— Мы хлебали одно дерьмо с кровью… и в Афгане, и в Чечне… жаль, он в Сербии не был… И над этим не шути, не то… — он не договорил, но угрожающе нахмурился, и желваки напряглись под скулами.
— Я не собираюсь шутить, — замотала головой Полина. — Я только не пойму… ты, вообще, кто?
— Как кто? Человек, — серьезно ответил Валерий.
— Все мы человеки… Какой человек?
— Я — минер… и живу на минном поле. Все мы живем на минном поле…
Зазвонил мобильный телефон в кармане у Полины, но она не ответила. Телефон замолк, а Валерий заговорил снова:
— Почему я искал тебя? Верно, хотел найти и… Свидетель мне не нужен. Но теперь… я… Эх, если бы знал, кому нитроглицерин продаю, я бы себе руки отрезал!
— Теперь поздно… И не вини себя — я сама купила, за хвост никто не тянул.
— Если тебя посадят, я его завалю, — прошептал Валерий.
— Что? Что ты сказал? — испуганно переспросила Полина.
— Если тебя посадят, я его убью, — громко и отчетливо повторил Валерий.
— У тебя крыша поехала, Валера? — она отшатнулась к дверце машины, смотрела на него со страхом.
— Может быть, но я это сделаю. Даже если ты меня выдашь и меня возьмут, я его все равно завалю…
Галка медленно катила коляску, Витька шел рядом. Остановились возле скамейки за спортплощадкой.
— Может, твоя мама к себе домой пошла? — спросила Галка.
— Да нет, сказала, скоро будет. Звоню — чего-то не отвечает.
— Есть хочется ужасно…
— Картошку будешь? — спросил Витька. — Я сбегаю.
— У тебя же денег нету.
— На картошку хватит!
Витька дошел до ближайшего ларька, купил два пакета с жареной картошкой и бутылку пепси. Через минуту они бодро хрустели картофельными лепестками, запивая их по очереди.
— У тебя школа хорошая? — спрашивала Галка.
— Нормальная…
— У нас много старшеклассников на машинах в школу приезжают. Директриса перед ними на цыпочках ходит.
— Буржуи вонючие, — равнодушно обронил Витька, жуя картошку.
— Их предки приличные бабки на школу отваливают, так они вообще не учатся. В школу приезжают, чтобы прикиды друг другу показывать. У одного мобильник пятнадцать тысяч баксов стоит! Весь из золота, в бриллиантах и сапфирах, представляешь?
— Нет, — ответил Витька, выгребая из пакета остатки картошки.
— Чего нет? — не поняла Галка.
— Не представляю…
— А у Юльки Кухляевой сапоги из шкуры кенгуру. Пять тысяч баксов стоят, представляешь?
— Да на хрен я себе это представлять буду? — ответил Витька. — А кто у нее папашка?
— Он двумя свалками владеет. Туда мусор со всего Северного округа свозят.
— А деньги у него откуда? — вытаращил на нее глаза Витька.
— Как откуда? Я же тебе говорю, у него две свалки. Тупой ты какой-то, Витя!
— Разве мусор чего-то стоит?
— Точно, тупей самого тупого, — махнула рукой Галка.
— Я тебя не выдам, — говорила Полина. — Ты такой храбрый, а все равно боишься. Ты же профессионал — свидетеля надо убрать, я это знаю. Но ты этого не сделаешь…
— Почему? — Валерий смотрел на нее, губы его кривились, словно их сводила судорога.
— Не сделаешь… Ты же не хочешь мне зла, Валера? Я вижу…
— Не хочу, но…
— Все-таки боишься? — в упор спросила Полина. — Господи, тогда почему ты не сделал этого раньше?
— Не знаю… — криво усмехнулся он. — Рука не поднималась. Я ведь не киллер, я — солдат. Такой же солдат, как и твой муж…
— Тогда отпусти меня. И я буду тебе всей душой благодарна. И мой покойный муж скажет тебе спасибо… Я пойду?
Он молчал. Полина открыла дверцу, взяла сумку с шубой и пошла по улице, опустив голову. Валерий смотрел ей вслед, потом ткнулся лицом в руль. Раздался длинный сигнал.
Полина зашла в другой ломбард, встала в конец очереди. Старичок сдавал древний самовар со множеством отчеканенных медалей на боку.
— Ты смотри, весь серебряный… — удивленно говорил приемщик, молодой толстяк лет двадцати пяти. — Зачем такую хорошую вещь сдаешь, дедуля?
