Сказать, что Патрик в этот момент нервничал - это ничего не сказать. Он места себе не находил, не зная, как реагировать на это напоминание. Попытаться зарекомендовать себя с лучшей стороны, вновь принявшись уговаривать Алексию не спешить, или же сделать то, о чём он сам давно думает. Временами его мечты становятся слишком откровенными, но сейчас начали закрадываться сомнения. В реальности всё редко бывает так, как в мечтах. Иногда наступает разочарование, иногда все приходит к благополучному финалу.

В данной ситуации он переживал больше за Алексию, а не за себя.

- Ты, действительно, этого хочешь? - в последний раз уточнил Патрик.

Больше спрашивать он не станет. Если сейчас Хейворт скажет "да", он не будет её переубеждать. Потому что и сам не сможет дальше сдерживаться.

Она кивнула и посмотрела на него с вызовом.

- И не сомневаешься в правильности своего решения?

- Ни секунды, - откликнулась девушка, делая первый шаг.

Обвив руками шею, Алексия сама первая его поцеловала.

Говорят, инициатива наказуема. Хейворт в данный момент оценила правдивость этого высказывания на все сто. Подсознательно она ждала, что сейчас появится какое-нибудь препятствие. Руки предательски дрожали, и сердце билось где-то, у самого горла.

Хейворт почувствовала, как Патрик сильнее обнимает её, притягивая к себе, как можно ближе. Подхватывает на руки. При этом поцелуй он и не думал разрывать.

Признаться, на душе было неспокойно. Одно дело - мысли, совсем другое - практика. И что в итоге получится, оставалось только догадываться.

Одну за другой Алексия медленно вытаскивала мелкие пуговки из петель. Временами хотелось забыть о том, что девушке не пристало ругаться матом, и произнести крепкое словцо, адресованное изготовителям этой рубашки. И не одно. Алексия изрядно нервничала, и, чем дольше тянулось время, тем страшнее ей становилось. Сомнения в голову не закрадывались, но чувствовала девушка себя странно, не в своей тарелке. Пуговицы с трудом поддавались.

В мечтах всё было как-то проще. В реальности появилось чувство неловкости и смущения, пришедшего так не вовремя.

Ей хотелось сыграть роль великой соблазнительницы, показаться более опытной, чем она есть, на самом деле. Хотя бы немного соответствовать Патрику, имевшему представление не только о теории, но и о практике. Но своими попытками она делала только хуже. Самой уже было стыдно за свою неловкость. Прикоснуться к Патрику она тоже опасалась. Казалось, что любое движение лишь усугубляет ситуацию, делает хуже. Ещё нагляднее демонстрирует неопытность и неумение справляться со своими эмоциями.

Наверняка, Изабелл вела себя иначе. Алексия и так понимала, что отличается от своей предшественницы во всем. У той, наверняка, не было комплексов и опасений, не было переживаний. Хейворт была уверена, что в тандеме Патрик - Изабелл роли были распределены иначе. И именно для Патрика тогда всё было в первый раз. Сейчас он оказался в прямо противоположной ситуации.

Почувствовав нервозность девушки, Локруа решил проявить активность. Для начала мягко отстранил руки Алексии от застежек.

- Давай я сам. У тебя будет ещё множество возможностей попрактиковаться в дальнейшем. Но сейчас пусть инициатива принадлежит мне. Ты не возражаешь?

- Кажется, мой план провалился, - вздохнула Алексия.

- План? - удивился Патрик. - И что же у тебя был за план?

- Я хотела тебя соблазнить, но почему-то все мои попытки оказываются смешными и нелепыми. Вот хотя бы вчера...

- Вчера всё было замечательно.

- Для меня - да.

- И для меня. Если тебе было хорошо, то и мне тоже. Расслабься и не будь такой напряженной. Закрой глаза... Ничего страшного не произойдет. И, если что-то не будет устраивать, просто скажи. Я остановлюсь. Хорошо?

- Договорились, - кивнула Алексия.

Она послушно выполнила просьбу Патрика, закрыв глаза. Всего один взмах ресниц... Один глубокий вдох. Успокоиться. Хотя бы попытаться это сделать. Ведь, на самом деле, ничего страшного не будет. Она сама решилась на этот шаг, сама этого захотела. В отличие от отчима, Патрик не действовал силой, заботился в первую очередь о ней, об Алексии, а не о себе. И его прикосновения были приятны девушке.

