Однако удаляться от берега не стоило – Зак заметил рваный, стрельчатый силуэт коралловых отмелей впереди. В рифах всегда находили пристанище мириады рыб, среди которых попадались и барракуды, а Зак вовсе не стремился встретиться с одной из них.

Свобода. Прежде он не ценил ее, принимая, как должное, и лишь теперь начал понимать, как дорого порой за нее приходится платить. Свободный от своего маскарада, от преследователей и ставшего привычным беспокойства, он сознавал, что цена краткой свободы, может оказаться слишком велика, а потому наслаждался каждой секундой этого вечера. Звездное небо становилось все ярче и ярче, до ослепительного, волны шептали и баюкали так нежно, что Зак почти растворился в них. Даже если ему суждено быть настигнутым, если его бросят в тюрьму, воспоминания о последних свободных мгновениях в этом раю ослабят боль унижения и утраты.

И все-таки красота вечернего неба, шелест волн и ощущение своего тела, свободного от оков маскарада, не давали полной свободы. Настоящей свободой было бы открыться близкому человеку, стать снова самим собой. Зак знал Линн всего несколько часов, но что-то подсказывало: только эта женщина может стать ему парой. Зак страдал, что не может ей признаться.

А если бы это было возможно? Тогда он мог бы разделить с ней вечер и пляж с его склоненными пальмами. Зак представил Линн в воде, рядом с собой. На ней изящный спортивный купальник, и она смотрит смущенно в лицо Заку, протянувшему руку...

Хотя какого черта! Почему смущенно? Если все это происходит лишь в его воображении, она может быть такой, какой он сам ее нарисует...

Она нырнула изящно, словно русалка, и вода сомкнулась над ней водоворотом пузырьков. А затем так же неожиданно, как и исчезла, она появилась рядом с Закери на расстоянии вытянутой руки. Кожа ее отливала в свете звезд, словно чешуя. Серебристый купальник только подчеркивал сходство с девой вод и почти ничего не скрывал. Линн провела ладонью по мокрым волосам и засмеялась негромко. Такой смех мог принадлежать только русалке – кем она и была, без сомнения, – волнующий и необычный.

—Ты ждал меня ?

Зак не ответил. Он мог только смотреть не отрываясь.

– Я нравлюсь тебе, правда?– Она подплыла к Заку, отчего легкая серебристая рябь побежала по воде, коснувшись его живота.

– Нет, не такой, – хрипловато усмехнулся мужчина. Затем завел ей руки за спину, так что она откинулась назад. Пальцы нашли веревочки купальника, и мгновение спустя он заскользил по воде прочь. Девушка-русалка вздохнула с загадочной улыбкой, отчего ее грудь приподнялась, поймав серебряный отсвет. – Вот такой ты мне нравишься, Линн...

– 

Неожиданно что-то коснулось его голой икры – одна из сотен мелких рыбешек, сновавших вокруг, – и это резко вернуло Зака из мира фантазий в реальность. Сознавая, что подобные мысли не раз еще вернутся к нему, особенно в постели перед сном, мужчина выругался сквозь зубы и поплыл к берегу. Сев на корточки, он прополоскал накладную бороду в набегавших волнах, быстро оделся и пустился в обратный путь.

Зак открыл дверь своего нового пристанища, моля Бога, чтобы Линн уже спала и не встретилась ему. Но, едва он сделал шаг в полутьме, как дверь ванной распахнулась и в лицо ему уперся луч фонарика.

– О, это вы!

Линн неуверенно улыбнулась и опустила фонарь. Она была только что из душа, и до Закери донесся аромат ее духов. На ней был длинный голубой халат из велюра, похожий на кимоно своими широкими рукавами и высоким поясом. Мокрые волосы откинуты назад так, словно Линн только что вынырнула из глубины океана. Она удивительно походила на недавнее видение, а луч опущенного фонаря бросал на ее лицо и шею серебристый отсвет. Зак мог бы поклясться, что таким же серебром светится и все ее тело под халатом. Несколько секунд он смотрел не отрываясь, пока не заметил, что она тоже смотрит на него в упор, удивленно подняв брови.

