Когда христианские монахи-миссионеры впервые добрались до холодных и мрачных скал Скандинавии, они объявили, что боги, которым местные племена поклонялись тысячи лет, всего лишь демоны и слуги Сатаны. Многие тогда испытывали сомнения, так ли это на самом деле. В самый час крещения король Фрисландии Радбод спросил священников, какая судьба согласно новому верованию уготована его предкам, до которых благая весть еще не успела добраться? Кто-то из христианских монахов объяснил ему, что всякий, кто не был спасен во Христе, обречен гореть в адском пламени. В таком случае, возразил Радбод, он предпочитает жить в аду со своими предками, чем блаженствовать на небесах неизвестно в какой компании. Он изгнал монахов из Фрисландии, и эта страна еще долго оставалась языческой.

В более позднее время умная и энергичная королева Швеции Сигрид Надменная должна была выйти замуж за короля Норвегии Олафа Трюгвасона10, который уже был христианином. Перед свадьбой Олаф объявил Сигрид, что ей необходимо креститься, так как он не может связать свою судьбу с язычницей. Сигрид гордо ответила, что не собирается с помощью каких-то хитроумных, выдуманных монахами уловок избежать участи своих предков. Королева добавила, что она не против, если Олаф по-прежнему будет верить в Христа, ее же пусть оставят в покое. Разгневанный Олаф принялся настаивать, заявляя, что в таком случае бракосочетание не состоится, затем он ударил ее по лицу. «Ты поплатишься за это!» — воскликнула королева и вернулась домой. Долго еще Швеция, которой правила Сигрид, не принимала христианство. Эта страна оказалась последней среди скандинавских королевств, обратившихся к Христу. Швеция была крещена менее тысячи лет назад (около 1008 года, однако окончательная христианизация завершилась не ранее XII века).

Перелом первого тысячелетия после Рождества Христова оказался временем, когда не было в мире более страшной напасти, чем набеги викингов. Грозная слава о «людях с севера» катилась тогда по всему побережью Европы, по берегам Средиземного моря. Не было в ту пору более путающей вести, чем крик «викинги идут». Репутация у них действительно была страшная, однако их кровожадность вряд ли превышала обычные для той эпохи жестокости. Большинство из тех, кого называли норманнами, в течение лета вместе со своими соседями-фермерами мирно возделывали землю, а то занимались мелкой торговлей или основывали поселения на новых землях.

Не сохранилось, к сожалению, письменных свидетельств, составленных самими викингами о том, как они совершали нападения на христианские страны. Исторические сообщения христианских монахов нельзя считать беспристрастными, потому что их писали те, кто становился жертвами этих походов. Некоторые из современных исследователей полагают, что набеги, предпринимаемые викингами против прибрежных монастырей, разрушение церквей, городов и поселений нельзя объяснить исключительно неутоленной жаждой добычи. Судя по некоторым разрозненным, но достоверным сведениям, отдельные экспедиции представляются скорее ответными мерами, предпринятыми «людьми с севера» против религиозного, экономического и военного давления христианства, к тому времени (VII — XI вв.) уже ставшего ведущей религией на большей части Европы. Это, скорее, были партизанские рейды, с помощью которых викинги пытались отстоять свою духовную самостоятельность.

Каковы бы ни были причины, побудившие норманнов к походам, — эта эпоха получила название «Эры викингов». Историки единодушно утверждают, что в среде северных народов обращение к новой религии порой наталкивалось на исключительно упорное сопротивление. Многие христиане погибали за веру, но соответственно и множество «язычников» — термин, изначально означавший «явившиеся из диких мест, из степей»11 — сложили головы или сгорели в огне, пытаясь отстоять древние устои. Новообращенные надевали на себя символические знаки веры, изображавшие Крест Господень. Скандинавы же отзывались на этот обычай тем, что носили амулеты по форме молота Тора.

Когда я служил в военно-воздушных силах США, меня отправили в командировку в Таиланд. В Бангкоке в одном из книжных магазинов мне посчастливилось приобрести книгу, посвященную викингам, интерес к которым в то время все более и более занимал меня. Книга называлась «Скандинавская мифология», автор — Г. Р. Эллис Дэвидсон. Произведение иллюстрировали фотографии предметов, найденных во время археологических раскопок. По большей части это было стилизованное изображение молота Тора, особенно на нагрудных медальонах. Некоторые образцы просто имели форму молота, другие же включали закручивающиеся спирали, а также широко раскрытые птичьи глаза, расставленные по бокам огромных крюкообразных клювов.

Я тоже хотел иметь подобный амулет.

Теперь любой желающий может без всяких усилий приобрести такие реликвии в многочисленных сувенирных магазинах. Торговцы из Скандинавии предлагают вам украшения, выполненные в форме молота Тора, как часть своих ювелирных коллекций. На их изготовление теперь нацелено множество ремесленников и производителей предметов народного быта.

Однако мой молот единственный в своем роде и наделен особыми свойствами.

Прежде всего, его форма основывается на одном из приведенных в книге Дэвидсона изображений. Это был редчайший, более нигде не встречавшийся знак. Ювелир на военно-воздушной базе Кларк-Филд на Филиппинах очень постарался и добросовестно выполнил все мои указания. В ту пору мне казалось, что я единственный в современном мире человек, обладающий подобным талисманом. Но позже мне стало понятно, что я ошибался, и очень сильно ошибался.

С той поры как я занялся исследованием Эры викингов, меня все более и более охватывал восторг оттого, что я имею дело с неоцененными до конца сокровищами, которые наши предки оставили нам в наследство. Я испытывал гордость за них и благоговел перед ними. Это проникновение в образ мышления древних скандинавов, погружение в окружавшую их духовную атмосферу и помогло мне написать романы, вполне соответствующие духу, внутреннему настрою тех времен, что мы обычно называем Древним миром.

Однажды ночью, во время работы над романом, посвященным новым приключениям Песни Крови, я приступил к описанию страшной сцены, в которой героиню подвергли жестокому испытанию — ее подвесили за руки, вывернув их; причем все это происходило на фоне разыгравшейся яростной бури. Неожиданно меня отвлек воющий стон ветра. Я бросился к окну — за стенами моего дома внезапно разразился самый настоящий ураган. Сердце мое до самой глубины было потрясено подобным совпадением. В полдень я закончил книгу и вышел на прогулку. Направился на север и в следующий миг увидел двух ворон — двоюродных братьев воронов Одина. Эти зловещие птицы отчаянно работали крыльями, видно, спешили куда-то — может, торопились к своему могучему хозяину, чтобы рассказать о том, что случилось на земле прошедшей бурной ночью. Я отсалютовал им — вскинул вверх руку, сжатую в кулак, — в ответ они разразились громким, грозным карканьем.

После окончания первой истории о воительнице я сразу же приступил к написанию романа о новых приключениях Песни Крови. Однако у любой книги всегда существует своя мистическая судьба, начинающаяся с рождением первоначального замысла и до момента выхода в свет. Так случилось и в этом случае. Легенда нарушила все мои планы. Стоило мне сесть за стол, написать первое слово, как иной сюжет увлек меня. Прошли годы, и дочь Песни Крови Гутрун, еще дитя в первой книге, повзрослела. После того как в «Воительнице. Песни Крови» богиня Хель силой заставила Песнь Крови исполнить ее приказ, мать Гутрун дала клятву в том, что никому не позволит вновь надеть на себя оковы.

Теперь самое время познакомиться с новыми приключениями наших героев.

За Песнь Крови и свободу!

С. Дин Андерссон, Техас, США

Год Рунической Эры 2250 (1999 н.э.)