Леж Юрий. Платина для блондинки, или возвращение из Сумеречного города

— Ника… это… слишком… но ведь… всё на самом деле?.. — сбивчиво и еще более гнусаво, чем обыкновенно, произнес Векки. — Но ведь такого не бывает, почему же ты об этом молчала всю дорогу, да и там, у себя дома, тоже ни слова не сказала…

— А ты ни о чем и не спрашивал, — логично, а что еще она могла сказать, ответила Ника. — А по дороге вы почему-то всё больше про Сумеречный город выспрашивали, а не про старую технику, которая у меня на дачке без дела хранится…

Перекресток. Часть вторая. Госпожа инспектор

Возвращаются все — кроме лучших друзей,

Кроме самых любимых и преданных женщин.

Возвращаются все — кроме тех, кто нужней, -

Я не верю судьбе, а себе — еще меньше.

В.Высоцкий

Костерок, сложенный из черных, засохших веточек и обломков грубых, горбыльных досок, неизвестно откуда взявшихся в просторном, но неуютном и захламленном какими-то бетонными конструкциями, остатками старых кирпичей, проржавевшей арматурой дворике, согревал закопченный, много повидавший на своем веку, старый чайник, умело подвешенный над огнем. Яркие, оранжевые языки пламени были почти чистыми, лишь сизоватый, слабенький дымок подымался под ними, моментально рассеиваясь уже под самым днищем чайника, оставляя на нем свежие следы копоти.

Горело хорошо, быстро и как-то весело, очень скоро вода в чайнике зашумела и начала булькать ключом, готовая вот-вот закипеть, вырываясь из-под крышки струйками белесого пара, и тогда Дядя бросил в три привычные уже жестяные кружки по изрядной щепотке заварки.

— Можете меня снобом считать или гурманом высшей пробы, — сказал он, обращаясь к расположившимся рядом с огнем Антону и Нике. — Но вот такой чаек, на костре сделанный, без всякого газа, электричества или каких-то микроволн, да когда пьешь его на свежем воздухе — он самый вкусный…

Платиновая блондинка с тщательно и умело растрепанными волосами молчаливо кивнула в ответ, соглашаясь. После недолгого пребывания в центре Сумеречного города, в бытовом плане немногим отличающегося от привычного гостям образа жизни, сегодняшний выход с Дядей в его пустой район оказался тем самым необходимым штрихом, полностью преображающим картинку-впечатление от их путешествия в загадочный город.

Остановившись передохнуть в этом просторном дворике, огражденном четырьмя старыми пятиэтажками, пустыми, но очень хорошо сохранившимися, будто законсервированными капризным временем, Дядя быстро собрал хворост, горбыль, развел огонь, подвесил захваченный с собой закопченный старенький чайник, видать, постоянный спутник его хождений по своей территории, влив туда до половины воды из объемистой фляги, и теперь все ожидали скорого чаепития, последнего — нет, не хорошее слово — заключительного для необычных гостей странного города.

Расположившись на бетонной короткой, но объемистой и высокой балке, с неизвестной целью брошенной на землю почти в центре дворика, откинувшийся на расставленные за спиной руки, Антон что-то внимательно рассматривал в серой, беспокойной сегодня, будто клубящейся пелене, плотно окутывающей городское небо, Ника, присев на корточки у самого огня, с интересом ковыряла палочкой в костре, выравнивая прогорающие ветки и остатки досок, а сам Дядя, стоя чуть в сторонке, в паре шагов, покуривал свои знаменитые на весь город короткие и тонкие папироски без мундштука из желтой пачки с нарисованным на ней верблюдом и делал вид, что следит только за закипающим чайником.

Уже прихватив чайник через рукав своего длиннополого пальто и разливая воду по кружкам, выставленным на небольшой крошащийся бетонный куб с выщербленными гранями, непонятно, каким образом и зачем оказавшийся этом дворике, Дядя насторожился, аккуратно, но быстро и решительно отставил чайник в сторонку и откинул полу пальто, облегчая себе доступ к тяжелому, армейского старинного образца, пистолету, висящему на поясе пониже короткой кожанки в открытой кобуре. Проделано это было так мимолетно и быстро, что Антон и Ника обратили внимание на действия Дяди только после того, как из-за угла дома показались две долговязые фигуры в мешковатых куртках-бушлатах, штанах серо-бурой, невнятной расцветки и с короткоствольными автоматами, спокойно и мирно висящими у них на груди.

