Когда же Германия приняла решение нападать на Польшу? Здесь мы сталкиваемся с тем же самым явлением – неудобные факты Виктор Суворов и его сторонники просто замалчивают. Ответ же хорошо известен. 3 апреля 1939 года. Генеральный штаб закончил работу над планом «Вайс» и согласно указанию Кейтеля готовность к операции должна быть обеспечена к 1 сентября 1939 года[29]. 11 апреля 1939 года Гитлер отдал «Директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939–1940 гг.», к которому был приложен план операции «Вайс».

То есть вопрос о нападении на Польшу был решен в апреле 1939 года, за четыре месяца до советско-германских переговоров. Более того, сами по себе эти переговоры с германской стороны ставили цели обеспечить свободу рук в Польше, поскольку в плане «Вайс» говорилось: «Политическое руководство считает своей задачей добиться по возможности изолированного решения польского вопроса, т. е. ограничить войну исключительно польской территорией»[30]. Кроме того, Гитлер был уверен, что Польша не примет никакую помощь от СССР: «Содействие России, если она вообще окажется на него способной, Польша никак не сможет принять, поскольку это означало бы ее уничтожение большевизмом»[31]. Его расчет строился на непреодолимых советско-польских противоречиях, и в общем, он полностью оправдался. Противоречия и в самом деле были таковы, что исключали любую возможность советской помощи Польше. Так что все рассуждения Виктора Суворова, что Сталин должен был броситься на помощь Польше, вообще не имеют никакой ценности и представляют собой чистые домыслы.

Впрочем, только на дипломатические средства Германия не рассчитывала, и план операции «Вайс» ставил задачи германскому флоту вести разведку и выставить охранение против советского флота на случай его возможного вмешательства в конфликт. Такое же охранение выставлялось германским флотом в Северном море и в проливе Скагеррак на случай вмешательства Великобритании и Франции[32].

Таким образом, СССР в плане нападения на Польшу рассматривался как вероятный противник, наряду с Великобританией и Францией, независимо от каких-либо дипломатических договоренностей. Договор с СССР ничего не менял в германских планах нападения на Польшу, и оно реально произошло. Так что вся многословная аргументация Виктора Суворова насчет «пакта Молотова – Риббентропа» и того, что этот пакт якобы открывал Германии возможность начать войну – ничего не стоят. Это домыслы, не более чем. Решение было принято, Германия была готова к разным вариантам и была уверена в том, что Польша откажется от советской помощи. Все это доказывает, что Германия напала бы на Польшу в любом случае, при любом развитии событий. «Не подписали бы – сидеть Гитлеру связанным. Без пакта не было бы гитлеровской агрессии. Не было бы раздела Польши, не было бы Второй мировой войны, не было бы нападения на Советский Союз. Подписав пакт, Сталин спустил Гитлера с цепи», – пишет Виктор Суворов об этом соглашении[33]. В этих рассуждениях есть большой изъян – известные документы говорят, что Гитлер вовсе не собирался «сидеть на цепи» и планировал нападение на Польшу независимо от позиции Советского Союза. Виктор Суворов эти факты просто отбрасывает и замалчивает.

Гитлеровские планы говорят, что у Германии была очень веская причина для осуществления нападения, лежавшая в основе этого решения. И причина эта – голод.

Теперь же перейдем к непосредственным причинам начала войны и нападения Германии на Польшу, и начнем с состояния немецкого сельского хозяйства.

Германское сельское хозяйство до войны, вопреки расхожим представлениям о немецком процветании, было довольно отсталым и не способным прокормить население страны. В нем господствовало мелкое и мельчайшее землевладение. В 1937 году на долю хозяйств с площадью до 2 га и с площадью 2–5 га, т. е. самых маленьких, способных лишь с трудом прокормить земледельца, приходилось 75 % всех хозяйств, а они владели 3,8 % всей земли[34]. То есть большая часть крестьянских хозяйств вела только потребительское хозяйство. Тяжелое положение крестьян заставило в 1919 году начать наделять землей малоземельных крестьян. За 22 года этой политики было образовано 79 116 хозяйств, на площади 960,1 тысячи га, и 183 тысячи хозяйств получили прирезку 296,1 тысячи га. В 1920-е годы земля доставалась в основном мелким и мельчайшим хозяйствам. В 1919–1923 годах хозяйства до 2 га получили 50,7 % всей распределенной земли. Потом пришел Гитлер с его особенной заботой о немецком крестьянине, и земля стала доставаться кулакам и крупным землевладельцам. В 1933–1935 годах хозяйства с площадью 10–20 га, т. е. кулацкие, получили 53,3 % земли, в 1936–1939 годах – 48 %. Хозяйства свыше 20 га в 1936–1939 годах получили 33 % выделяемой земли, а мельчайшие – только 4,6 %[35].

Основная часть земли в результате гитлеровской «заботы» о крестьянине досталась не малоземельным крестьянам, а кулакам, имевшим до 20 гектаров земли. Мелкие и мельчайшие землевладельцы в 1930-х годах массово продавали свою землю за долги, в том числе и принудительно (78 % принудительных продаж земли приходились на мельчайшие хозяйства), а потом переходили к аренде еще более мелких участков. В 1939 году было 2,9 млн владельцев мельчайших участков до 2 га, и в то же время было 5 млн арендаторов, которые в среднем арендовали участок в 0,13 га[36]. Бывало и меньше. Десять соток арендованной земли. С такого «надела» трудно прокормиться, картофель и немного овощей – это все, чем располагали такие арендаторы. Свои наделы они обрабатывали вручную или же на коровах. И не после разорительной войны, как в СССР, а до нее.

Владельцы и арендаторы мельчайших участков постоянно были в нужде и нищете, представляли собой удобный контингент для эксплуатации, тем более что в Германии сохранились элементы средневековой, феодальной эксплуатации. В земле Шлезвиг-Голштиния практиковалась аренда земли с обязательством работы в имениях. В землях Вестфалия, Ганновер, Ольденбург существовали «гоэрлинги», т. е. рабочие предприятий, которые получали в аренду дом и земельный участок с обязанностью отработки по требованию хозяина. Таких было 50 тысяч семей. В Померании существовали «бушпахтеры», мелкие арендаторы, зависимые от крестьян, а в земле Мекленбург существовала даже наследственная земельная аренда земли крестьянами[37].

Были и феодальные владения. Они назывались фидейкомиссами – наследственные владения, порядок наследования, определенный феодалом на ряд поколений с назначением наследников. Без согласия семьи-владельца не разрешается сдача в аренду и заклад. Продажа и раздел не разрешаются. В 1938 году было 596 фидейкомиссов с земельной площадью 839,7 тысячи га[38]. Их число постепенно сокращалось, но все же в войну Германия вступила, имея в аграрном секторе настоящие феодальные владения.

Все это для нас звучит диковато, но факт наличия в германском хозяйстве 1930-х годов элементов феодализма неоспорим. Можно сравнить с советским сельским хозяйством, в котором феодальные пережитки были решительно ликвидированы еще в 1918 году.

Более того, после своего прихода к власти Гитлер весьма решительно завернул в сторону укрепления феодализма в немецком сельском хозяйстве. Через полгода после своего утверждения у власти он издал закон от 29 сентября 1933 года о «наследственных дворах».

Наследственный двор, как и фидейкомисс, представлял собой нераздельное наследственное владение, передающееся в неразделенном виде одному из наследников. Остальные наследники лишались права наследования, правда, с правом найти убежище в хозяйстве в случае нужды при условии работы на хозяина. В наследственном дворе могло быть от 7,5 до 125 га земли[39].