А пока я напряженно разглядывала страницы этих развратных журналов, то от неожиданности того, что ее тело улеглось рядом, я даже немного испугалась и засмущалась.

— Смотри, смотри. Я не буду тебе мешать! — Проговорила тихонечко Танька. А сама уже руку ко мне под платье сунула и приятно и не привычно положила на мою ногу. Я на секунду замерла, а она.

— Да, что ты? Я ведь тебе не мешаю. Смотри, смотри, где ты такое еще увидишь?

Я все равно замерла. Все возбудило меня. Эти запретные, но такие прекрасные фотографии, и ее рука, которая уже не просто лежала, а поползла выше по ляжке.

— Не, надо, Таня. Прошу тебя. — Мямлю я. Скорее по привычке, казаться сдержанной и не доступной, чем от того, что я на самом деле испытываю. На секунду рука ее замерла, и она потянулась, а потом выхватила из стопки журналов один и сказала.

— Вот, такого ты точно не видела. Смотри!

Я действительно испытала первое в своей жизни потрясение. Как? Что они делают? Что и так, оказывается, можно? Особенно меня потрясла фотография взрослой и молодой девочки во взаимном интимном поцелуе. Я как ее увидела, так у меня в голову сразу же кровь ударила, а внизу живота необычно сжалось что-то и потянуло.

— Правда, красиво? — Словно сквозь сон доносится до меня ее голос. — Ну, что ты молчишь и сопишь? Скажи хоть что-то, подруга?

Я действительно засопела и в глазах у меня, впервые в моей жизни, запрыгали похотливые чертики. Танька этот момент очень четко подметила. И пока я все еще справлялась со своими видениями и обрушившимися понятиями, ее рука уже уверенно поползла и залезла ко мне под платьем, на ягодицы. Ничего иного, как спросить у нее я уже не нашлась.

— Что? Что они делают? — Ищу в этом вопросе ее сочувствие и спасение.

А в то же время я признаю над собой ее верховенство. Рука то ее у меня. Сжимает и нежно натягивает кожу и где? Уже под трусиками на моей попе. Я невольно сжимаю булочки и сразу же получаю от этого тянущий и первый в своей жизни толчок, откуда-то изнутри в самую середину лона.

Голова моя падает прямо на эти картинки, и я, закрывая глаза от удовольствия, все еще цепляюсь, своими детскими представлениями о девичьей чести шепчу ей.

— Не надо! Пожалуйста! Танечка!

А потом все происходит, как в тумане. Я стала такой безвольной, что позволяю ей делать с собой все, что ей хочется. Платье задрано. Трусики стянуты до колен. Ее обе руки приятно и волнительно гладят, сжимают, играются булочками моей попки. Она ими, теплыми, мягкими и расслабленными булочками, мелко трясет, а потом стиснет и сжимает обе одновременно. Особенно я замираю, когда она подхватывает их сразу обе, большими пальцами рук прямо по складочкам у ножек, а всеми остальными пальцами крепко сжимает и тянет булочки вверх, до состояния истомы и боли. Единственный раз, когда я начинаю сопротивляться и не сдаюсь, это когда она пытается дотронуться у меня там, до самой дырочки шоколадки и с усилием пыталась раздвинуть эти самые булочки. Между нами несколько секунд происходит молчаливая борьба, и она отступает. Ей и так всего с меня достаточно! Хватит ей для нашего самого первого раза!

— Пусти меня в туалет! Мне надо. — Взмолилась я. И вместе с тем, говорю это сухо и требовательно.

Пока я сидела и выдавливала из себя, хоть что-то, она времени зря не теряла. По крайней мере, когда я появляюсь из-за шторки, то сразу же замираю. Я вижу, как Танька, откинулась на бок, поджала ноги в коленях, а руки засунула себе между сжатых ног и мастурбирует. Стою и чувствую, как у меня опять все заныло, заволновалось внизу, а еще не привычно потянуло и заныло в грудочках. Я невольно сама приложила ладони рук во все напряженные места и тут же почувствовала, еще большее возбуждение. А то, что это именно оно я все еще не догадывалась или, по крайней мере, врала себе и в душе все надеялась, что у меня там волнение от того, что затекла кровь, пока я на кровати валялась. А она и вправду затекла. Причем, с каждой минутой все большими струями и волнами. Обливая каждый раз меня какой-то сладкой и волшебной волной. Я сама не заметила, что стою, глаз с нее не спускаю и вместе с ней мастурбирую. Увлеклась и пропустила момент, когда она глаза открыла и на меня стала смотреть. Я, как ее взгляд перехватила, так она мне в ответ улыбнулась и, сначала высунула и показала язык, а потом заговорщицки подмигнула. Я как увидела, так у меня, так взволновалось что-то внутри, а потом просто вздыбилось и взбунтовалось.

