Тимур всегда хорошо зарабатывал, и жена и дочь ни в чем не нуждались.
Лиза, как ни странно, очень неплохо приспособилась к такой жизни. Сначала она, конечно, любила мужа, и это было мучительно. Вокруг него бесконечно вились аспирантки, сотрудницы, аборигенки, стюардессы и бог знает кто еще. Когда любовь прошла, жить стало гораздо проще. У нее тоже случилось несколько романов – курортных и городских. Но по мере того как взрослела дочь, Лиза все строже приглядывала за девочкой, стараясь изгнать из жизни и поступков фривольность и легкомыслие, приходя в ужас от мысли, что Лара могла унаследовать натуру отца. Сама она давно принимала Тимура как данность, прекрасно сознавая его недостатки. Этот человек до самой смерти будет вести жизнь волка-одиночки, бродя по диким местам, и засыпать, глядя на звезды. И в то же время он оказался удивительно надежным. С самого начала объяснил, как можно быстро связаться с ним, и, глядя в глаза, пообещал:
– Я не брошу тебя и, если что, всегда помогу. Только позови.
До случившегося в школе скандала Лиза звала мужа всего однажды. Тогда заболела ее мать – вдруг свалилась с инсультом. А у Ларки, как назло, случился коклюш. Куда деть ребенка, который до рвоты заходится в кашле? Лиза вернулась из больницы от матери и, услышав от соседки, что сидеть с этим отродьем, которое то кашляет, то орет, то требует сказку, она не хочет ни за какие деньги, пошла к телефону и, набрав номер, – муж, не мудрствуя лукаво, написал его на обоях – передала какой-то мрачной и неразговорчивой тетке просьбу о помощи.
Потом она залпом выпила рюмку коньяка, поставила телефон поближе к кровати, уложила девочку с собой в постель, и потянулась бесконечная ночь, когда она грела молоко, хоть оно и не помогало, рассказывала сказки, пела, качала дочку и в промежутках между приступами Лариного кашля урывками дремала, отгоняя мысли о завтрашнем дне.
Разбудил Лизу звонок. Она села и зашарила рукой по тумбочке. Только сняв трубку и услышав гудок, поняла, что звонили в дверь. Выскочила из постели и побежала в прихожую. На пороге стояла молодая девушка с крупными чертами лица и рыжими волосами. Белая кожа усыпана веснушками до такой степени, что казалась загорелой. Лиза очумело таращилась на гостью, переминаясь босиком на холодном полу и с тревогой прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни, – Ларка проснулась и опять давилась от кашля.
– Здравствуйте, Елизавета Николаевна. – Гостья вдвинулась в квартиру, и вместе с ней вошла довольно объемистая сумка.
– Здравствуйте…
– Я Марина, жена Андрея.
– Да? – Лиза на всякий случай протерла глаза, глядя на видение и пытаясь сообразить, кто это, черт возьми, может быть. Родственница дальняя? Нет таких, чтоб я не знала! Впрочем, может, это с Урала? Были там какие-то дальние родственники. – Простите, я что-то не припоминаю, – промямлила она.
– Ну, Андрея, который аспирант.
– Чей аспирант?
– Тимура Таймасовича.
– Ага. – Точно, муж докторскую защитил года два назад, так почему бы ему не иметь аспирантов?
– Тимур Таймасович сказал, что вам нужна помощь. Он сам не сможет вернуться раньше чем через четыре дня. Поэтому я пока поживу у вас и буду присматривать за дочкой, а вы выхаживайте маму. Или, если хотите, можем сделать наоборот – я поеду в больницу, а вы займетесь ребенком.
Лиза тупо смотрела на рыжую деваху, которая уверенно продолжала:
– Вы не волнуйтесь, все будет нормально. Я медсестра, работаю в Филатовской детской больнице, так что с детками обращаться умею.
Вспомнив свой опыт общения с медперсоналом, Лиза подумала, что диплома медсестры для умения обращаться и общаться с детьми недостаточно, но спорить и разбираться было некогда, из спальни донесся жалобный вскрик и судорожный кашель – Ларису опять рвало.
