— Может быть, тебе стоит показаться врачу?
— Я не могу себе этого позволить, — откликнулся он.
— Но ведь ты, кажется, зарабатываешь достаточно? — изумилась она.
Он отвел глаза.
— Я по уши в долгах, Кэра. Я привык жить на широкую ногу… Что толку показываться доктору? Он скажет, что нужно перестать работать и отправиться в санаторий. Тогда мне конец. Я просто погибну…
У Кэры по спине поползли мурашки. Несмотря на то, что она считала Клода трусом и подлецом, ее ужаснула мысль о том, что этот жизнелюбивый мужчина должен отказаться от радостей жизни, от сцены, без которой не мог жить, и отправиться в санаторий и там отхаркивать свои больные легкие…
— Может быть, я чем-то могу тебе помочь? — начала она.
Он наклонился и поцеловал ей руку.
— Я этого не заслуживаю, милая Кэра, — заявил он. — Я поступил с тобой, как последний негодяй, и ты вправе плюнуть на меня. Пусть я погибну…
Потрясенная, она не знала, что сказать.
Впрочем, на разговор уже не оставалось времени. Кэра должна была бежать в театр на репетицию. Завтра предстоял генеральный прогон.
— Зайди ко мне после, мы попробуем что-нибудь придумать, Клод, — сказала она.
Он стал благодарить и так смутился, что Кэра расстроилась еще больше.
Бриджит принесла ей шубу и перчатки. Лицо норвежки было бледно как мел, а глаза заплаканы.
«Бедная Бриджит, — подумала Кэра. — Еще один несчастный человек. Неделю назад война вошла и в ее жизнь».
Германия оккупировала Данию и вторглась в Норвегию. Бриджит оказалась отрезана от всех своих родных. Теперь у нее не было другого дома, кроме дома ее английской госпожи. Кэра как могла утешала служанку, но понимала, что все слова напрасны. Бриджит всей душой любила свою родину и свой народ. Вполне возможно, что ей предстоит всю жизнь провести на чужбине.
Война, которая казалась Кэре едва тлеющей, особенно в дни гастролей во Франции, теперь разгоралась не по дням, а по часам. Никто не мог предвидеть, какую участь готовит миру бесноватый Гитлер.
В день премьеры Кри-Кри узнала, что ее Робина в составе союзнических войск перебросили в Норвегию, где шли активные боевые действия.
Теперь каждую минуту Кри-Кри чувствовала, что мужу угрожает смертельная опасность. Кэра знала, что под ослепительной улыбкой девушки таится отчаяние, а бледности не мог скрыть даже грим. На премьере Кри-Кри танцевала и пела блестяще, но только партнерше было известно, какой ад она носит в своей душе. Кэра ощущала бы то же самое, если бы Ричарда отправили на фронт. Но, в отличие от Кэры, Кри-Кри имела полное право не только беспокоиться о муже, но и гордиться им… А Кэра даже не знала, где в этот вечер находится Ричард.
Новости дошли до нее самым неожиданным образом.
В первом антракте в гримерную заглянул Адриан Кранн. Он пришел поздравить Кэру с успешным началом. За стеклами очков его глаза возбужденно блестели, а щеки покраснели. У него в петлице была белая гвоздика, и он, как обычно, жевал сигару.
— Слов нет, моя дорогая! — воскликнул он. — Ты и Кри-Кри великолепны!
Кэра улыбнулась Кранну в зеркало и взялась за расческу.
— Очень рада, что вам понравилось, Адриан.
— После концерта мы с Зи даем банкет.
— Замечательно, — сказала она, хотя особой радости не почувствовала.
Какая радость развлекаться без Ричарда?… Восторги, овации, смех и успех — все это казалось без него таким пустым и ненужным…
Внезапно Адриан упомянул Ричарда, и Кэра почувствовала, как к ее щекам прилила кровь.
— Я приглашал на банкет Филиппу Спайрз с женихом, но, увы, они не придут. Ты, наверно, знаешь, что капитан Хэрриот серьезно заболел…
На этот раз Кэра смертельно побледнела. Расческа застыла в ее руке. Она повернулась к продюсеру.
— Нет, я ничего не слышала об этом, — пробормотала она. — Что случилось?
— Я и сам знаю лишь то, что услышал от Спайрз по телефону, — пожал плечами Адриан Кранн. — Она вложила в шоу большие деньги, и мне хотелось, чтобы она немножко развлеклась. Но, оказывается, неделю тому назад Хэрриот простудился. Он много работал в последнее время, ослаб, и простуда перешла в пневмонию.
