Под покровом темноты они совершали акты насилия и террора, превращаясь в мощную политическую силу. В апреле 1868 года один из шести создателей первого клуба написал открытое письмо в городскую газету Пуласки, в котором заявил, что цель ККК извращена и что он больше не желает иметь ничего общего со своим созданием.

Письмо было не подписано. Всего два года спустя после появления ККК его создатели уже боялись иметь с ним что-либо общее. В 1868 – 1870 годах от рук организации погибли десятки тысяч чернокожих американцев. В одном штате Луизиана были убиты три с половиной тысячи политических врагов, не считая всех тех, кого куклуксклановцы клеймили, забили кнутом или чей дом сожгли. За эти два года только тридцать семь человек осудили за микроскопическую долю всех преступлений. В тех редких случаях, когда удавалось вычислить личности предводителей отрядов, это всегда были отпрыски самых богатых и самых влиятельных семей.

После нескольких десятилетий затишья в начале двадцатого века организацию реорганизовали. Взялся за это Уильям Симмонс, пастор-неудачник из Алабамы, который разглядел в ККК политический потенциал. Он превратил ее в подпольное политическое общество, руководствующееся понятиями морали, христианства и расизма.

Симмонс мыслил глобально. Чтобы вывести свое новое детище на национальный уровень, он нанял двух профессиональных консультантов по рекламе – Эда Кларка и Лиз Тайлер. Те предложили расширить сферу влияния за пределы южных штатов. К чернокожим следует добавить другие объекты для ненависти – евреев, католиков, большевиков. ККК должен подавать себя как «на 100% американская и протестантская организация». Их стратегия увенчалась успехом. В 1920—1921 годах в ку-клукс-клан вступили более 8500 новых членов, а в 1923 году на массовом собрании в Индиане присутствовали сто тысяч человек. Считается, что к концу двадцатых годов организация насчитывала около 4 млн членов.

Успех ждал реорганизованный ку-клукс-клан и в экономическом плане. Симмонс и двое консультантов стали миллионерами. Снова по стране начали гореть кресты: это так блюли «христианские ценности». Шпионили за подозрительными, составляли смертные списки.

Приход новых членов означал, что ККК впервые в истории пришел в крупные города. И там он встретил сопротивление, главным образом в лице евреев в Нью-Йорке и католиков в Чикаго, сотрудничавших с гражданским движением чернокожих NAACP. Они внедряли своих людей в ККК, чтобы вычислить личности преступников и организовать бойкот лавкам, принадлежавшим членам организации. Свою главную политическую ошибку ККК совершил в тридцатые годы, открыто поддержав Гитлера и немецкий нацизм. Они переняли фашистский крест в качестве одного из символов. Это привело к тому, что общество отвернулось от них. Появились проблемы. Не стоит забывать, что США населены эмигрантами из других стран, бежавшими от религиозного и политического преследования у себя на родине.

После Второй мировой войны ККК резко потерял популярность. В шестидесятые он был главным противником Мартина Лютера Кинга, боровшегося за гражданское равноправие на юге. Сегодня организация представляет собой дюжину соперничающих сект. Все вместе насчитывают менее 10 000 членов. Исследователи считают, что у него нет никаких шансов снова обрести реальную политическую силу. Причинами падения явились превращение ККК в нацистскую секту и его отход от «стопроцентной протестантской Америки». Но, несмотря на это, в последние годы сотни активистов были осуждены за серьезные преступления. Так что у полиции есть все основания следить за деятельностью ККК, который на протяжении столетия является синонимом насилия и политического террора.

В 1997 году «Экспо» провел исследование экстремистских настроений в европейских странах. Результаты исследования оказались шокирующими. В 25 из 37 стран правые экстремистские и националистические организации представлены в парламенте. Семь партий входили в состав Европарламента. В шести странах бывшего Восточного блока экстремисты имели существенное влияние на правительства. В большинстве европейских стран существовали хорошо вооруженные внепарламентские группы. В девяти странах, включая ранее входившие в Югославию, активно действовали террористические группы. В густонаселенных странах правые экстремисты имели столь сильные позиции, что их можно было сравнить с тридцатыми годами в Германии накануне установления фашистской диктатуры.

