– Все, хватит, – произнес он.

Она заморгала своими прекрасными карими глазами:

– Извините! Вы хотите сказать, что не собираетесь устраивать бракосочетание у нас?

– Если бы я собирался жениться когда-нибудь в этой жизни, а у меня нет таких планов, – то не здесь.

– Потому что мы не соответствуем вашему уровню?

– Потому что я собираюсь продать здание и почти уверен – следующий владелец снесет его.

Паркер мог поклясться, что ей не удастся еще шире распахнуть свои огромные карие глаза и посмотреть на него с большим огорчением, но он ошибся.

– Продать здание? – прошептала она. – Но ведь это дом Тилли.

Он сжал губы:

– Полагаю, вы говорите о моей тетке Матильде, а она…

– Она умерла, – тихо произнесла женщина. – Вы ее наследник? У нее был наследник? Настоящий живой наследник?

Известие о его существовании и о том, что он жив, очевидно, расстроило женщину.

– Меня зовут Паркер Сатклифф, и я никогда не видел своей тетки, – сказал он. – А вы…

– Я… ну, я…

По выражению ее глаз Паркер понял, что она пытается найти убедительные доводы, и взглядом остановил ее, как нередко пресекал аналогичные попытки прислуги.

Она сделала выдох, откинула пряди рыжих волос, глубоко вдохнула и выпрямилась настолько, насколько мог показаться высоким человек, едва достающий ему до плеча.

– Меня зовут Дейзи Локетт, и я здесь живу. – Она вздернула подбородок. – Мы здесь живем, – повторила она с вызовом, указывая на женщину с тростью, священника и пианистку, стоящих на другом конце комнаты с обеспокоенным видом.

– Вы здесь живете, – повторил Паркер с видом человека, не верящего своим ушам.

И возможно, так оно и было. Он ожидал найти пустующее здание, и даже если бы оно не пустовало, это могли быть какие-нибудь временные постояльцы, но арендаторы? И не просто арендаторы, а слишком хорошенькая женщина с шоколадными глазами и три немощных старика вместе с ней?

Паркер прищурился. Ему совсем не нравился оборот, который принимали события. Меньше всего ему нравились непредсказуемые, грозящие стать запутанными ситуации. Принимая во внимание драматические события прошедшего года и его неудачные связи с женщинами, ему хотелось чего-то более обыденного.

Но это ему вряд ли удастся. Паркер наклонился и заглянул в полные тревоги золотисто-карие глаза. Волосы Дейзи Локетт были слегка растрепаны. Так выглядит женщина после ночи любви. Она приложила указательный палец к губам, то ли нервно покусывая ноготь, то ли просто слизывая глазурь с розового кончика.

Глупо. Какое ему дело? Его касается то, что она обосновалась под его крышей. Приходится признать, что до прошлой недели он даже не знал о существовании этой крыши, но теперь она принадлежит ему. Это значит, что все происходящее здесь имеет к нему отношение, а сейчас – в особенности сейчас – ему совсем не хотелось стать объектом какой-нибудь неприятной скандальной истории.

– Тетка умерла пару месяцев назад, – сказал Паркер. – Итак, почему вы все еще здесь? И почему ни власти, ни агент по недвижимости не знают об этом? Будьте добры объясниться, мисс Локетт. – Паркер скрестил руки на груди и окинул Дейзи Локетт грозным взглядом. Его взгляд мог внушить ужас и кому-то посолиднее, чем она.

К его удивлению, женщина приняла вызов. Более того, при своем крошечном росте она постаралась казаться выше. Она тоже скрестила руки на груди, чтобы, как он полагал, придать своему виду решимости, однако из-за пышной формы этой самой груди лишь добавила себе чувственности.

«Прекрати, Сатклифф», – оборвал он сам себя. Сейчас ему меньше всего надо было думать о степени притягательности этой женщины. В конце концов, их мимолетное знакомство вот-вот закончится. Она исчезнет, как только ему удастся ее выселить, и он возвратится в Бостон к своим делам. К своему бизнесу, на который он мог, несмотря на временные трудности, полагаться и который держал под контролем.

Очевидно, что он совсем не мог контролировать Дейзи Локетт. Ему необходимо поскорее избавиться от нее, а не присматриваться к ней.

