Удивленный, даже слегка шокированный, комиссар повернулся к Хольму:
— Ничего не понимаю, — пожал он плечами, но разъяснять, что случилось, при задержанных не стал. — Спущусь, гляну на месте, а вы пока здесь управляйтесь, хорошо?
— Лады, — кивнул особист и попросил: — Распорядитесь там, чтобы к подъезду подали две машины, эту парочку, из комнаты, надо врозь доставить в управление и уже там побеседовать, здесь их невозможно изолировать друг от друга. Ну, а с этим… с этим пока поработаем на месте…
И расстроенный капитан слегка пнул в бок придавленного к полу Гейнца.
Пока комиссар спускался на улицу и окликал дежурящих в проулке водителей полицейских автомобилей, оперативники в квартире позволили злосчастной, попавшей под горячую руку спецслужб парочке накинуть на себя хоть часть одежды, предварительно тщательно обысканной, ощупанной привычными полицейскими пальцами, и повели их вниз, по дороге то и дело рявкая на любопытствующих студентов, выглядывающих изо всех дверей и пытающихся понять и как-то оценить происходящее.
А Феликс Тарон тем временем обогнул угол доходного дома и, подсвечивая себе фонариком, подошел к месту гипотетического падения Милки Макоевой из окна квартиры. Слегка помятая свежая трава, какие-то невнятные следы на плотной, слежавшейся за зиму под снегом и уже давно подсохшей земле… «Темные Силы! ничего не понять», — успел подумать комиссар, до того момента, как заговорил один из парочки подошедших к нему полицейских, дежуривших чуть поодаль, в засаде за густыми кустами еще не расцветшей сирени.
— Она прямо из окна вылетела, — убежденно, ведь увидено было собственными глазами, рассказывал участковый соседнего околотка, привлеченный к акции за внимательность и буквоедство при исполнении приказов. — Крыльями — мах! А крылья здоровенные, серые, тело-то белеется, а вот крыло почти под цвет ночи… ну, и значит, махнула крыльями и — за угол ушла на высоте… вот же, ей-ей, помоги нам Светлые Силы!..
«Ну, только Темных Сил, леших, русалок, водяных, оборотней и нетопырей нам в этой истории не хватает», — с тоской подумал комиссар, но его тут же взбодрил своим дополнением к докладу второй засадный.
— Вообще-то, на землю-то она соскочила, — тактично дослушав старшего по возрасту товарища, добавил полицейский помоложе. — В воздухе как-то так кувырнулась, крылья — не крылья, но чем-то взмахнула — точно, а уж когда на земле оказалась, то сразу на ногах. Как так — хоть убей, не пойму, господин начальник. Ну, а она — быстро так, будто не с третьего этажа слетела, а просто на месте попрыгала — шмыгнула вот, в проходной двор, оттуда выходов аж три будет. Мы, правда, попробовали за ней, но уж больно шустрая оказалась девка, да и одета — спереди, вроде как, в светлое, а спина — черная, не разглядеть…
— Точно — девка? — зачем-то поинтересовался комиссар, вдруг подумав, что в квартире мог находиться и еще кто-то, а Милка просто спряталась под кроватью, в шкафу или, чего уж теперь-то скромничать в версиях, успела в полете сменить пол.
— Я по фигуре сужу, — пожал плечами молодой. — Ноги длинные, голые, талия узкая, сиськи заметные… ежели и мужик, то шибко переодетый.
Начальник полиции покачал в недоумении головой, спрашивать опростоволосившихся подчиненных было больше не о чем, да и не так уж они опростоволосились, как может показаться с первого взгляда. Постоять возле поломавшегося после прыжка с третьего этажа человека, ну, или попробовать задержать спускающегося по веревке, в конце концов, заметить перелезающего с балкона на балкон — это одно дело, им оно, кстати, вполне по плечу, но — бороться с существом, легко преодолевающим почти трехсаженную высоту, конечно, было для простых провинциальных полицейских непосильной задачей.
— И что ж нам теперь? — поинтересовался распоряжениями начальства старший засады, излишне впечатлившийся вылетом из окна Милки.
— Идите по домам, — махнул рукой комиссар, находящийся в растрепанных чувствах. — На службу выходите к обеду, отоспитесь хотя бы, ну, и про то, что здесь было — ни гу-гу, эта акция под надзором Департамента, так что — разговоры разговаривать себе дороже будет.
