Микаэла непроизвольно отступила на шаг. Это предложение ошеломило ее своей неожиданностью.

— Но, мистер Джонсон, — начала она, — как же… как…

— У вас есть время подумать над этим, — перебил ее святой отец. — И пожалуйста, называйте меня Тимоти.

С этими словами он поцеловал ее в лоб, затем поднялся на облучок своей повозки и скрылся в темноте.

Микаэла была так растеряна, что не обратила внимания, как дверь ее дома открылась и потом снова захлопнулась.

— Доктор Майк! — Около нее остановился Мэтью и смущенно вздохнул, переминаясь с ноги на ногу. — Нам надо поговорить.

Микаэла повернулась к своему приемному сыну. Он заметно возмужал за последнее время и превратился в настоящего мужчину.

— О чем?

— О Брайене и Колин. Они хотят переехать ко мне, как только я женюсь на Ингрид.

Микаэла отпрянула, прижав руку к сердцу.

— Чего-чего они хотят?

— Они чувствуют себя заброшенными, — добавил Мэтью, и в голосе его слышалось волнение. — И у них есть все основания предполагать, что впредь у тебя будет для них еще меньше времени.

Она поняла, что он видел, как священник поцеловал ее.

— Ты что, шпионишь за мной? — сердито воскликнула она.

— Тут и шпионить незачем, — пренебрежительно усмехнулся Мэтью. — Надо быть слепым на оба глаза…

Предложение священника было для Микаэлы как гром среди ясного неба. Но чем дольше она обдумывала его, тем убедительнее для нее становились доводы его преподобия. Разве и в самом деле они не составляли хорошую пару? Сообща им удалось в известной мере организовать и дисциплинировать целую ораву приютских детей. У Микаэлы всегда теплело на сердце, когда она видела, как проникновенно и разумно Тимоти разговаривает с детьми. Микаэле вдруг стало ясно, что они прекрасно дополняют друг друга по тем задачам, какие им приходилось выполнять в этом мире. Разве не были они предназначены друг для друга? И как это она до сих пор была настолько слепа, что не понимала такой очевидной вещи? И если она примет его предложение, разве это действительно не станет для них решением всех проблем? Микаэла знала, что с годами она не становится моложе, и хоть она никогда не ставила целью своей жизни иметь семью, но тем не менее не хотела стареть в одиночестве. А когда ей еще может представиться такая возможность? Ведь у нее уже была возможность убедиться, что на Салли ей рассчитывать не приходится. И как пристрастно Микаэла ни пытала свою совесть, она ни в коей мере не чувствовала себя связанной с ним. Зачем же ей ждать того, что с Салли никогда не исполнится?

Некоторым препятствием в настоящий момент были для нее только дети. Хотя Микаэла на следующий же день открылась им и рассказала о намерениях Тимоти, это не принесло в семью мира. Колин отреагировала с особенно резким неприятием. Но ее обвинения в «пренебрежении к детям» Микаэла отвергла как «детскую ревность». Она не стала скрывать и своего разочарования оттого, что такая во всем прочем взрослая девочка цепляется за материн подол, не желая делить его с другими.

Брайен же, напротив, молчал.

В эту субботу всю первую половину дня Микаэла наслаждалась тишиной в своей больнице, куда пришла для того, чтобы разделаться наконец с давно накопившимися бумажными делами. Но дверь приемной внезапно распахнулась, и Салли буквально ворвался внутрь. На лице его читались растерянность и недоумение. Не дожидаясь приглашения, он бросился к Микаэле и шлепнул перед нею на стол газету.

«ВРАЧ ВЫХОДИТ ЗАМУЖ ЗА СВЯЩЕННИКА!» — было напечатано там большими буквами.

— Что это значит? — спросил Салли, требовательно глядя на Микаэлу.

Микаэла некоторое время раздумывала. Она не могла объяснить, откуда пошел этот слух. Разве что кто-нибудь из детей проболтался, возможно в лавке Лорена Брея, в непосредственной близости от типографской машины.