— Здравствуй, Дядя! — поднял руки ладонями наружу шедший чуть спереди человек. — Мы к тебе с почтением и без всяких плохих мыслей! Не откажи бродягам…

— Если бродяги не будут кусаться, — буркнул негромко и совсем неприветливо Дядя, кажется, крайне недовольный внезапным, незапланированным визитом, но пальто все-таки запахнул, зашедшие во дворик люди для него опасности явно не представляли.

— Мы смирные, Дядя, — вежливо попросился к костерку и второй. — Кусаться-то и не умеем…

Они, чуть настороженные, но теперь не ждущие такого обыкновенного в их жизни удара из-за угла, подошли поближе: небритые, привычно взлохмаченные, помятые, уставшие, с красными от недосыпа глазами, одежда в грязных пятнах машинного масла и чего-то клейкого, но уже засохшего и не отчищающегося простым ударом ладони. Добытчики без лишних слов уселись прямо на черную землю возле костерка, сбросив рядом объемистые вещмешки и поглядывая чуть недоверчиво на Антона и Нику — чужаков в них городские признавали с первого взгляда.

— Угощать вас нечем, бродяги, — сурово сказал Дядя, внимательно вглядываясь в пришлых. — Я вот своих гостей провожаю, без припасов, значит, вышел, а кружки доставайте, вода только что закипела, не жалко.

— Да у нас и свои припасы есть, — чуть оживился подошедший первым, видимо, радуясь хотя бы и такому приему со стороны Дяди. — Мы ведь не за халявой пришли к тебе, должок за нами есть…

— Вспомнили вдруг, как туда по Заречью прошли и ко мне не заглянули? — насмешливо спросил Дядя, мгновенно сообразивший, о каком долге говорит добытчик.

— Не кори, — попросил второй, с наполовину оторванным левым ухом. — Глупость тогда сделали, каемся теперь, а ты уж и рад попрекнуть лишний раз…

Добытчики, деловито, но какими-то осторожными, плавными движениями, чтобы не тревожить и не напрягать лишний раз хозяина территории, развязали горловины своих вещмешков, вытащили жестяные, чуток помятые, видавшие виды кружки, и Дядя, сыпанув предварительно по щепотке заварки, щедро залил их кипятком. Прихватив свои кружки, добытчики чуть отодвинулись от костерка и, достав небольшой кусок полиэтилена, принялись неторопливо выкладывать на него из мешков привычные консервные банки: шпроты, тушенка, зеленый горошек — стандартный набор путешественников по пустым районам и обычный рацион жителей городских окраин.

Дядя, искоса понаблюдав, как бродяги ловко вскрывают ножами собственные харчи, тихонечко хмыкнул и принялся смаковать чай из своей кружки, одобрительно кивнув спокойно начавшим чаепитие Антону и Нике. А безухий добытчик, расставив на полиэтилене раскупоренные банки, гостеприимно предложил, махнув рукой на импровизированный стол на черной земле:

— Угощайтесь…

— Благодарю, — сухо ответил за всех Дядя. — Сытые мы, а из вежливости вас объедать не хотим, не по-людски это. Лучше скажите, куда вы Еремея девали? Втроем ведь были, когда через Заречье шли…

— Пропал Еремей, — спокойно, без тени сомнения и колебаний, ответил первый. — Ушел на луну.

— Он ведь вас уговорил мимо меня проскочить по-быстрому, а рассчитаться на обратном пути? — голосом пророка осведомился Дядя.

— А откуда ты-то знаешь? — искренне удивился безухий, почесав затылок в недоумении. — Тебя ж с нами не было…

— Вот потому Еремей и остался на луне, что поторопился, — усмехнувшись, довольный произведенным эффектом, ответил Дядя. — Я бы вам сказал, что ходить через тоннель под проспектом не стоит… да только вы уже мимо меня прошли…

— Там часто ходят, — недоуменно сказал первый, откровенно не понимая, откуда хозяин территории знает такие подробности про их рейд. — Не помню уж, когда чего-то там плохое случалось, вот только с Еремеем вышло так… ну, как вышло…