У Кэры закружилась голова. Костюмерша принесла платье ко второму отделению. Кэра механически подставила руки, и костюмерша помогла ей одеться. Дрогнувшим голосом Кэра попросила Кранна рассказать поподробнее, но тот, похоже, не знал ничего, кроме того, что Ричард находится в Мэноре и возле него неотлучно дежурят две медсестры.
Адриан Кранн похлопал Кэру по плечу и отправился навестить других артистов. Кэра замерла на месте. Ее огромные глаза возбужденно сверкали. Все ее мысли были только о Ричарде. Он тяжело болен и находится дома в Сассексе.
— Я должна его увидеть! — твердо сказала она себе. — Я должна узнать, что с ним, или сойду с ума!
Заключительная часть шоу была для нее сплошным мучением. По иронии судьбы, публика, которая рукоплескала искрометному искусству девушек, даже не подозревала, что они переживали.
Кри-Кри думала о муже, который находился на боевом задании, а Кэра — о тяжелобольном Ричарде.
Во время второго антракта Кэра поспешно переоделась для следующего отделения и поспешила в гримерную к Кри-Кри. Она рассказала подруге печальную новость, ей нужно было с кем-то поделиться.
Кри-Кри подняла черные печальные глаза.
— Бедная моя! — вздохнула она. — Ну мы с тобой и парочка — обе напуганы до смерти!
Кэра присела на краешек кресла к Кри-Кри и закурила сигарету, которая чуть дрожала в ее тонких пальцах.
— Понимаешь, для меня это запретная тема, — продолжала она. — Я не имею права звонить в Мэнор. Не имею права даже спрашивать о нем. Ах, если бы хотя бы Пэт Уэланд был сейчас в Англии!.. Но он в Эдинбурге и ничего не знает о Ричарде. Я в отчаянии.
Помедлив, Кри-Кри сказала:
— Может быть, мне поговорить с мисс Спайрз? Я ведь с ней знакома. Она присутствовала на многих репетициях. Мне ничего не стоит сказать ей, что я услышала о болезни ее жениха, и разузнать, как он и что с ним.
Кэра была готова ухватиться за любую соломинку.
— Ах, если бы ты смогла, Кри-Кри! — воскликнула она, вся дрожа. — Если бы тебе удалось хоть что-то узнать!
— Но сегодня уже не получится, — сказала Кри-Кри. — Нельзя звонить в такой поздний час. Тебе придется потерпеть до завтра.
В дверь постучал мальчик-курьер. Кэра поднялась и загасила сигарету в пепельнице.
— Пора на сцену! — вздохнула она.
Костюмерша вплела цветы в волосы Кри-Кри. Потом француженка взяла Кэру под руку.
— Крепись, милая! — сказала она. — Пойдем!
В финале шоу занавес упал под громовые аплодисменты публики. Теперь уже никто не сомневался, что премьера удалась. Критики были удовлетворены. Обе девушки, взявшись за руки, то и дело выходили на сцену. Публика никак не желала с ними расставаться. "КЭРА И КРИ-КРИ". Эти два имени скандировались нараспев всем залом.
Девушки были настоящими актрисами, и успех, аплодисменты публики и цветы были ими заслужены.
Банкет после премьеры стал для Кэры медленной пыткой. За ней увивались два молодых джентльмена, и приходилось выдавливать из себя улыбку. Нужно было оставаться блистательной Кэрой до самого конца. Тем не менее мыслями она была в Сассексе, и в ушах у нее бесконечным эхом отдавались слова Адриана Кранна: Ричард Хэрриот серьезно заболел…
Казалось, она не доживет до утра, если не узнает, что с Ричардом.
Утомленная премьерой и прочими событиями, Кэра приехала домой под утро и без сил упала на кровать. Однако спустя час или два ее разбудил телефон.
Сонная, она вскочила и сняла трубку, думая, что это Кри-Кри с новостями о Ричарде.
Бросив взгляд на часы, которые показывали всего лишь семь утра, Кэра поняла, что это никак не Кри-Кри. Вряд ли та стала бы звонить Филиппе в такую рань.
Вокруг все плыло, голова горела. Едва живая от усталости, Кэра поднесла трубку к уху и вздрогнула, словно ее прошил электрический разряд. Телефонистка сказала:
