.

– Машенька, здравствуйте. Поздравляю и вас. Что, просидели всю защиту здесь?

– Куда же я денусь от него? – и она взяла Ивана под руку.

– Ну, так что, может, и вам рискнуть? Защититься?

– Нет. Теперь главное, чтобы Ванюша вышел на докторскую.

– А как твоя мама, все забываю спросить, Вань?

– Сейчас лучше. Вы же знаете, столько лет прожить с человеком и потерять его…

– Передавай ей привет, а мы с Мариночкой ждем вас завтра на обед.

Профессор обнял их по очереди и пошел старческой походкой по коридору.

Маша обняла Ивана.

– Как я рада за тебя! Пойдем в ресторан, отпразднуем это. Ой, мне же нельзя теперь спиртного!

– Думаю, символически пригубить можно, ничего страшного Николашке не будет.

– Откуда ты знаешь, что Николашка? Может, Катюшка.

– Николай, Николай. Увидишь.

У них у обоих было то замечательное состояние, когда все удается, а жизнь проста, ясна и определенна. В такое время и люди хорошие, и погода подходящая. К тому же была весна.

– Ванюша, твоя мама хочет, чтобы мы крестили нашего малыша.

– Какая ерунда! Как можно верить во всю эту ерунду! Мама ладно, она пожилой человек, но ты образованная современная девушка. Какая религия, какое крещение!

– Ваня, но даже президент в церковь ходит.

– Так это пиар, разве непонятно. Это просто сейчас модно. Народ обманули. Он остался без идеологических ориентиров. Но зачем же обманываться опять?

– Хуже от этого не будет. Чего ты такой упрямый?

– Лишнее это. Никто не защитит тебя, если ты сама об этом не позаботишься. Все зависит только от тебя.

– А как же сверхъестественные явления?

– Ты еще вспомни Христа! Что мы с тобой все время спорим об этом?

– Ты меня любишь?

– Да.

– Так это же вера, а не логика.

– При чем тут вера? Я просто не хочу анализировать причины, по которым я тебя люблю.