— Жить не на что, внучек. А вещь и вправду хорошая, еще мой дед из нее чай пивал. Этот самовар аж до революции сделали…
— До какой революции? — не понял толстяк.
— Как до какой? До Октябрьской…
— Это когда Ельцин, что ли, президентом стал?
— Какой Ельцин, милый? Тогда Ленин царем стал. А после Сталин был… — разволновался старичок. — А потом еще Хрущев был… вот уж проходимец, прости господи…
Стоявшие в очереди переглядывались, улыбались.
— Ты не волнуйся, дедуля, а то еще плохо станет. Ладно, тыщу баксов дам я тебе за это серебряное ведро! Согласен?
— Это сколько же в рублях будет?
— Двадцать пять тыщ, дедуля, богачом станешь!
— Согласен, внучек, согласен, — закивал старичок.
— Паспорт давай. Оформлять будем!
Полина катила тележку по супермаркету и брала почти все подряд — копченую, вареную и ливерную колбасу, скумбрию и селедку, ветчину и сыр… Гора продуктов в тележке быстро росла.
— Смотри, вон твоя мама идет! — Галка первая увидела Полину, идущую через двор к подъезду. В руке у нее тяжелая спортивная сумка.
— Ты чего так долго, мама?! — Витька побежал навстречу, отобрал у матери сумку и чуть не выронил: — Ого, тяжелая какая! Что у тебя там?
— Все, что нам надо! — радостно ответила Полина, и глаза ее блестели. — Мясо, колбаса, сыру купила, шашлык! Мишке смеси купила, памперсы! Картошки, луку, масла… еще чего-то, уже и не помню! — Полина подхватила сумку, и они пошли к подъезду. На ходу Полина спрашивала:
— Мишу кормили?
— Последнюю бутылочку доел, — ответила Галка.
— Не плакал?
— Наоборот — лыбится все время! Мы с ним играли, — сказал Витька.
— Ай, молодцы какие! — похвалила Полина. — Отец с работы голодный придет, а мы ему такой шикарный ужин соорудим!
И началась большая жарка-парка. Витька мыл картошку, Галка нарезала ломтиками ветчину и колбасу, аккуратно раскладывала на большой тарелке. В кастрюле булькала вода — там варился цыпленок. Полина чистила селедку, резала лук.
— Галка, у вас блюдо для селедки есть? Где оно?
— Мам, цыпленок, кажется, того… сварился…
— Ничего, пусть поварится — бульон будет наваристей.
— Ой, тетя Поля, а ветчина такая вкуснющая!
— Аппетит перебиваешь, Галка, потом есть не будешь.
— Еще как буду! А как вы паштет делаете, тетя Поля?
— У меня свой рецепт: ливерная колбаса, жареный лук, потом накрошим туда вареных яиц, тщательно перемешаем — будете есть, за уши не оттащишь! — говоря это, Полина разминала в миске ливерную колбасу с жареным луком. — Витька, яйца сними с плиты, уже сварились. И бульон снимай. И картошку попробуй…
Пилюгин позвонил в дверь. В квартире никто не отозвался. Он позвонил еще два раза, потом порылся в кармане пиджака, достал ключ и открыл дверь. В прихожей было темно.
— Галка! — позвал Пилюгин. — Ты где? Полина Ивановна! Витька! Есть кто-нибудь?
Он обошел комнаты, заглянул на кухню и остолбенел. За столом, уставленным яствами, сидели Полина, Галка и Витька. В центре стола стояла бутылка вина.
— Ура-а! — завопила Галка, и все захлопали в ладоши.
— Во что это вы тут играете? — растерянно спросил Пилюгин. — Откуда все это?
— В карты выиграли! — ответила Галка. — Папка, неужели ты не голодный?
— У меня от голодухи голова кружится. — Пилюгин жадными глазами оглядывал стол. — С ума сойти… скатерть-самобранка… а вы что, сами еще не ели?
— Тебя ждали, папка!
— Ну, тогда поехали, — Пилюгин торопливо стянул пиджак, сел за стол.
— А руки мыть кто будет? — сказала Галка.
— Ну, ты прямо как мать, честное слово… — развел руками Пилюгин и пошел в ванную.
Через несколько минут на кухне воцарилась тишина — все четверо молча и сосредоточенно ели, подкладывая себе на тарелки то селедку с картошкой, то колбасу и ветчину, то паштет, изготовленный Полиной. И бутылка сухого вина была наполовину выпита. Наконец Пилюгин насытился, взял бутылку, налил в два бокала — себе и Полине — и спросил:
