А самое забавное и одновременно печальное — это то, что эти мечи — ее единственное, законное имущество, оба меча завещал ей предыдущий глава клана «Феникса», приходившийся ей родным дедом. И право на мечи четко было оговорено в завещании. Ну, впрочем, если вспомнить, что нынешний глава клана Чжан Хо старому Ли Хо, предыдущему главе клана, родным племянником приходится, то многое станет на свои места. Скрыл завещание новый патриарх «Фениксов». Не простил Чжан Хо полукровке Кетрин позора, позора того, что не ему, мужчине, а ей, женщине, полукровке, перешли мечи по наследству.

Не посрамила чести своего отца и деда Кетрин. Вьется ветвистый шрам по горлу Чжан Хо как память о ночи пожара. Как память о Кетрин, из которой он плетью и палкой надумал сделать девицу для удовольствий или, как их стыдливо называют ханьцы, певичку. Выходил Чжана Хо неугомонный лекарь Константинус, жизнь спас, хотя все лекари лишь руками разводили: не жилец, мол.

Не смог толстый лекарь лишь одного: дать своему пациенту нормальные голосовые связки взамен рассеченных острым лезвием. Не было после этой раны больше голоса у патриарха Фениксов. По губам читал волю главы семейства один из его сыновей, либо на бумаге записывал свои приказы немой патриарх.

Не молод Чжан Хо, но нет уважения ни к нему, ни к клану. И кто же будет уважать клан без фамильных мечей, что почти триста лет переходят от отца к сыну и от деда к внуку. Щедро обещал заплатить за клинки Чжан Хо: сорокакратный вес золота за каждый из мечей. Пусть и весят они по два фунта, если мерить на мерку ювелиров-франков, пусть. Пуд золота обещал патриарх ловкачу. Пуд!

И о десятикратном весе головы Кетрин заговорил было молодой Хо, читая с тонкой рисовой бумаги волю отца, но тут уже руками развел Винт. Мол, господа хорошие, это не ко мне. Вот гильдия Ночных Убийц, там и заказывайте. Хотите — ее, хотите — меня. А я честный ловкач, масть менять не собираюсь, так что, извините, уважаемый. Я Закон чту, а тут надо другую гильдию подключать.

И странное дело, лишь после этого отказа подали обед в зал, где беседовали патриарх и ловкач. Сытно и вкусно пировали вор и содержатель притонов, по капризу судьбы получивший титул патриарха «Феникса». После обеда сказал патриарх еще одно условие Ратибору: либо ты за месяц приносишь нам мечи, либо через месяц мы выкупим твой пай в гильдии Ловкачей. И вот тогда придется тебе заняться честным трудом.

Кому захочется с кланом ссориться? Гнусной была угроза Чжан Хо. Ибо кто ж возьмет на работу человека после такой истории? Чтобы потом булькать перерезанным горлом? А если и найдется такой смельчак, бросивший вызов клану, то и ему небо с овчинку покажется. Вот и загибается от голода человек, ни один торговец даже лепешку не продаст изгою, даже на постоялый двор ночевать не пустят, кому охота потом отстраиваться заново? Вот и уезжает такой бедняга из города. Только недалеко. А в дороге с ним обычно всякие чудеса бывают. Мало кто до другого города доезжает…

В Черный Лес кланы не суются, предпочитая не ссориться с ведьмаками. Так что в самом пиковом случае отсидеться в лесу будет в принципе возможно. Но Винта такой вариант не устраивал абсолютно. Тем более что ближе к ужину ловкача наконец отыскал посланец Его Светлости и дал иное, но тоже весьма многообещающее задание. Хотя приказ отдал еще три дня назад, лишь теперь графский посланец смог переговорить с ведьмаком. Задание было не из тех, что оплачиваются золотом. Денег граф Гуго платил за него намного меньше, чем за жезл. Так и дело было весьма и весьма интересным, хотя на первый взгляд пустяковым: внимательно следить за домом лекаря Константинуса и, заметив ловкача или кражу из дома в исполнении обычного нищего, предотвратить это любой ценой. Пусть хоть глоток вина в скорлупке от ореха выносят. Тем более прекратить! Но при этом, по возможности, вора не убивать, а доставить живым для допроса.

