— А Торфинн?

— Она встретила его позже, как и я в свое время встретила мужчину по имени Эрик в одной деревне, которая приняла меня. Торфинн знал основы владения оружием, но Вельгерт обучила его смертоносным приемам, применяемым воинами на арене. Они полюбили друг друга, и, похоже, это их чувство до сих пор не угасло. Я рада, что ей посчастливилось узнать несколько лет спокойствия и мира, которых… — Ее голос затих, она так и не договорила начатого, оборвав себя на полуслове.

— Которых что? — настаивала Хальд. — Которых не было у тебя? Да? — спросила она голосом, полным сопереживания.

Песнь Крови посмотрела на нее сердито, но потом ее лицо разгладилось, брови перестали хмуриться. Она перевела взгляд на снег, потом снова на Хальд.

— Я познала счастье в своей жизни, Хальд. Оно у меня было год или два, в той самой деревне, с Эриком и… и нашим сыном. Но потом магия Нидхегга привела его ко мне. Я не знаю, какие сказки слышала ты, но Нидхегг… он приказал меня раздеть догола и привязать к дереву на виду у всей деревни, и на моих глазах он до смерти замучил и моего мужа, и сына. — Она произнесла эти слова с такой горечью и с таким трудом, точно каждый звук прорывался сквозь непреодолимую преграду. Она с силой стиснула зубы, глаза наполнились слезами. — А потом его солдаты перерезали всех жителей деревни, всех от мала до велика, а саму деревню сожгли, сровняв с землей. Нидхегг оставил меня умирать на этом дереве. Но сначала он привязал ко мне труп сына, и еще несколько дней я висела на этом дереве, чувствуя, как тело моего ребенка разлагается и… — Она вдруг оборвала саму себя и резко поднялась на ноги. — Ты можешь подняться, Хальд? — грубо спросила Песнь Крови, протягивая ведьме руку.

Хальд оперлась на предложенную руку и поднялась, желая продолжить разговор и задать еще множество вопросов, крутившихся у нее в голове.

Однако воительница развернулась, намереваясь помочь Вельгерт и Торфинну. Но подняв взгляд, она увидела, что оба они, держа в руках меха с вином и еду, стоят всего в трех шагах от них.

— И сколько вы слышали? — спросила Песнь Крови, глядя в глаза Вельгерт.

— Все, — коротко ответила та.

— И теперь вы отвернетесь от меня, потому что будете испытывать ко мне отвращение? Так оно и будет. Вы свободны и ничего мне не должны.

— Фрейядис! — В голосе Вельгерт звучала нежность, она шагнула к своей подруге и прикоснулась к ее руке. — Я и так уже все знала, или, по крайней мере, догадывалась, что ты… умерла. Мы приходили в деревню уже после того, как все это случилось, и видели, что натворил Нидхегг и его люди. Мы нашли оборванные веревки на дереве, зарыли тело Эрика и твоего сына… сделали все это ради тебя.

Слезы побежали по щекам Песни Крови.

— Я благодарна вам за это.

— И когда я был там, меня посетило одно из этих проклятых видений, — добавил Торфинн. — Я видел, что случилось с тобой, и рассказал Вельгерт о твоей страшной смерти. Она не хотела в это верить и не верила, хотя прошло столько лет.

— А вот вчера утром, — продолжала Вельгерт, — Один подарил Торфинну еще одно видение, но на сей раз он увидел тебя живой, одетой во все черное, скачущей на белой лошади, которая неслась в вихрях ураганного ветра с севера.

— Мы и тогда и теперь не можем понять: если ты умерла, то как же случилось, что ты снова жива и твоя плоть та же, что и раньше. Но разве теперь это имеет какое-либо значение? — добавил Торфинн. — Главное — ты жива. Вот поэтому-то мы отправились тебя разыскивать.

— Но… почему? — удивленно спросила Песнь Крови, переводя испытующий взгляд с одного лица на другое.

— Почему! — Вельгерт вдруг расхохоталась. — Да ты нисколько не изменилась, Фрейядис. Почему? Да потому, что, кроме тебя и Торфинна, у меня и друзей-то нет! Особенно с тех самых пор, как я стала воительницей арены. Вот почему, а почему же еще!

— Ты ошибаешься, Вельгерт. Во всяком случае, насчет меня. Конечно, это честь для меня — считаться твоей подругой. Но я сильно изменилась.