— Это еще не решено, но я об этом думаю, — сказала Микаэла после короткой паузы.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это решение касается не только тебя? — Салли ни на секунду не сводил с Микаэлы глаз, но Микаэла выдержала его сверлящий взгляд.

— Я это очень хорошо понимаю, именно поэтому размышляю особенно основательно, — ответила она. — Брайену и Колин давно уже нужен отец, — продолжала она, красноречиво глядя на Салли. — И я рада, что нашелся человек, который готов взять на себя эту роль и всю связанную с этим ответственность.

Салли некоторое время молчал. Ему было трудно дышать.

— Ты его любишь? — спросил он наконец.

— Он… мне нравится, — ответила Микаэла, — и я могу себе представить, что у нас с ним получится хорошая семья.

— Микаэла! — Глаза Салли сузились в щелки. — То, что ты делаешь, безответственно. Это безответственно по отношению к твоим детям. Они чувствуют себя заброшенными и боятся, что окончательно потеряют тебя.

— Только, пожалуйста, не рассказывай мне об ответственности, — вспылила Микаэла.

— Нет уж, позволь, — ответил Салли, и никогда еще Микаэла не видела его таким разъяренным. — Твоя безответственность затрагивает в первую очередь тебя самое. Если вы не любите друг друга, ты предаешь не только себя и его преподобие, но ты действуешь против приютских сирот, пренебрегая своим долгом. Одна ты не сможешь разрешить их проблем. А для жителей города они на всю жизнь останутся подкидышами. Так с ними и будут обращаться. Но тебе приятнее заниматься чужими трудностями, чем своими собственными и трудностями твоих близких.

Микаэла подскочила со стула.

— Я не спрашивала у тебя совета! — выкрикнула она.

— Тем не менее я тебе его дам, — ответил Салли. — Если ты считаешь, что сможешь за все ответить, тогда выходи замуж за священника.

С этими словами он вышел вон, и Микаэле показалось, что стук закрывшейся двери еще долгим эхом отдавался у нее внутри.

Это Тимоти пришла в голову мысль пригласить всех жителей города в воскресенье после богослужения на пикник, приготовленный на площади перед церковью. Он надеялся, что совместная трапеза горожан с приютскими детьми сблизит их и снимет отчужденность. Но не успели колокола отзвонить, как на площади не осталось ни души. Если не считать его преподобия, приютских сирот и Микаэлы с ее семейством.

Дети шумной гурьбой толпились вокруг накрытых столов, а священник вернулся в церковь, чтобы привести там кое-что в порядок перед тем, как отправиться к столу и присоединиться к «своей» семье, как он называл ее про себя.

Микаэла вошла за ним в храм. Правда, она немного поколебалась, но потом все же заговорила, окликнув его преподобие.

— Тимоти, я долго думала.

Священник удивленно обернулся. На лице его появилось радостное выражение.

— О, Микаэла, а я вас и не заметил! — воскликнул он и шагнул ей навстречу.

Горячим жестом он взял ее за руки. Но Микаэла чуть ли не в испуге отпрянула.

— Тимоти, я сильно сомневаюсь, что задача, которую мы перед собой поставили, нам по силам. И что она правильная.

Глаза священника потемнели.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, — снова начала Микаэла, — предпосылки у нас с вами очень хорошие, но одного этого недостаточно. — Она внимательно посмотрела на его преподобие, но по его лицу прочитала, что он не понял, что она хочет сказать. И она начала объяснение еще раз: — В жизни все решают, может быть, не столько задачи, которые мы ставим перед собой, сколько результаты наших благих намерений. У нас с вами примерно одно и то же поле деятельности и один круг общения. Для меня это пациенты нашего города и дети, которых доверила мне Шарлотта Купер. Для вас это община, вверенная вашему духовному попечению.

Его преподобие, кажется, постепенно начал понимать, к чему клонит Микаэла.

— Но сообща мы могли бы достичь гораздо большего, — настаивал он.

— Вполне возможно, но может случиться и так, что мы разрушим больше, чем построим, — ответила Микаэла. — Тимоти, давайте будем честными сами с собой. Нам никогда не пристроить приютских детей; они на всю жизнь останутся в нашем городе изгоями.