С закрытыми глазами все эмоции были ярче. Она явственно ощущала на себе взгляд. Изучающий и как будто ласкающий. Почувствовала горячее дыхание у щеки. Патрик успокаивающе погладил её по голове, словно маленького котенка, беззащитного, опасающегося этого мира.

Придвинулся ближе, очерчивая контур лица, линию губ... Она чувствовала его дыхание у самого уха, а после - прикосновение губ к мочке. Это оказалось неожиданно приятно.

Локруа тем временем проворно расстегивал пуговки на рубашке Алексии, заставив её вновь удивиться тому, насколько легко и умело он расправляется с чужой одеждой. Пуговица, поцелуй. Пуговица, поцелуй. Пуговица, поцелуй. Они постоянно чередовались. Расстегивая одну пуговицу, Патрик тут же прикасался губами к обнаженному участку кожи. И Алексия таяла, как воск под воздействием пламени от этих прикосновений, ласк, поцелуев. От хрипловатого шепота и нежных слов, которые говорил Локруа.

В какой-то момент она не удержалась, открыла глаза и посмотрела на Патрика. Он был таким красивым. Восхитительным. Ей так много хотелось сказать, но словарного запаса явно оказалось недостаточно, чтобы передать все свои ощущения.

- Иди ко мне, - прошептала она.

Голос прозвучал совсем тихо, но в нём не было неуверенности. Только всё та же нежность, которой словно весь воздух вокруг был пропитан. И Локруа не стал противиться этой просьбе.

С Алексией всё, на самом деле, оказалось иначе. И Локруа готов был сказать и много-много раз повторить, что с ней он, действительно, занимается любовью, а не обезличенным сексом. Он сам невероятно нервничал, боялся сделать что-то не то, боялся причинить боль. И даже предыдущий опыт не в счёт. Его как будто нет, никогда не было. Тот опыт здесь лишь помешает, потому что девушки слишком разные. Распущенная Изабелл и милая, невинная Алексия, которая несмело отвечает на его поцелуи, смотрит так доверчиво, прикасается к нему осторожно. Но удивительное дело: эти несмелые прикосновения для него - настоящее наслаждение. От них он теряет голову.

Окончательно и бесповоротно. Навсегда. Алексия для него, как наркотик. Как сладкий яд.

Дороже всех сокровищ мира, слаще самого сладкого напитка...

- В моём сердце всегда будешь только ты, - прошептал он.

Её пальцы с силой сжали плечи Патрика, ногти, кажется, следы оставили. По щекам скатилась пара слезинок, которые Локруа собирал губами.

- Тебе очень больно? - спросил, чуть приподнимая подбородок девушки.

Она не могла отвернуться и смотрела прямо в глаза.

- Терпимо, - отозвалась Хейворт, пытаясь улыбнуться. - Правда, ничего страшного.

- Я люблю тебя, - произнес Патрик, наклоняясь и целуя девушку.

И в этот момент Алексия поняла, что ледяная броня на её сердце начинается плавиться. Патрик методично растапливал этот лёд, шаг за шагом подводя Алексию к мысли, что в этом мире она не одна. Их двое. И сердце её больше не одиноко. Как и его.

* * *

Алексия с некоторым опасением переступила порог собственного дома. События вчерашнего вечера вновь ярко вспыхнули в памяти, заставив девушку поёжиться, как от холода. Все слова, все запахи, краски вчерашнего вечера вновь закружили в своем вихре, не позволяя вырваться на волю. Они были ужасно отталкивающими. Алексии хотелось лезть на стенку и в то же время горько-горько заплакать от отчаяния. Она с ужасом переступила порог гостиной, но там никого не было. К горлу подкатил комок... На ковре Хейворт заметила несколько подсохших пятен крови, осколки битой посуды вперемешку с остатками блюд прямо на ковре, скатерть, сбитая в ком, валяется в углу. Видимо, Томас в порыве гнева сорвал скатерть со стола, попутно сметая вместе с ним все тарелки с едой, бокалы и столовые приборы.