— Возможно, мы все изменились, — признала Вельгерт, легко кивнув, — но не настолько, чтобы потерять дружбу.

— Вы все еще хотите знать, как же так получилось, что я осталась в живых после собственной смерти? — спросила Песнь Крови, поймав вопросительный взгляд Торфинна.

— Если говорить откровенно, для меня это не имеет особого значения. — Мужчина красноречиво пожал плечами. — Я уже говорил об этом. Но раз уж сложилась такая ситуация, то мне бы очень хотелось удовлетворить собственное любопытство, — добавил он с улыбкой.

— И мне бы хотелось, — вставила Хальд.

— Вы оба ужасные люди! — с возмущением воскликнула Вельгерт, с чувством сжимая руки Фрейядис. — Неужели же вы не видите, что ей совсем не хочется вспоминать все это? Не обращай на них внимания, Фрейядис.

— Нет, Вельгерт. — Песнь Крови горестно покачала головой. — Это нельзя выбросить из памяти просто так. Ты тоже должна знать, что же случилось потом. Когда я уже умирала, привязанная к дереву, женский голос стал нашептывать мне слова утешения. Голос звучал не у меня в ушах, а прямо в моем сознании. Сначала я подумала, что схожу с ума, но голос был так настойчив и требователен. Он обещал оживить меня после смерти, чтобы я могла отомстить Нидхеггу за причиненное мне зло. Но я должна была выполнить одно условие — вознести молитвы богине Хель. Голос говорил, что она и есть сама богиня и что в ее власти вернуть меня к жизни. Я отказалась. Но голос все же сумел убедить. — На секунду воительница замолчала, словно раздумывая, продолжать ей или нет. — Понимаешь, тогда я уже была беременна вторым ребенком. И чувствовала, как маленькое создание внутри меня умирает вместе со мной. Хель обещала, что позволит ребенку родиться в Нифльхейме после того, как она восстановит мою плоть, если только я вознесу молитвы ей, умру и буду после смерти служить ей. И все же я упрямо продолжала отказываться. Я никогда больше не желала становиться рабыней. Ничьей, будь то Нидхегг или Хель. Тогда она изменила условия сделки. Она обещала, что позволит мне воспитывать ребенка в Нифльхейме в течение шести лет и только потом я отправлюсь выполнять ее волю и мстить Нидхеггу. И еще она обещала, что, когда это единственное поручение будет исполнено, она отпустит меня и моего ребенка в царство живых на свободу. — Песнь Крови снова запнулась, помолчала, заметив горечь и боль на лицах слушателей, а затем продолжала:

— Час за часом обдумывая это предложение, я едва не сошла с ума, и все же мне пришлось согласиться. Сейчас мне кажется, что лучше бы я тогда умерла. Тем не менее я очнулась в холодных владениях Нифльхейма. Я выносила и родила девочку, которую назвала Гутрун, и вот недавно я отправилась исполнять волю Хель, оставив дочь в качестве заложницы во владениях богини.

— Дочь, — задумчиво повторила Вельгерт. — И ты дала ей имя своей матери?

— Да, потому что я гордилась ей, Вельгерт. Мне бы очень хотелось, чтобы ты увидела ее.

— Еще увижу, как только мы поможем тебе выполнить приказ Хель и она отпустит вас на свободу.

— Ты не поедешь со мной, Вельгерт. Я тебе этого не позволю. — Воительница Хель нахмурилась.

— Лук Скади! — воскликнула подруга пораженно. — Конечно, мы все поедем с тобой и поможем тебе.

— Вы мне ничего не должны, — повторила Песнь Крови, глядя себе под ноги в снег.

На какое-то мгновение наступила тишина. Все молчали, а затем Торфинн тронул Вельгерт за плечо.

— Давай лучше разберемся с едой, которую мы нашли, — предложил он.

— Великолепная идея, — выпалила Хальд.

Вельгерт согласно кивнула:

— Фрейядис?

Песнь Крови подняла взгляд на подругу, по щекам ее текли слезы.

— Кровь Гарма, тебе что, требуется мое соизволение пообедать?

Вельгерт и все остальные засмеялись, через пару секунд к ним присоединилась и воительница.

— Тост! — воскликнул Торфинн, поднимая мех с вином над головой. — За Песнь Крови и свободу! — выпалил он и сделал один большой глоток, а затем передал мех Вельгерт.