На все вопросы и отлынивания Винта, что, мол, не мой профиль охрана лекарей, были даны подробные инструкции и оттиск на воске графского перстня. Когда же ведьмак начал отказываться опять, графский слуга в ответ перебил его весьма сумбурную речь кошелем золота и вслух процитировал графскую мудрость:

— Только вор сможет поймать вора.

Доверие грело душу не меньше кошелька, но и тут, в случае неудачи, его ждала смерть. Слуги графа отличаются даже излишним рвением в исполнении приказов своего хозяина. И не только слуги. Многие из горожан всячески обязаны графу и яро пылают желанием оказать услугу Его Светлости. А услуги эти обычно не из тех, которые возможно оказывать публично, и почти всегда они граничат с разными неприятностями.

По большому счету, Винту было плевать на графское золото. Но игра должна продолжаться! А особенно ведьмака заинтересовало, что это такое можно вынести из дома лекаря в ореховой скорлупке. Конечно, проще всего думать, что это новый яд, но никогда раньше таких предосторожностей не было. Тут явно скрывалась какая-то тайна. Подойдя к дому лекаря, Винт лишний раз в этом убедился.

Да, граф не стал ставить своих дружинников в караул у дома Константинуса, но на истертых ступенях каменного крыльца уже сидели оборванцы, числом — не меньше десятка. Они, коренные жители ашурского дна, видели всякое, но, неся стражу, увидеть ловкача, нагло идущего к крыльцу охраняемого дома!

Несмотря на добрую кольчугу и стальные пластины, примотанные к телу, Винт взмокшей спиной чувствовал кинжалы, нацеленные ему между лопатками. Пока мозги стражи из ашурских трущоб отчаянно щелкали, пытаясь понять, что происходит. Они отлично знали, что среди воров квартала Бронзовых Врат безумцев отродясь не бывало. А вот посланец, принесший слово от гильдии Ловкачей…

И впрямь, прежде чем лить кровь, воры всегда присылают вестника. За всю историю Ашура лишь однажды нашелся безумец, поднявший нож на такого посланца. Любил гашиш Рахматулла Бородатый, но конец обкурившегося хозяина больших дорог был весьма печален. Через сутки его нашли повешенным на собственных кишках. И не только его одного, весь десяток его бойцов, видевших кровь ловкача, постигла та же смерть.

С остальными обошлись более милостиво. Отрубленная рука, палец или даже ухо — вот чем заплатили остальные за дерзость своего атамана. Не было с тех пор харчевни или переулка в городе, где на посланца гильдии подняли бы руку. Всегда в полном снаряжении, правда, без маски, с открытым лицом, являлся такой посланец.

И сейчас, пока Винт шел к крыльцу, в смятении косились на его лицо графские дружинники «ножа и топора». Ратибор уже успел подняться по ступенькам, когда перед ним выросла тройка грязных бородачей. Еще десяток грязных оборванцев кучкой стоял за его спиной, переминаясь с ноги на ногу.

На первый взгляд любого постороннего, они ничем не отличались от обычных праздношатающихся по городу попрошаек. Но это только на первый взгляд. А потом прохожий заметил бы руки, крепко сжимающие за пазухой рукояти ножей или другое оружие ночных переулков, готовое в любой момент вонзиться в спину или лихим ударом размозжить череп.

Подобная свора «шакалов» могла смутить любого, но Винт знал, как надо обращаться с такой стаей. Ведьмак улыбнулся, глядя прямо в благоухающие перегаром, запахом чеснока и просто откровенной тухлятины, небритые морды, бывшие когда-то человеческими лицами. Старшим в тройке нищих, преградивших ему путь, был щуплый и костлявый малый с лицом и глазами хорька. Взглянув в его мутные глазки, Винт еще раз ухмыльнулся, про себя отметив, что хорек явно бешеный и больной. Но вслух он сказал нечто другое:

— Ты, что ли, Хорь? Не похож вроде…

— Я, кто ж еще. — Щуплый просто расцвел от слов ловкача, попутно сделав легкий знак ручкой двум громилам рядом с ним, уже шагнувшим к Ратибору. Оба «хорехранителя» послушно отшатнулись, а десяток нищих за спиной вора разом выдохнул, поняв, что кровопускание пока отложено. Ловкач явно был не прост, а такие дела пахан решать должен. Вот пусть и решает, а надо будет, так ловкач-залетка и пикнуть не успеет. А пока и обождать можно. Пусть старший с «гостем» разговор говорить будет.