Она ничего не имела против «Риццоли» с его роскошной деревянной резьбой, но все же ее любимым книжным магазином по-прежнему оставался «Барнс». Возможно, потому, что покупатели могли слоняться по нему сколько угодно. Иногда она заходила в «Варне» просто так, чтобы вдохнуть царившей там атмосферы или выпить чашечку кофе, листая очередную книгу.

В проходах между стеллажами всегда было тесно Еще бы, ведь здесь можно было отыскать какое-нибудь редкое издание, недостающее звено научной статьи или диссертации. Согнувшись, встав на колени, люди шарили, раскапывали, выискивали. Мод отдавалась во власть мечтаний. Скользя по страницам, теряясь в лабиринте слов, кружась по серпантину строчек, она путешествовала. Открывая для себя новые уголки, она вдыхала запахи, изобретала цвета. Вселялась в то или иное тело, проникала в сознание, наполнялась чужими эмоциями. «Книжный магазин, – часто говорила она себе, – сродни машине времени. Здесь можно пронестись сквозь тьму веков, заглянуть в отдаленное будущее и снова вернуться в глубокое прошлое. Можно вобрать в себя книжный лист, заглотить его, внести в память, сделать частичкой самого себя. Разделить его с окружающими, до бесконечности передавая от одного к другому…»

Погрузившись в мысли, она остановилась перед полкой французской литературы, ища книгу Альбера Коэна. Рука ее перебирала корешки изданий на букву «К», когда вдруг неожиданно коснулась другой руки.

–  Sorry1 [15]– машинально вырвалось у нее.

– Ничего страшного, мадемуазель!

Она подняла глаза на незнакомого мужчину который приветливо глядел на нее.

– Вы француженка?

– Да…

– Я тоже…

Мод изобразила дежурную улыбку и сняла с полки «Солал» из серии «Фолио».

– Вы здесь в отпуске? – продолжал расспрашивать мужчина.

– Нет… не совсем.

Она хотела было отойти, но затем, вспомнив, что американцы достигли необычайного мастерства в умении обмениваться банальностями, сочла себя обязанной вежливо поинтересоваться:

– А вы?

– Я?

– Вы здесь в отпуске?

– Нет! – Это его рассмешило. – Вовсе нет.

Мод не поняла, что смешного было в ее вопросе, ведь она всего-навсего переадресовала ему его же вопрос!

– У вас найдется время на чашечку кофе с соотечественником? Мне необходимо подкрепиться… Я битый час пытался отыскать тут одну книгу, а сейчас вот узнал, что она больше не издается!

– Да?! А что именно вы искали?

– Так… Ничего особенного…

Уж не выдумал ли он всю эту историю с книгой прямона ходу? Впрочем, это было не важно, ибо у Мод неожиданно для нее самой вырвалось:

– Ваше предложение очень кстати. Я как раз собиралась в буфет…

Кофейня была на галерее второго этажа. Свежемолотый кофе издавал восхитительный аромат. Мод выбрала смесь незнакомых ей сортов. Пока они устраивались за столиком, она спрашивала себя, с чего бы начать разговор. Поскольку ей нравилось, когда кофе наливают в фарфоровые чашечки, а не в обычные пластиковые стаканчики, которые хрустят, стоит к ним прикоснуться зубами, она это и сказала. Он согласно кивнул и даже повертел чашку перед глазами, но все же казалось, что он не придает этому большое значение.

– Вы не хотите carrot cake? [16]Здесь его очень вкусно готовят! Или мафин? [17]Хотите мафин?

Она колебалась.

– Я буду то же, что и вы…

Пока ее новый знакомый расплачивался за пирожные у стойки, Мод смерила его взглядом. Рост около метра восьмидесяти, темные вьющиеся волосы. Черный расстегнутый пуховик, а под ним твидовый пиджак и рубашка от Ральфа Лаурена. Элегантный и в то же время непринужденный стиль, который она находила небезынтересным.

Мужчина вернулся к столику, они мельком оглядывали друг друга. Мод совершенно не знала, какую тему избрать. Она отломила ложечкой кусочек морковного пирога. Тот оказался чудовищно сухим.

