– Это была паника. Самая настоящая паника, – сказала она сама себе. – Нужно просто точно узнать, что же все-таки произошло?

Она приподняла юбки своего платья и побежала в город. Чем ближе она приближалась к центру, тем больше становилась толпа. Люди, казалось, беспорядочно сновали туда-сюда. На Кэнэл-стрит Энэлайз едва увернулась от тяжелогруженной подводы. Эта подвода, как и несколько других, следовавших впереди, была загружена тюками хлопка и направлялась к пристани.

Энэлайз с ужасом смотрела на все происходящее. Все было настолько страшным – паникующая толпа, рвущиеся вперед лошади, кричащие до хрипоты кучеры…

– Энэлайз, Энелайз! – вдруг раздался из толпы чей-то голос.

Она обернулась на крик и увидела Полину Бовэ, машущую ей рукой.

– Полина! – крикнула Энэлайз и ринулась сквозь толпу к своей подруге. – Полина! Что происходит? Неужели это правда?

Лицо Полины побледнело, а глаза расширились от страха.

– Ох, Энэлайз, – произнесла она, – это правда. Они на подходе. Янки уже прошли форты.

– Ты уверена в этом? – спросила Полину Энэлайз, крепко ухватив ее за плечо.

Полина утвердительно кивнула головой.

– Мне сказала Сесилия Мойз. Ты ведь знаешь ее. Она была вместе с отцом, когда они получили сообщение с фортов.

Наконец до Энэлайз дошел смысл сказанного, и она отпрянула назад. Итак, произошло непоправимое!

– Я должна возвратиться к маме, – сказала она машинально и побежала к себе домой. Там царила полная паника. У дома стоял экипаж, и слуги сновали туда-сюда, укладывая в него вещи – коробки и наполовину заполненные дорожные сундуки. В центре зала стояла ее матушка. Она кричала на неповоротливых слуг и обмахивалась веером.

– Прекратите все сейчас же! – крикнула Энэлайз. – Прекратите! Слышите!

Все застыли и уставились на нее. Дело в том, что Энэлайз пользовалась у всех большим уважением, но никто и никогда не видел ее кричащей.

– Но… но… Энэлайз!? – вдруг возразила ей мать. – Янки близко. Все пропало! Все пропало – закричала она истерически.

– Прекрати и успокойся! – приказала ей Энэлайз. – Мы никуда не поедем. Джозеф! – обратилась она к кучеру. – Прикажи, чтобы все убрали из экипажа и поставили на свои места. Мы остаемся здесь, – сказала она холодным голосом. Она была также испугана, но она знала только одно – с врагом надо встретиться лицом к лицу. Она ненавидела янки и могла бы убежать от них. Но она останется здесь и встретит их. Они никогда не узнают, что она испугалась.

– Но, мисс Энэлайз! Янки вот-вот будут здесь! – запротестовал Джозеф.

– Чего их бояться? Страшнее того, что уже сделало аболиционистское[19] правительство, не будет.

– Но, Энэлайз, – запричитала Тереза.

– Прекрати, мама! Истерика тут не нужна. Мы ведь не трусы, и поэтому мы никуда не побежим. Мы останемся здесь и встретимся лицом к лицу с врагом! – сказала Энэлайз.

– Ох, моя дорогая дочь, – сказала Тереза дрожащим голосом, усаживаясь в кресло. – Я так хотела бы, чтобы Эмиль был вместе с нами. Где он сейчас?

– Уверена, что он сейчас там, где ему и положено быть: он в армии. Неужели ты забыла, мама, что он – солдат, – сказала Энэлайз.

– Он должен быть здесь! Он должен быть с нами! – обиженно, как ребенок, заявила Тереза.

– Мама, – сурово сказала Энэлайз, – Эмиль – мужчина, и он сейчас там, где и подобает быть мужчине. Он вместе с другими солдатами должен защищать нас, и нет надобности отрывать его от святой обязанности.

У Терезы появились на глазах слезы, и она взглянула затуманенным взглядом на свою дочь. Энэлайз проигнорировала ее слезы и попыталась ободрить свою мать.

– Я не собираюсь влиться в ту паникующую толпу на улице и не собираюсь на плантацию. Никто не знает, что может произойти по дороге в «Белль Терр». Все мы знаем, что рабы могут восстать и, честно говоря, для меня предпочтительнее столкнуться лицом к лицу с янки, нежели с рабами. И, кроме того, мы не можем оставить свой дом и имущество, а также слуг захватчикам, – убедительно заявила Энэлайз.