– Итак, мисс Локетт, как вы все это объясняете? – Он обвел рукой остатки жалкого свадебного торта с покосившимися пластиковыми фигурками молодоженов, полупустые баночки с мыльным раствором, пенящуюся лужицу этого раствора на дешевой бумажной скатерти и МР3-плеер с садящимися батарейками, хриплый звук которого напоминал мычание печальной коровы.

– Вы не любите свадьбы, не так ли, мистер Сатклифф? – вдруг спросила Дейзи, не отвечая на его вопрос. – Мне и раньше попадались такие мужчины.

Очевидно, что воспоминание о них не было приятным.

Паркер поднял бровь:

– Вы правы, я небольшой поклонник института брака, но это не имеет отношения к делу. Речь о том, что вы заняли принадлежащее мне здание. Незаконно. Что, по вашему мнению, должно было случиться, когда вас здесь обнаружат?

Она вздернула подбородок:

– Я… ну… я надеялась, этого не произойдет.

Паркер опешил. Настоящий бизнесмен не станет принимать решений, полагаясь на надежды.

– Ну вот, я здесь, и это случилось, – произнес он. – Теперь, когда вопреки вашим ожиданиям наши пути пересеклись, вопрос в том, что мне с вами делать?

Оставалось еще несколько месяцев до того момента, когда Дейзи придется посещать курсы для будущих матерей, но она знала, что в основе программы лежит правильное дыхание, а сейчас ее дыхание никак нельзя было назвать правильным. Паника мешала ей дышать. Стараясь выглядеть спокойной в глазах этого человека, утверждавшего, что он племянник Тилли, она то совсем переставала дышать, то, задыхаясь, заглатывала огромные порции воздуха. К тому же он утверждал, что здание принадлежит ему.

– Тилли никогда не упоминала о вас, – произнесла она, хватаясь за соломинку. Очевидно, что Тилли, которая заменила ей мать и стала ее лучшим другом, сказала бы, что у нее есть племянник…

Который был более великолепен, чем вообще может быть мужчина. Широкоплечий с… со… всем остальным и низким голосом, который…

Дейзи зажмурилась. Что с ней происходит? Серьезно. Он даже не симпатичный.

Она нахмурилась.

– Мне просто кажется, что Тилли сообщила бы мне, что у нее есть племянник, который унаследует ее имущество, – сказала она, радуясь, что он не может прочитать ее мысли… вероятно, не может.

Тилли всегда утверждала, что она экстрасенс и что Дейзи совершенно не умеет скрывать свои чувства. Если этот человек ее родственник…

– Я никогда не видел свою тетку, – заявил высокий темноволосый незнакомец. – Но, как сказал ее адвокат, она не оставила завещания, а я ее единственный живой родственник.

Нет, нет и нет. Это не может быть правдой. Однако принимая во внимание четкие очертания его скул и изгиб бровей… Приходится признать его несомненное сходство с Тилли. И все-таки ей нужно время, необходимо подумать, найти выход из этой немыслимой западни, в которой она оказалась, когда этот человек переступил порог ее дома.

– Извините, но я не могу верить вам на слово, нужны доказательства.

Мужчины так часто лгали Дейзи, причиняя боль. Если ей суждено быть выкинутой на улицу – пожалуйста, пусть этого не будет – она не намерена сдаваться без сопротивления. Тем не менее взгляд его привыкших повелевать глаз не оставлял сомнений в его уверенности в победе. Она старалась не думать о том, что поражение будет значить для нее и ее друзей. Дейзи подавила желание рукой защитить живот. Паника мешала дышать, ладони вспотели.

Мужчина не скрывал раздражения, и Дейзи с удивлением заметила, что даже раздражение не портило его сногсшибательную внешность. Жизнь бывает такой несправедливой.

– Обычно я не ношу с собой таких документов, – заявил он надменно.

Крошечная надежда затеплилась в ней. «Дыши, дыши, дыши, – приказала она себе. – Может, мы спасены… на время. Может, случится чудо, и луч света перенесет меня в другую галактику, где резвятся розовые единороги, а шоколадки растут на деревьях», – упрекнула она себя. Или, по крайней мере, в той галактике не будет богатых, красивых и, приходится признать, законных владельцев, имеющих право вышвырнуть ее и ее близких на улицу. «Думай, Дейзи, думай. Тебе нужна тяжелая артиллерия. Соберись с мыслями».