Разумеется, сравнения эти притянуты за уши. Ситуация сегодня далека от того, что было семьдесят лет назад. Но наличие подобных элементов в обществе говорит об угрозе демократическому устройству. Потому что все эти организации ставят под вопрос легитимность данного устройства. В своей пропаганде они объявляют политиков-демократов подонками и предателями, паразитами, живущими за счет народа и продающими родину по кусочкам. Таким образом, нет никаких сомнений в том, что за последние двадцать лет экстремистские настроения в обществе усилились. Люди, которые в семидесятых прятались по подвалам, не имея поддержки общества, сегодня состоят в партиях, за которые голосуют миллионы избирателей. Это очень серьезные политические перемены, и демократы не знают, как на них реагировать.

В отличие от тридцатых годов современные фашисты приходят не в черной униформе, а в костюмах от Армани. Они проникают в правительство, в Европарламент, сладко улыбаются и заверяют, что их партии на 100% демократические. Политики, желая приуменьшить значение этих групп, говорят, что правые экстремисты подстроились под демократическую систему и стали вполне безобидными. Но, к сожалению, в реальности это демократы подстраиваются под правых экстремистов. Один из таких примеров – политика датского правительства после того, как решающее количество голосов получила Датская народная партия (Dansk Folkeparti). И внезапно взгляды, которые десять лет назад сразу признали бы расистскими, стали приемлемыми и разумными. Пия Кьерсгор[4] привлекла на свою сторону избирателей популистскими лозунгами за избирательную политику иммиграции и неприятие мусульманства.

Еще один такой пример: французское движение «Mouvement pour la France» (MPF), возглавляемое Филиппом де Вилье[5], называет себя национально-либеральной партией – уже одно это любопытно – и ведет политику изоляции Франции от мира. Среди депутатов Европарламента от этой партии есть уважаемые директора предприятий, академики и бывшие голлисты[6].

Партия могла бы сохранить респектабельность и при своих ультраконсервативных взглядах, если бы не одно постоянное «но»: демократия, по их мнению, касается только европейцев. Программа в отношении иммигрантов содержит предложения по тому, как сделать Европу «непривлекательной» для переезда туда иностранцев. Партия фанатично возражает против европейской интеграции. За исключением одного момента: они выступают за создание единой европейской базы нелегальных эмигрантов. Что именно считать нелегальной эмиграцией, они не уточняют, но отделять зерна от плевел готовы. Согласно предлагаемым ими законам, мечети можно строить, только если община даст письменное обещание «соблюдать французское законодательство», – как будто все они не обязаны этого делать.

Сегодня речь уже не идет о диванных партиях с 0,5% голосов, а о миллионах избирателей, отдающих голоса организациям, чьи цели не менялись с тридцатых годов. Эти партии представляют собой угрозу открытому демократическому обществу. И в ближайшем будущем эта угроза только возрастет.

До трагедии 11 сентября вопросы расизма и неприятия эмигрантов не поднимались в контексте выборов. Никому не было дела до взглядов Пии Кьерсгор и Датской народной партии. В ноябре Кьерсгор получила 12% голосов и право решающего голоса в новом правительстве. За одну ночь жизнь в Дании изменилась. Теперь ее постоянно приводят в пример шведские демократы. «Выборы выиграли датские СМИ», – утверждает Баши Курайши. Он родился в Индии, вырос в Пакистане, образование получал в США, Германии, Англии. Сегодня живет в Копенгагене и является председателем ENAR – Европейской сети по борьбе с расизмом, в которую входит около 600 НПО[7]. Это одна из крупнейших европейских организаций такого рода.