– Мне все равно! «Черномазые»[20] могут сами о себе позаботиться, как они это всегда делают. Я не желаю встречаться с янки… Не желаю и не буду, – заявила, в свою очередь, Тереза.

Энэлайз вздохнула. – Ее мать всегда была эгоистичной и недалекой в суждениях, но насколько – Энэлайз узнала только сейчас. Или это война с ее бедами наложила свой отпечаток и сделала таким ее характер? В общем, это неважно. Никакие силы не могли заставить Энэлайз уехать сейчас. Ведь именно ее слушались и слушаются всегда слуги. И Тереза вынуждена будет с этим смириться.

Только благодаря спокойствию Энэлайз, слуги вскоре пришли в себя и привели дом в порядок. Тереза поднялась к себе в комнату, чтобы отдохнуть и успокоиться. Энэлайз пришла туда же. Она сидела рядом с матерью и пыталась развеять ее мрачные мысли. Одному только Богу было известно, как ей самой удавалось сохранить спокойствие.

На улице все время суетились люди. И это действовало Энэлайз на нервы. Там беспрерывно проезжали экипажи и фургоны, до отказа набитые вещами и людьми. Уже приближался вечер, когда Энэлайз заметила поднимавшиеся от реки черные клубы дыма. Ее тревога усилилась, и она решила обязательно выяснить, что происходит.

Снова надев шляпку, Энэлайз вышла на улицу и присоединилась к толпе, шедшей навстречу движению транспорта. Одним огромным бесформенным телом, недовольно ропща, толпа двигалась вниз к реке. Вместе с ней туда шла Энэлайз. Теперь она уже могла видеть не только черный дым, но и языки пламени. Было ясно, что пожар возник на пристани.

Когда она добралась до Кэнэл-стрит, то увидела настоящий кошмар – горели тюки с хлопком. Но не только: пылали мешки с рисом, сахаром, кукурузой – всем, что с трудом было выращено и собрано на плантациях и из-за блокады задержалось на пристанях. Все богатство южан-плантаторов на глазах исчезало в огне. На пристани суетились люди, увозя на тачках рис, сахар и все, что еще не пожрал огонь. Энэлайз смотрела на эту картину, и, потрясенная, вспоминала описание ада у Данте.

Вдруг кто-то грубо схватил ее за руку. Она обернулась и увидела злобный взгляд незнакомого мужчины. Его одежда была изодрана так, что через дыры светилась рубашка, лицо было давно небритым и покрытым оспенными рябинами, и от него сильно разило алкоголем.

– Вы соображаете, что делаете?! – спросила Энэлайз, стараясь освободить свою руку. Мужчина громко захохотал в ответ.

– Да, я вижу ты хорошенькая! И, должно быть, сладкая, если попробовать! Порядочных женщин уже не осталось! Янки входят в город, и очень скоро ты будешь с ними спать. А поэтому я хочу с тобой немного поразвлечься, ничто меня не остановит! – С этими словами он еще крепче схватил Энэлайз и грубо толкнул ее, продвигая вперед.

Сначала страх ошеломил ее, но, опомнившись, она инстинктивно начала сопротивляться. Пару раз ей удалось сильно ударить его по лицу, но справиться с ним явно не могла, и он все ближе и ближе притягивал ее к себе.

Ее чуть было не вывернуло наизнанку от мысли, что этот вонючий пьяный тип вот-вот прикоснется к ней своими губами. И вдруг какая-то сила оторвала и отбросила его от нее. Сердитый голос произнес:

– Черт побери! Как ты посмел прикоснуться своими грязными руками к леди??? Я тебе сейчас покажу!

Бродяга поспешно удрал, а Энэлайз обернулась, чтобы поблагодарить своего спасителя и изумленно увидела знакомое лицо.

– Перри Маленсо!

– Мисс Энэлайз! Что Вы здесь делаете, да притом одна?

– О, Перри! Я так рада видеть нормальное лицо. Я уже начинала думать, что весь мир сошел с ума. Посмотрите! Здесь сейчас как в аду!

– Мисс Энэлайз, Вам бы лучше отправиться домой. Это не место для прогулок. Запритесь дома! Только Богу угодно знать, что будет после того, как мы уйдем из города.

– Уйдете из города? – ошеломленно повторила она. – Что значит уйдете?