- Ты пытаешься мне угрожать? - прищурился Томас.

- Нет-нет. Как вы могли подумать?! - Патрик даже всплеснул руками.

Ему нравилось ломать комедию в присутствии учителя. Играть роль этого простачка с тараканами в голове, говорить ерунду, при этом время от времени отпуская шпильки в адрес противника. Кингстон понимал, что над ним смеются, но ничего не мог сделать, приходилось глотать обиды и продолжать придерживаться своей роли. Он же душа компании, добрый и милый человек, способный принять учеников такими, какие они есть. Понять, выслушать и попытаться найти компромиссы в ситуации, даже, если изначально она кажется безвыходной.

На самом деле, Кингстону было не так легко держать себя в руках. Он сам хотел бы уничтожить Локруа. Стереть с лица земли, как сказал Патрик. Но приходилось улыбаться и даже пытаться шутить в ответ на наглые заявления ученика.

- Обыкновенно.

- Вы плохо обо мне думаете. Мы так душевно разговариваем, а вы ищете в моих словах подвох. Напрасно. Я и сам не любитель военных действий. Мне было бы приятнее разрешить все разногласия миром. Но, увы, вы сами сказали, что ничего не получится. Это повод задуматься для меня.

- Душевно?

- А разве нет? По-моему беседа вполне мирно протекает. Вы придерживаетесь иного мнения?

- Нет, - коротко ответил Кингстон.

Алексия, уже по привычке подслушивая чужой разговор, прикидывала, куда может завести противоборствующие стороны эта беседа, и ответа не находила.

Она прекрасно понимала, что Локруа дурачится. Его поведение нельзя назвать серьезным. Хотелось лишь понять: почему он так делает. Специально преуменьшает свои умственные способности или, на самом деле, решил добиться какого-то результата с помощью разговора. Нет, вряд ли... Алексия знала, каким Патрик может быть в гневе, когда его переполняют эмоции. В такие моменты он ведет себя иначе. Не так, как сейчас. В настоящий момент он, скорее всего, дурачится. Пытается обвести Кингстона вокруг пальца, запудрить мозги. Он играет с ним, как кошка с мышкой, но когти не выпускает, старается казаться безобидным и доброжелательным.

Выходит, он всё же догадался о том, что произошло в кабинете, и решил во всем разобраться. Что ж, сомнений не осталось. Кингстон открытым текстом заявил, что хочет быть с Алексией. Признание прозвучало, догадок строить не нужно. Подозрения Локруа получили подтверждение. И что теперь делать?

Алексия не видела выхода из этой ситуации. В самый неподходящий момент девушка начала паниковать, и все рациональные мысли исчезли. В голове осталась лишь какая-то неудобоваримая каша. Она понимала, что кроме Патрика ей никто не нужен, но, в то же время осознавала: Кингстон будет вмешиваться в их жизнь. Стараться как-то навредить. И неизвестно, как далеко он способен зайти в своих действиях.

Паника. Единственное чувство, оставшееся рядом с Алексией в этот момент.

В кабинете, тем временем, продолжалась беседа.

- Вот и отлично, - произнес Локруа, выхватывая из рук учителя очередной лист с тестом.

- Что ты себе позволяешь? - прошипел Кингстон, которого фамильярность ученика порядком достала.

Первоначальные выходки он готов был терпеть, но, чем дольше они общались тет-а-тет, тем меньше терпения оставалось. Лимит был почти полностью исчерпан.

Локруа же продолжал играть на чужих нервах.

Он схватил со стола все тестовые задания, подбросил их вверх и пока Кингстон с удивлением наблюдал за тех, как ворох листов падает на пол, подцепил за ручки сумку со школьными принадлежностями и рванул к выходу из кабинета. Но у двери притормозил на время и произнес уже не дурашливым, а серьезным тоном:

- Это всего лишь бумага. Простые листочки. Но видели их полёт? Будете лезть в нашу с Алексией жизнь, полетите в пропасть. Только ваш полёт не будет так же красив, как парение этих листков. На всякий случай добавлю, что это не угроза. Это так... Дружеское предупреждение. И да, несмотря на то, что беседа была душевной, я всё-таки объявляю вам войну.

Не дожидаясь ответной реплики, он пнул дверь ногой и выскочил в коридор, лишь чудом не задев Алексию. Девушка успела отскочить в сторону.

Патрик заметил Алексию и удивленно вскинул бровь.

- Давно ты здесь?

- С тех пор, как услышала твой голос. Я не могла не остановиться.

- Знаешь, по-моему, это не лучшее место для разговоров, - произнес Локруа. - Пойдем отсюда?

- Далеко?

- Куда угодно, - улыбнулся он, и Алексия не смогла сдержать ответную улыбку.

Она протянула ему руку. И они побежали к лестнице, не опасаясь того, что их заметят, остановят и отправят в кабинет директору. После дурацкой выходки Патрику вообще было на все наплевать. Ему и море сейчас было бы по колено.

Кингстон, поняв, что Алексия была свидетельницей его разговора с Локруа, ожесточенно ударил носком ботинка свой стол. Не отпустило. На душе по-прежнему, было мерзко. И желание уничтожить Локруа лишь возрастало с каждой минутой.

- Щенок, - прошипел Томас зло. - Шутить он вздумал. Смотри, сам от своих шуточек не пострадай.

Он выглянул в окно и увидел, как Алексия с Патриком идут через школьный двор.

Влюбленная парочка вновь вела себя целомудренно. Они не стремились показать свои чувства всем и каждому. Не пытались задеть Кингстона. Наверняка, знали, что проходят мимо окна его кабинета, но не стали останавливаться и обниматься под окном. Нет. Они просто шли, взявшись за руки. И со стороны казалось, что их никто и никогда не сможет разлучить. Не заставит разжать ладони и разойтись в разные стороны... А, может, и не казалось. Всё так и было, на самом деле.

Глава 14. Ход конем, или Тайное сделать явным.

Алексия крутилась перед зеркалом, не без удовольствия глядя на своё отражение. Немного раскрасневшиеся от мороза щеки, горящие глаза и совершенно счастливая улыбка, появившаяся, несмотря на то, что несколько часов назад ничто не предвещало радости. Сейчас всё казалось далеким, а вплывающие в голове время от времени мыслишки, девушка старательно от себя отгоняла, стараясь не погружаться с головой в пучину депрессии. Жизнь и так слишком коротка, чтобы заниматься самоуничижением.

Стянув с рук перчатки, она положила их на столик в прихожей, сняла пальто и берет. На несколько секунд задержалась, когда снимала шарф. Не могла отказать себе в удовольствии вновь вдохнуть любимый запах, состоящий из нот терпкого мужского одеколона, сигарет, кофе и лосьона после бритья с освежающими нотками мяты. Запах Локруа, как называла его девушка про себя. И этот запах нравился ей безумно.

Сбежав из школы, они так и не вернулись на занятия. Телефоны отключили, и на время решили оторваться от окружающего мира, оставшись наедине. Им обоим это нужно было. Сначала бродили по оживленным улочкам, ни о чем особенно не разговаривая. Молчание вдвоём. То самое средство, которым иногда принято проверять прочность отношений, их не угнетало, и не было какого-то давящего ощущения, будто чего-то не хватает. Всё было правильно, так, как надо. И эта прогулка, и этот человек рядом, и полное отсутствие мыслей о недавнем событии в голове. Алексия чувствовала, как крепко сжимает Локруа её ладонь, и сама так же сильно сжимала его ладонь в ответ.

Совсем мальчик, а уже такой взрослый. Иногда Алексия ловила себя на подобных мыслях. Она привыкла к тому, что многие сверстники её не относятся к жизни серьезно, не ставят перед собой целей и вообще не понимают, чего хотят от жизни. А у него много мыслей о будущем, и он надежный. На него можно положиться в любой ситуации, не опасаясь предательства в самый неподходящий момент. Пройдёт не так много времени, и он из школьника превратится в роскошного мужчину, но с той же непосредственной, детской улыбкой, которую так часто видела Алексия. И только она. Ведь эти улыбки были адресованы именно ей, а не кому-то другому.

После играли в снежки, и эта детская забава неожиданно принесло удовольствие. Алексии всегда хотелось казаться старше собственного возраста. Ко многим проблемам она подходила с практичностью и рационализмом, присущим взрослым людям. Тем не менее, от истины никуда не убежать, а она гласит, что все взрослые в душе немного дети. Алексия временами ощущала это особенно ясно. Ей хотелось открыть свою сущность, дав понять, что она, несмотря на свои слова и поступки, ещё маленькая девочка, которой не хочется сталкиваться с жестокостью этого мира. Её кредо - верить в лучшее. В сказку, которой, как известно, не существует. Эта сказка придумана наивными мечтателями. Такими, как Алексия Хейворт.