Очнулась я уже за гаражами. Куда меня в самый последний момент, перед ее стоном, вынесли сами, мои же ноги. Как я выскочила и бросилась вверх по лестнице, я даже не помню. А ее сладкий стон, похожий на сдавленный крик, все еще звучал в моих воспаленных нервных окончаниях. Я его восприняла так, словно все время хотела слышать. Именно его и не чего-то другого. Так он и засел в меня на долгую память.

Так, что прежде, чем вместе с ней, за стеной гаража сесть я уже с ее помощью ко всему потихонечку приобщилась. Появились свои недомолвки и жесты, знаки, которыми только мы обменивались и понимали, радуясь тому, что их вокруг никто не замечает и не понимает.

Голоса бубнили сначала сверху. Танька ухватила меня за руку и тихо прошептала на самое ухо, обдавая теплом своего напряженного дыхания.

— Тихо, это они.

Через минуту я услышала тяжелые шаги по лестнице вниз, а затем его голос.

— Давайте козочки! Живее вниз. В нашу еблированную комнату.

Приникла к щели в стене и уже хорошо вижу, как по лестнице следом за ним спускаются девичьи ноги, одна пара, а затем вторая. Потом уже вижу их целиком. Они пьяные, обе девки, и все время смеются, потешаются друг над дружкой.

— Валька! А ты первая или я? — Спрашивает бесстыдно девица с более изящной фигурой.

— Я в прошлый раз тебя заждалась, так что первая я сегодня. — Это уже из дальнего от нас угла комнаты говорит вторая и более грудастая девка. Я вижу, как она при этом начинает стаскивать юбку через голову, обнажая перед нами свои длинные и худые ноги.

А потом неуверенной походкой подходит к кровати, что стоит сбоку от нашей стены и начинает расстилать постель.

— Котик! Где ты? — Довольно противным и хриплым голосом призывает ее отчима на ложе полураздетая Валька.

Потом она плюхается на кровать и начинает стягивать с себя трусы, сиреневого цвета, высоко задирая вверх свои ноги. Его пока не видно и не слышно. Вторая девица, покачивая бедрами, подходит к кровати и прямо не раздеваясь, лезет с ногами на постель, наваливаясь на полураздетую девицу, которая уже откинулась и, ухватив нахалку, прижала к себе. Они что-то шепчут друг дружке, и что-то говорят тихо про любовь и еще что-то, а затем та, что сверху, потянулась и стала ее целовать прямо в губы. При этом я слышу, как она протяжно мычит. М..м..м!

— Но, но, но! Без меня не начинать! Я здесь хозяин.

Он вышел голый! Я смотрю на него во все глаза. Пытаюсь запомнить вид первого в своей жизни голого мужчину. Меня поражает в нем все, и то, что у него выступает живот и то, что под ним. И волосы. Густые, темные волосы, которые покрывают его грудь, ноги, руки, но они почти полностью скрывают, то место, которое я силилась хорошенечко рассмотреть. Смотрю, до рези в глазах, но пока что ничего не вижу. Только эти волосы. И еще что-то под ними. Но я разочаровываюсь! А где же это, то, что я так хотела видеть. Где же этот знаменитый орган, что в моем воображении должен был просто торчать из него и не менее чем на полметра. Ничего подобного я не вижу. Я разочарованна. Поворачиваю лицо к Таньке и вижу, как она потихонечку мастурбирует. Сидит на корточках, одной рукой уперлась в стену, вторую запустила между ног, а сама припала к щели в стене и мастурбирует. Я тронула ее за плечо. Она повернула голову, недовольно и той рукой, что только что трогала себя, зажала мне рот.

— Тихо!!! — Ели слышно шепчет она.