– По правде говоря... я начала волноваться, куда это вы пропали... Остров небольшой, но в сумерках можно заблудиться... – Словно осознав, что все еще смотрит на Зака, она смутилась и опустила глаза. – Если вам нужна ванная, я уже готова... и... спокойной ночи, Закери.

С этими словами она проскользнула мимо него, не поднимая головы.

– Спокойной... – буркнул Зак, и отправился к себе. Войдя в спальню, он вспомнил, что включается только маленький ночник на туалетном столике. Взглянув на кровать, Зак почувствовал себя постояльцем отеля: постельное белье было подвернутым на уголках и хорошо накрахмаленным, подушка – пышной и мягкой, а простыни манили свежестью.

Немного погодя Зак отметил две старые водопроводные трубы, бежавшие по потолку над кроватью. Оставалось надеяться, что они не текут. Его взгляд проследовал за ними вдоль поблекших обоев, до забавных кружевных занавесочек на окне, пока вдруг не остановился на зеркале. Оно было старым и потемневшим, в тяжелой резной раме. Но не само зеркало поразило Зака, а отражение в нем. Сквозь пыльную пелену на него смотрел старик с седыми, спутанными волосами и бородой. Все в его облике говорило о преклонном возрасте, все – но только не озорные, молодые глаза, смотревшие из-под полей шляпы. Так вот почему Линн рассматривала его так долго и недоверчиво, когда свет фонаря был направлен ему в глаза, а темные очки лежали в нагрудном кармане. Наверняка она и сейчас еще размышляет, откуда у зрелого человека такие живые глаза, почти без морщинок вокруг. Проклятие, неужели он все испортил?

Линн лежала на кровати поверх покрывала и никак не могла прийти в себя от потрясения.

Какие у него глаза! Ей никогда не приходилось встречать подобных, у пожилых людей. Как правило, они сразу говорили о возрасте: обвисшие веки, сеть морщинок, редковатые, выцветшие ресницы, да и радужка такая поблекшая, что зрачок кажется водянистым. А главное – взгляд! Он не может быть настолько живым, как у Закери.

В силу обстоятельств Линн приходилось в жизни немало сталкиваться с людьми пожилыми и не очень. Это были и клиенты ее фирмы, и приятели деда. Но даже у ровесников Линн редко бывали такие глаза, как у этого старика.

Возможно, неверный свет фонарика сыграл свою роль, но Линн отметила, что глаза у ее жильца, ярко-голубые, обрамленные густыми ровными ресницами, а во взгляде есть что-то неуловимо хищное. Такие глаза Линн могла бы назвать... да, пожалуй, красивыми, если бы не странное чувство опасности, овладевшее ею. Этот человек смотрел таким цепким взглядом, что становилось не по себе. Если бы не возраст, она подумала бы, что он успел мысленно раздеть ее!

Линн села на кровати и покачала головой. Нет, этого не может быть. Да и возможно ли так подробно рассмотреть детали при свете маленького фонарика? Скорее всего, она навоображала себе невесть что, от неожиданности – ведь Зак появился действительно довольно неожиданно, – да еще после нервного напряжения, в котором провела последние недели.

Но, даже убедив себя, что стала жертвой собственного воображения, Линн заперла дверь в спальню изнутри. Лишь после этого она смогла заснуть. Прежде чем ее сморил сон, она вспомнила про Билла, которому собиралась представить ремонтника. Уж такой опытный человек, как Билл, точно заподозрит неладное, если Закери Гиббоне не тот, за кого себя выдает.

Наутро Линн никак не показала, что накануне заподозрила неладное, и это успокоило Зака. Он предполагал, что она скажет ему о своих догадках или просто попросит снова снять очки. То, что она ничего не спросила, могло означать, что вчера она не заметила ничего странного.