Она с тоской размышляла о будущем. То ли Байрон слишком много просил за свой Ньюстед, то ли плохо предлагал, но имение никак не удавалось продать. А ведь больше у них ничего нет, Байрон категорически отказывался получать деньги за право издавать свои произведения, других источников доходов не имелось, небольшая рента, данная Аннабелле в приданое, позволяла только оплачивать наем дома, но не больше. Умерший лорд Уэнтворд не оставил ничего, кроме возможности Милбэнкам зваться Ноэлями, все его имущество ушло на оплату долгов. Аннабелла стала леди не только по мужу, но и по отцу, однако денег это не прибавило.
У них в доме действительно ночевал судебный пристав, чтобы Байрон не мог удрать. Ему разрешили уехать только потому, что оставалась Аннабелла. Удивительно, но присутствие чужого человека положительно сказалось на отношениях супругов, при нем Байрон все же держал себя в руках и не устраивал скандалы с криками и руганью. Однако положения это не спасало.
Скромный экипаж доставил Аннабеллу к особняку Мельбурнов. У леди Мельбурн сидели несколько дам, видеть которых Аннабелле вовсе не хотелось, потому она приняла предложение Каролины поболтать в малой гостиной.
Каролина была, как всегда, оживлена, ярко одета и весьма разговорчива, но на сей раз Аннабелла даже порадовалась, болтовню Каролины можно и не слушать, зато отвлекает от грустных мыслей.
— Мы завтра отбываем в Брюссель, а оттуда в Париж. Франция, говорят, уже несколько пришла в себя после всех потрясений, там снова балы, наряды и моды. Нужно посмотреть! Как жаль, что ты в положении, могла бы поехать с нами. Пока твой супруг развлекается в театрике…
— Где?
Она задала этот вопрос машинально, не задумываясь и не успев остановиться. Не стоило спрашивать, потому что наверняка последует какая-нибудь гадкая сплетня. Но слово вылетело, вопрос задан. Каро оживилась:
— Ты не знаешь о новом увлечении лорда Байрона? — Она говорила о супруге Аннабеллы так, словно та не имела к Джорджу никакого отношения. — Теперь он увлекается актрисочками. Вероятно, никто из приличных женщин уже не желает связываться…
Аннабелла подумала, что стоит Байрону поманить Каро пальцем, и та забудет обо всем, но вспомнила, что сама ведет себя не лучше, и почла за лучшее не задевать кузину.
— Да, я знаю, что Джордж состоит членом Совета управляющих Друри Лейн.
— При чем здесь Совет! У него бурный роман со Сьюзен, второсортной актрисочкой, смазливой дурочкой, правда, весьма цепкой и любящей подарки. Ах, прости, я не подумала о твоем положении! Извини, я не знала, что ты не в курсе любовных связей своего супруга. Надо всегда знать, с кем спит твой муж, иначе рискуешь попасть в неловкое положение.
Каролина болтала еще о чем-то, пересказывая сплетни, но Аннабелла ее уже не слушала. Наконец Каро сообразила, что кузине просто не по себе, участливо заглянула в лицо:
— Что, все так плохо?
Аннабелла сделала все, чтобы сдержаться, не показывать же Каролине свои слезы!
— Нет, просто я себя плохо чувствую, тяжело переношу беременность. Мне, пожалуй, лучше отправиться домой и лечь в постель.
Уже у выхода Каролина вдруг спокойно произнесла:
— Ты зря прощаешь Байрону все его грехи, он способен на многое. Мы встречались, не бойся, не в постели, он многое рассказал, в том числе о близкой родственнице и о предпочтении мальчиков…
Она хотела сказать еще что-то, но Аннабелла прервала, почти крича:
— Это тебя не касается! Это наши с ним дела!
Каро, с жалостью глядя на кузину, пожала плечами:
— Конечно, только не прощай, иначе будешь унижена.
Глядя вслед Аннабелле, Каро покачала головой: еще одна жертва, причем самая безобидная, а потому пострадавшая больше других…
Аннабелла почти выбежала из Мельбурн-Хаус, просто кипя от негодования. Какое дело этой драной кошке до их с мужем дел?!
