— Ты, полковник, все-таки осторожнее насчет водки! — посоветовал Фекленко, заслышав шум двух тысячесильных моторов. АНТ-35 еще не был виден из-за холмов, но слышно его уже было хорошо.

— Скажу, что кумысом пахнет, — решил начальник штаба, — он не отличит.

— Гляди у меня!

Из-за легких перистых облачков вынырнул АНТ-35 — двухмоторный моноплан, которых было выпущено всего девять единиц. Стране нужны были бомбардировщики, и очередь гражданской авиации отодвигалась на неопределенный срок. На перспективу. Да и сами граждане страны советов пока не были разбалованы, чтобы принимать самолет в качестве транспортного средства. Разве что для высадки десанта в тыл вероятного противника.

Семь тонн металла мягко приземлились на грунт аэродрома. Прокатившись с сотню метров, самолет подрулил к встречающим, и замер неподалеку.

— Мастер! — восхищенно произнес начальник штаба.

Из раскрывшейся двери показались чьи-то руки. Они деловито спустили на землю металлический трап, по которому шустро сбежал молодой румяный парень в фуражке с синим околышем. Встав наизготовку у трапа, он воскликнул:

— Прилетели, товарищ комиссар госбезопасности!

По трапу из недр «антошки» проворно выбрался коренастый мужчина, одетый в повседневную форму строевых частей. Следом наружу выбрался еще один, с двумя шпалами в петлицах.

— Спасибо, Михалыч! — крикнул первый высунувшемуся из кабины летчику, — доставил, что твою хрусталь.

— С нашим удовольствием! — ответил Громов.

Волков оправил на себе френч; сняв фуражку, пригладил зачесанные назад слегка тронутые сединой волосы. И только теперь соизволил заметить встречающую команду под предводительством Фекленко.

— Здравствуйте, товарищи! — произнес Андрей Константинович.

— Доброго дня вам, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! — расшаркался комкор, — как долетели?

Вспомнив по случаю наставление отца, Волков приветливо поздоровался со всеми: пожал руки Николаю Владимировичу, начальнику штаба и даже Соболеву с коноводом. Затем он похлопал по морде лошадок и автоматически поверил подпругу у «своей». Забравшись в седло, он ответил:

— Нормально долетели. Самолет еще не авиалайнер, но уже не «рус фанер», это точно. Ну что, поскакали?

Фекленко обалдело глянул на него. Полпред безошибочно определил лучшего конька — того, на котором сюда прибыл начальник штаба, да еще и вспрыгнул на него, едва коснувшись левой ногой стремени. Да, на монгольскую лошадь можно вспрыгнуть, как на велосипед, но не кабинетному же товарищу! Вон, спутник его — типичный москвич. Это сразу видно. Осмотрел коня, которого ему подвел коновод, боязливо погладил морду «транспортного средства».

— Залезай, Борис Игнатьевич, не бойся! — хохотнул Волков, — смотри только, яйца на скаку не отдави — больно будет. Товарищ комкор, а как же мой адъютант? Прикажете ему своим ходом добираться?

— Ни в коем случае! — ответил Николай Владимирович, — Соболев, слезай с лошади. Пешком доскачешь — не впервой.

— Если мне укажут направление, то лучше я доберусь пешком, — подал голос тот, которого Волков радушно назвал Борисом Игнатьевичем.

Андрей Константинович отрицательно покачал головой.

— В чужой стране лица с воинским званием выше майора могут передвигаться только в сопровождении охраны. Если только инкогнито…

— Как? — в один голос спросили Фекленко и не шибко ладящий с лошадьми подполковник.

— Грузом 200. Садитесь на лошадь и вспомните детство. Эх, у кого из нас не было лошадки! Игреневой масти с хвостом, деланным из куска пакли… не бойтесь, подполковник, с лошади Пржевальского падать одно удовольствие!

Нервный смешок Бориса Игнатьевича был весьма похож на конское ржание. Его боевой конек вызов принял и припустил рысью по направлению к штабу корпуса. За ним устремился Фекленко, а следом рванулся Волков. Сзади, работая шенкелями, едва поспевал коновод. И самой последней трусила лошадь начальника штаба.