Марина оказалась сокровищем: она быстро сориентировалась в квартире, нашла ванну, внесла тазик с водой, умыла измученную девочку, а потом, укутав ее в одеяло с головой, широко распахнула окно. На вопль Лизы:
– Закройте, нам только воспаления легких не хватало, на улице начало апреля! – медсестра невозмутимо ответила:
– Влажный и холодный воздух снимет приступ кашля.
Девочка и правда задышала спокойнее, и Лиза скрепя сердце все же оставила дочку с женой неизвестного ей аспиранта и понеслась в больницу к матери. По дороге она судорожно пыталась хоть что-то припомнить о людях, окружавших мужа. Вроде бы даже идентифицировала этого Андрея: на приеме, который они устраивали в ресторане по случаю защиты докторской, рядом с мужем возвышался такой высокий и нелепый молодой человек, ужасно худой. Кажется, это и был Андрей. Лиза тогда все смотрела на его ноги и думала, где же бедняга покупает себе обувь – у него явно был сорок восьмой размер, не меньше.
Дела в больнице оказались не очень, приличную санитарку для ухода удалось найти не сразу, и Лиза вернулась домой только на следующий день к вечеру, измотанная до крайности и едва не лишившаяся рассудка от беспокойства. Весь день ее мучили мысли о том, что она оставила ребенка на чужую и практически незнакомую женщину. Но рыжая Марина не подвела: Лара, накормленная и довольная, высунув язык, примеряла на бумажную куклу вечернее платье. В ту весну это было хитом в школе у всех девчонок: они рисовали принцесс и потом делали для них одежду.
– Мама, смотри, Мариша мне для Дианы шляпку с перьями сделала! – И девочка убежала к себе.
– Спасибо, – прошептала Лиза, без сил опускаясь на стул и чувствуя, как глаза наполняются слезами.
Марина кивнула и сказала:
– Идите в душ, а я ужин согрею.
После ужина Марина заявила, что спать ляжет в комнате девочки на полу, а Лизе надо выспаться.
– Нет-нет, что вы! – замахала руками та.
– Вы не переживайте. Я привыкла на жестком, в походах с мужем где только не приходилось ночевать. И окно мы откроем, чтобы Ларе легче дышать было. А вам, Елизавета Николаевна, надо выспаться. Завтра ведь опять в больницу?
Женщина кивнула.
– Не волнуйтесь за дочку, раз Тимур Таймасович просил, я все сделаю, все хорошо будет.
Лиза покорно ушла в спальню и, проваливаясь в темную яму сна, с удивлением думала, что же такого сделал муж этим молодым людям, что в голосе рыжей медсестры звучит почтение и чуть ли не благоговение.
Она видела Марину еще два раза, и все повторялось в той же последовательности: душ, еда, короткий сон, и, поцеловав дочку, она убегала в больницу. А потом, вместо рыжей Марины, дверь ей открыл Тимур. Он обнял жену, и она долго ревела, уткнувшись носом в его пропахший табаком свитер. Муж провел дома месяц: он готовил, стирал, выхаживал Лару, которая, впрочем, быстро поправилась и теперь бессовестным образом ездила верхом на отце и в прямом и в переносном смысле. Он ходил по магазинам и доставал дорогие и нужные лекарства, которые врач упомянул мечтательным тоном. Съездив в больницу и поговорив с завотделением, нашел для Лизиной матери какого-то супермассажиста: то ли китайца, то ли корейца, с крепкими короткопалыми руками.
А когда теща пошла на поправку и стало ясно, что ситуация стабилизировалась, Тимур уехал. Лара, которая успела привыкнуть к папе, неделю устраивала истерики. Лиза вновь и вновь терпеливо повторяла дочке, что ее папа – необыкновенный человек, он геолог и у него очень важная работа. А ночами ревела в подушку: что и говорить, человек быстро привыкает к хорошему, и спать с мужем, чувствовать рядом его плечо – и в прямом и в переносном смысле – было так здорово! Но что делать, такова, видно, ее стезя.
И вот теперь снова наступил момент, когда Лиза поняла, что самой ей не справиться. И рыжая Марина тут не поможет. Если Тимур не сможет замять скандал – не сможет никто. Она подошла к телефону… В квартире пару лет назад был сделан хороший ремонт, но номер, по которому можно найти мужа, она бестрепетно переписала на чистые новые обои и теперь, включив свет поярче (придется очки для чтения заказывать, вот ужас-то!), крутила диск. Подошел какой-то мужчина.
