Глава 13. Я объявляю вам войну.

- Хейворт, останься после урока. Нам нужно поговорить.

Слова прозвучали в тишине практически кабинета излишне громко. А Алексии показалось, что это даже не слова были, а пощечина. Настолько же оглушающе. Нельзя сказать, что неожиданно. Всю перемену Алексия места себе не находила, предчувствуя нечто подобное. Она понимала, что Кингстон не оставит всё так, как есть. Не сделает вид, будто на рождество ничего не произошло. Наверняка, оседлает любимого конька и начнет искать причины всех бед в Алексии, не оглядываясь на себя. Уж он-то найдёт, к чему придраться, и Хейворт не сможет возразить. Она всего-навсего ученица, и ей по статусу положено подчиняться учителю.

- Да, мистер Кингстон, - с трудом преодолев свой страх, ответила девушка.

Том сделал вид, что этого страха не заметил, хотя уголок рта дернулся в презрительной усмешке. Оторвавшись от созерцания бумаг, которые лежали на столе, Кингстон обвел класс придирчивым взглядом. Естественно, не смог отказать себе в удовольствии заглянуть в лицо Патрика. На несколько секунд их взгляды вновь схлестнулись в немом поединке. Уничтожающий взгляд Локруа без слов говорил: мальчишке всё известно. Для него не остались в тайне события сочельника. Наверняка, Алексия тогда сбежала к нему, и всё-всё рассказала в мельчайших деталях.

Вопреки ожиданиям Локруа отводить взгляд не торопился, глаза вниз не опускал. То есть, давал понять, что просто так не сдается. Он готов сражаться, если понадобится. И что-то подсказывало Кингстону, что соперник более чем достойный.

Локруа влюблён. Это было ясно любому, кто внимательнее присматривался к мальчишке. А уж Кингстону, наблюдавшему за Патриком ни день и ни два, подавно. Он научился без труда считывать эмоции ученика. И сейчас становилось понятно: Локруа в бешенстве. Желает уничтожить, но ничего не может предпринять. Его единственная спутница - бессильная злоба, ненависть, желание отомстить, уничтожить своего противника за то, что позволил прикоснуться к его девчонке.

Были моменты, когда Кингстону хотелось позабыть о своем статусе, возрасте и положении в обществе. Подойти к парте Патрика и спросить доверительным тоном:

- А оно того стоит? Эта девчонка вообще чего-то стоит?

И не сомневался в том, что получит утвердительный ответ на свой вопрос. Влюбленный Локруа никого, кроме своей девчонки, не замечает.

Том, задай ему кто-то подобный вопрос, не раздумывая, ответил бы: "Нет".

Его презрение и, в какой-то мере, ненависть к Алексии никуда не исчезли. Они всегда оставались рядом. Просто в какой-то момент к этим низменным чувствам примешалось ещё одно - похоть. В душе появились отголоски ревности. Ревность и зависть к чужому счастью слетелись, как бабочки на цветок. Понемногу эти чувства укреплялись, превращаясь из хрупких, поверхностных в целостные, и после случилось то, что случилось. Тормоза отказали...

О своем поступке Кингстон не сожалел. Он пребывал в уверенности, что Алексии сопротивлялась лишь для проформы, а, на самом деле, сама же не возражала против его действий. Проанализировав все прошлые поступки, слова и жесты девушки он пришел к выводу, что она не просто так проявляла к нему внимание. Это была не простая заинтересованность со стороны Хейворт, а нечто большее. Возможно, симпатия, а, возможно, любовь. Кто знает? Подростков понять сложно, практически невозможно. Они противоречивы настолько, что зачастую сами себя не понимают. Вот и Алексия запуталась. На самом деле, она же влюблена в него, а с рыжим встречается просто так, чтобы вызвать ревность. Отлично, она достигла своей цели. Ревность в наличии. Так зачем же продолжать игру? Стоит, не откладывая в долгий ящик, расставить все точки над i, и тогда уже решать, что делать дальше.

Том первый отвернулся от Патрика. Локруа перевел взгляд в сторону Алексии. Задумчиво посмотрел ей в затылок. Девушка была напряжена. Это напряжение четко прослеживалось в её позе. Она сидела так, словно палку проглотила. Прямая спина, но при этом голова чуть склонена вперед, и волосы занавешивают лицо, не позволяя увидеть его выражение. Скорее всего, она отчаянно кусает губы, придумывая, как разыграть выигрышную комбинацию и не оказаться в дураках, как прежде.

Хейворт теребила край тетрадного листа, не зная, чем занять руки. Чувствовала, что Патрик смотрит на нее, но не могла себя заставить обернуться и беззаботно улыбнуться. Вновь в голове появилось множество сомнений, мысли о грязи и боязнь прочесть в чужих глазах отторжение и презрение. Такими взглядами мог одаривать только Локруа, и их Алексия безумно боялась. Девушка непроизвольно сжала в руке кулон, подаренный Патриком. Когда она прикасалась к вещице, почему-то становилось легче, немного спокойнее. Для девушки этот подарок стал чем-то вроде амулета, приносящего удачу. Почти, как её напульсник для Патрика.

Действия Алексии не остались незамеченными для Кингстона. Он, проходя мимо парты несостоявшейся падчерицы, на секунду притормозил и произнес довольно громко:

- У вас премилое украшение, Хейворт.

Вообще-то подобные реплики не были стандартной формой общения между персоналом школы и учениками, но все в классе прекрасно знали, что Кингстон вот-вот станет отчимом Алексии, потому ничему не удивлялись. Новость о том, что Виктория Хейворт разорвала помолвку с Томасом Кингстоном, до одноклассников Алексии ещё не добралась. Девушка ничего не хотела рассказывать. Никому, даже лучшей подруге. Предрождественская история была секретом лишь двоих человек: её и Патрика. Больше никто не должен был узнать о потрясении в жизни Алексии.

- Да, спасибо, - пробормотала она. - Мне тоже нравится.

- Дорогое?

- Это имеет значение? - Алексия всё же оторвалась от тетради и посмотрела на Кингстона.

- Носить дорогие украшения в школу - не лучшая идея, - назидательно произнес он.

- Не имею привычки спрашивать о стоимости подарков.

- О, так вам его подарили?

- Подарили.

- И кто?

- Какая разница?! - не выдержала Хейворт.

- Никакой, - пожав плечами, ответил Томас.

Положив на стол Алексии лист с заданиями, он подошел к следующей парте. В тишине послышался треск. Это Хейворт сломала ручку. Ей отчаянно хотелось запустить обломками в голову несостоявшегося отчима, но девушка усилием воли заставила себя не делать этого. Отложив сломанную ручку в сторону, она полезла в сумку, чтобы достать новые письменные принадлежности, но руки не слушались. Алексия уронила сумку на пол, и все вещи рассыпались по полу.

- Вы сегодня на редкость неловки, Хейворт, - произнес Кингстон задумчиво.

Алексия хотела что-то ответить, но Патрик опередил её. Он хлопнул учебником по столу и рявкнул зло:

- Хватит!

Томас сделал вид, что поступок ученика поставил его в тупик.

- Локруа, что происходит? - спросил он заботливо.

Но от Патрика очередная кривая усмешка не ускользнула.

- Хотел бы задать тот же вопрос и вам, мистер Кингстон. Отчего такой повышенный интерес к украшениям учеников? Точнее, одной конкретной ученицы.

- Она - моя падчерица. Я имею право знать, откуда у нее такие украшения. Судя по всему, оно дорогое, и нашей семье не по карману. Не хотелось услышать, что она его украла, но и ответ про подарок настораживает. Мало ли кто мог преподнести ей столь ценную вещь.

- Я, - произнес Патрик.

Он прекрасно понимал, что имя дарителя не является секретом для Кингстона, он лишь старается вывести их обоих на откровенность. Пытается зацепить одновременно и Алексию, и Патрика. Что называется, чужое счастье жить мешает, вот мужчина и старается это счастье разрушить. Не знает как, потому пока лишь прощупывает почву. Возможно, хочет спровоцировать Патрика или Алексию на скандал. Каждая реплика его пропитана ядом, и только до ужаса наивный человек не заметит этого, решив, что Томас Кингстон, действительно, заботится о падчерице.

Даже Миранда, ничего не знавшая о скандале, напряглась. Она позвала Алексию тихо, и, когда Хейворт обернулась, без труда прочла у той на лице настороженность. Алексия точно так же, как и Патрик, пребывала в уверенности, что этот разговор заведен с целью хоть как-то подмочить репутацию им обоим.