– Восхитительно! – произнесла она. Затем, чтобы не подавиться, быстро отпила кофе. «Да уж! Это у него, наверное, привычка», – подумала она, снова услышав его смех.

– Мне очень неловко!

– Почему?

– Потому что я посоветовал вам взять этот пирог. Его же невозможно есть!

Мод от души рассмеялась и наконец-то решилась посмотреть ему в глаза. Глаза оказались голубыми.

– Вам часто случается знакомиться с девушка, ми по субботам в «Барнс энд Нобл»?

Ее голос звучал более уверенно. Она сознавала, что рассчитывает на свое женское обаяние.

– Только когда это очаровательные француженки! А если без шуток, то со мной это впервые.

– У вас легкий американский акцент. Вы здесь давно живете?

– Моя мать француженка, а отец американец. Я жил в Париже до восемнадцати лет. До конца средней школы. Затем отец пожелал вернуться в Америку, и высшее образование я получил уже в Нью-Йорке, в архитектурном институте… Я здесь уже четырнадцать лет…

– Так вы архитектор? – спросила она, быстро подсчитывая: восемнадцать плюс четырнадцать – тридцать два.

– Да…

– Прекрасная профессия! А что вы проектируете?

– Так, красивые дома для богатых американцев. А вы чем занимаетесь?

– Я работаю на фирме, которая называется «Кац энд сонс». В отделе…

Но он ее уже не слушал, более того – он взглянул на часы. Мод даже немного обиделась. Затем он и вовсе ее перебил:

– Любите ли вы…

– Брамса?

Она чувствовала себя в шутливом расположении духа. Они рассмеялись…

– Брамса и hot pastrami sandwiches? [18]

– Обожаю! При условии, что в них кладут маринованные огурцы!

– Тогда вот что я вам предлагаю. Я знаю». Правда, сейчас только шесть часов… А во всем, что касается времени, я настоящий американец… Сказать честно, я умираю с голоду! So! [19]Я приглашаю вас поужинать в одном месте… Которое, во-первых, я очень люблю… В котором, во-вторых, обслуживают алжирцы, турки, поляки, евреи и арабы, вместе взятые… И в котором, в-третьих, сэндвичи с копченой говядиной самые вкусные в мире, и на сей раз, клянусь, это так!.. And, last but not least, [20]в котором маринованные огурцы можно есть, сколько захочешь!

– Потрясающая перспектива!.. Вы меня убедили!

Мод сама не понимала, почему вдруг испытала огромное облегчение при мысли о том, что ей не придется с ним расставаться.

– Замечательно! Тогда я только отменю одну встречу…

Он вынул мобильный телефон и, встав из-за стола, отошел в сторону. Из вежливости Мод старалась как можно медленнее застегивать свою парку, чтобы дать ему время спокойно поговорить. Она представила, что он звонит какой-то женщине, и испытала совершенно глупый укол ревности. «Бедняжка, у тебя совсем крыша поехала!» – отчитала она саму себя.

Он подошел к ней:

– Ну что, идем?

– Идем!

Ее сердце забилось быстрее. Роман Коэна «Солал» так и остался лежать на столике.

Они сели в разбитое такси и поехали по Восьмой авеню по направлению к 55-й улице. Водителя звали Туссэн Ляроз. Он был родом с Гаити. Услышав, что пассажиры говорят по-французски, он спросил, не знают ли они некоего Патрика, которого он возил в прошлом году целую неделю; получив отрицательный ответ, он принялся напевать Эдит Пиаф.

Ресторан «Карнеги Дели» находился на Седьмой авеню. Мод была там впервые. Переступив порог, она отметила про себя, что попала в нью-йоркский вариант «Голденберга» в эпоху его величия – был такой ресторан на улице Розье в Париже.

Стоявший в заведении гам напомнил ей столовую. Они пристроились у бара, дожидаясь, пока в первом зале освободится столик. Сотни фотографий с автографами киноактеров и звезд мюзик-холла привносили своеобразную нотку бомонда. Над барной стойкой на огромных мясницких крюках висели батоны салями, размерам которых позавидовал бы сам Гаргантюа. В воздухе витал аппетитный аромат копченой говядины.