— Гадом буду, если хотя бы один из них не свернет себе шею! — пробормотал ее всадник, — хотя этот Волков не свернет точно. Где это его верховой езде обучили? Или кадр из старой гвардии затесался?

Прогнозы начальника штаба не сбылись. Борис Игнатьевчич всего-лишь ушиб мягкие ткани, когда уже у штаба попытался покинуть седло. Каблук его сапога зацепился за стремя, и он рухнул в монгольскую пыль, нелепо взмахнув руками. Слава богу, что не угодил в кучу конских яблок.

— Для первого выезда — дивно! — сказал на полном серьезе Волков, когда подполковника подняли и с помощью невесть когда подоспевшего Соболева отряхнули, — вам бы отработать посадку-высадку, и прямой дорожкой в жокеи. За гриву вы держались вполне уверенно.

Начальник штаба решил рискнуть.

— А где вы учились верховой езде, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга? — спросил он.

Волков притянул его к себе за третью пуговицу кителя.

— Когда общаетесь с высшим командным составом, полковник, извольте дышать в сторону. Если употребляете арак, то в качестве закуси лучше использовать простой овечий сыр — брынзу. Не так воняет. Лук жрать до восьми вечера я запрещаю с сегодняшнего дня всему штабу. Спиртные напитки — строго после шести вечера. Товарищ Фекленко!

— Да, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! — выдохнул комкор.

— Вы что, ничего лучше не могли придумать, чем пригласить в команду встречающих своего пьяного заместителя?

— Виноват, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга, — произнес полковник, — я, конечно выпил. Но я не пьян!

— Саблей луковицу очистишь? — закрыл ему рот Волков, — и запомните крепко-накрепко: нет здесь никаких комиссаров госбезопасности! Есть только комдив Волков Андрей Константинович и военинженер второго ранга Холодов Борис Игнатьевич. Во-первых, язык целее будет, а во-вторых, нехрен сюда органы госбезопасности впутывать.

— А ваш адъютант, что в сержантской форме?

— Алексей? Ну, Николай Владимирович! Когда двух приезжих сопровождает сержант ГБ — это разве не нормально? Через пару дней Приходько сменит форму и станет обычным лейтенантом, в которых здесь недостатка нет. Полковник, запомнили, о чем я тут? Повторите!

— Никаких представителей из госбезопасности нет! Есть лишь комдив Волков и военинженер Холодов. Приходько скоро станет лейтенантом пехоты!

— Молодец! А теперь ступай к себе и проспись. Перед сном советую сосчитать до тысячи. На последней сотне ты забудешь про цвета наших мундиров и запомнишь только легенду. Также утром у тебя будет тяжкое похмелье, но ничего крепче кумыса ты выпить не сможешь. Кругом! Шагом марш на процедуры!

После отправки начальника штаба в кабинете комкора стало вовсе тягостно. Фекленко понимал, что его будут сношать. Москва одновременно требовала решительности и Христом богом заклинала от опрометчивости. Корефан Ворошилов в случае чего от него открестится, а больше рассчитывать не на кого. Начальника штаба новый полпред отымел по полной, теперь очередь его — комкора Фекленко. Отослал бы это Волков куда подальше своего военинженера бронетанкового! Не при людях же!

— Как его фамилия? — спросил тем временем Волков.

— Кого? — не понял Николай Владимирович.

— Вашего начальника штаба. Вы нас друг другу так и не удосужились представить. Совсем одичали в этих степях!

Фекленко втянул в себя полкубометра воздуха.

— Виноват, товарищ коми… простите, товарищ комдив! Фамилия начштаба корпуса — полковник Полуштоф!

— Полу-штоф или Полуштофф? — переспросил Андрей Константинович.

— Кличка «Чекушкин»! — буркнул Фекленко.

Волков сказал, что фамилия соответствует содержанию. А вот соответствует ли сам Чекушкин занимаемой должности?

— Пока замечаний не было. Строевая часть в порядке.

— У Блюхера тоже замечаний не было. Представляете, Николай Владимирович, никто ничего не замечал! Или не хотел замечать. Ладно, с этим я разберусь. Работать будем?

— А от работы никто и не отказывался, товарищ комдив!