Не желая даже себе признаваться, что Каролина во всем права, Аннабелла дома схватилась за перо. Пусть кто угодно болтает что угодно, она любит своего Джорджа и верит ему! Байрону полетело нежное, полное любви и ласки письмо, трогательное, полное описания простых домашних забот и того, как ведет себя ребенок в ее чреве. Изумленный Байрон ответил таким же письмом — ласковым и заботливым.
Но обоих хватило ненадолго, через пару дней мучений Аннабелла сумела разыскать среди бумаг мужа подтверждение слов Каролины — одно из писем той самой актрисульки Сьюзен. Байрон и впрямь воспользовался своим положением в Совете управляющих и закрутил недолгий роман с актрисой, что было вполне обычным делом. Обычным для Байрона и для Друри Лейн, но никак не для Аннабеллы. Захлестнула обида, Байрон постоянно пропадал вечерами с друзьями, откровенно напиваясь, сорил деньгами, объясняя это привычкой, но выговаривал ей за неспособность Милбэнков помочь финансово. В ответ на предложение родителей Аннабеллы предоставить им Сихэм, а самим уехать в другое поместье, только хохотал, заявляя, что лучше, чем заживо похоронить его в чертовом Сихэме, они не могли придумать! Всю досаду он без малейшего стеснения вымещал на жене, не смущаясь даже ее положением.
И вот теперь любовная связь с актрисой… Аннабелла понимала, что должна была давно озаботиться постоянным отсутствием мужа по вечерам и поздними, практически под утро, возвращениями. Но она уже знала, что с пьяным Байроном разговаривать вообще не стоит, он начнет кричать, примется оскорблять и проклинать. Это было неимоверно обидно, и Аннабелла не находила другого выхода, кроме как ложиться спать пораньше и не прислушиваться к тому, как поздно и в каком состоянии вернулся супруг.
Привыкшая к экономной жизни в Сихэме, к уважительному отношению родителей друг к другу, к спокойному тону разговоров, Аннабелла страдала от нервных срывов мужа, от его грубости, криков и оскорблений.
Тому, что супруги категорически не умеют договариваться и Байрон то и дело срывается на беременную жену, удивлялись все, знавшие поэта. Обычно женщинам удавалось легко управлять Байроном, даже самым неумным и недалеким. Всем, кроме Аннабеллы. Он вел себя точно капризный ребенок, который топает ногами и с криком проливает слезы, но, выплакавшись, тут же ластится после того, как вспышка гнева прошла.
Спокойная и выдержанная Аннабелла, относившаяся к общению между людьми ответственно, а потому не допускавшая сама никаких вспышек гнева и не понимавшая чужих, напротив, старалась быть как можно сдержанней, видимо полагая, что этим успокоит и своего сумасшедшего мужа. Она не отвечала ни на какие крики и оскорбления, не швыряла об пол посуду или дорогие вещицы, она вообще не реагировала на вспышки гнева Джорджа и этим только подливала масло в огонь, поскольку выглядела живым укором капризному мужу.
Но Аннабелла не понимала, как можно произносить оскорбительные слова и не отвечать за них, как вообще можно оскорблять тех, кого любишь. А ведь она отзывалась на любое ласковое слово Байрона, радовалась любому его приветливому взгляду. Но когда муж ее оскорблял, она обижалась, вместо того чтобы, как Августа, свести все к шутке или, как Каролина, закатить ответную истерику. Строгое спокойствие супруги приводило Байрона в бешенство, он напивался, оскорблял еще сильней, чувствовал себя виноватым и снова оскорблял.
Отвратительным было не только то, что он пьянствовал с приятелями, изменял жене с актрисами и транжирил последние деньги, но и то, что, напившись, Байрон поступал совсем подло — принимался рассказывать о своей семейной жизни, выдавая совсем уж интимные подробности и унижая жену заочно перед своими собутыльниками.
Срабатывал закон лестницы: чтобы казаться выше кого-то, необязательно подниматься на ступеньку выше его, достаточно этого «кого-то» опустить на ступеньку ниже. Не в силах соответствовать спокойной супруге, Байрон просто низводил ее в собственных глазах и в глазах приятелей. Будь на месте Аннабеллы Августа, она сумела бы удержать Байрона и от постоянных отлучек, и от выпивки, и от скандалов, отвлекая его. Аннабелла так не могла, она пыталась воспитывать, причем худшим для Байрона способом — собственным примером, который тот воспринимал только как укор.