— Ну, это мы понимаем… благодарствуем, значит… — пробормотал в спину уходящему Тарону полицейский, обрадованный тем, что начальство не стало мариновать его с напарником и дальше в пустынном ночном городе за кустами сирени.
«Вот куда она могла податься среди ночи в городе? — мучительно пытался понять комиссар, возвращаясь в захваченную лихим набегом квартирку. — Не в гостиничный же бар вернулась, это надо совсем ненормальной быть… Домой? Ни за что. К подругам? К каким, зачем? Да и пока проверишь их всех по школьным спискам не просто рассветет, уже обедать пора будет. А если в университет? В общаги? Тогда уж точно — полный провал, её там с батальоном штурмовиков не сыщешь и среди дня, не то, что ночью…» Впрочем, одна шальная мыслишка, связанная с недавним интимным рассказом племянницы, у Феликса Тарона мелькнула, но с её реализацией можно было не торопиться, тем более, что полицейский как раз добрался до подъезда, откуда уже убыли автомобили с грозными мигалками.
А в квартирке вовсю орудовали два специалиста по обыскам, такие же, как сам комиссар, изгнанники из столицы, получившие назначение в провинциальную синекуру за не такие уж страшные грешки, что и позволило начальнику полиции использовать их таланты в акции капитана Хольма. Лично для себя комиссар только так и обозначал не совсем удавшийся ночной налет на доходный дом.
Сам же особист, затащив с помощью отставного парашютиста Фили в маленькую комнату голого, как в день своего рождения, Гейнца, устроил студента в полусидячем положении, но со скованными за спиной руками, на одной из кроватей, бесцеремонно усевшись на соседнюю, и попробовал, по горячим следам, поймать знаменитый по всем специальным боевым наставлениям, некоторым литературным произведениям и целому ряду кинофильмов «момент истины».
Внимательно, но быстро изучив найденные при поверхностном осмотре комнаты зачетку, студенческий билет и удостоверение личности Гейнца, контрразведчик с ласковым, угрожающим нажимом задал первый вопрос потихоньку приходящему в себя пареньку:
— Что же, похоже, влип ты по самые уши… вот и подружка твоя ноги сделала очень умело и кстати, тебя кинула… теперь остается одно — каяться потихоньку, чтобы дружков своих опередить, взять на себя поменьше общих делишек…
И, мгновенно меняя тон, буквально рявкнул, резко склонившись к лицу Гейнца:
— Куда она сбежала? Где еще лежка? Когда следующая поставка? Где тайники с препаратом? Когда встречаешься с Пильманом?
— Какой Пильман? При чем тут Пильман? И что за препараты? — попытался с перепугу завопить студент, но вместо вопля получился смешной писк сорвавшимся голосом, ну, а потом Гейнц понес ахинею, сам плохо понимая, что говорит, но стараясь зачем-то потянуть время: — Откуда я знаю, куда она рванула? Она, вообще, бешеная, озабоченная всегда… прибежит, потрахается на ходу и опять куда-то рванет… я с ней в постели ни разу не был… все стоя или сидя, как будто в последний раз… у нее бешенство матки, клянусь, она тут со всем домом…
— Ладно, так и запишем, — удовлетворенно потер ладони Хольм, умело изображая радость на лице. — Пошла предупреждать остальных, по цепочке. Ты молодец, парень, хорошо своих сдаешь, бодро. И держишься на отлично. Теперь давай про адреса… да и когда академик-то с тобой увидеться обещал?
— Какой академик? — растерялся от нелепой похвалы особиста паренек. — Чего обещал? Вы, вообще, кто такие? Чего меня здесь… в наручниках…
В этот момент на пороге комнаты с вопросительным выражением лица, можно, мол, присутствовать, появился комиссар. Капитан кивнул, соглашаясь, дескать, послушай, поучаствуй, может, чего дельного придумаешь, поэтому полицейский тут же вступил в игру.
— Какая тебе разница, сынок, кто мы такие? — с откровенной ленцой в голосе ответил Тарон на последний вопрос студента. — Полиция нравов, отдел по борьбе с наркотиками, служба обеспечения секретных разработок или… Особый отдел Департамента… Никуда ты теперь от нас не денешься, пока мы не узнаем то, что нам надо. И скажи спасибо, что у господина Хольма крепкие нервы и отличная выдержка, вот я бы сразу тебе яички пассатижами зажал и спокойно послушал, как ты мне обо всем рассказывать будешь…
