— Мне кажется, ты ошибаешься насчет Грегори. — Фея покачала головой. — Это был несчастный случай…

— Слишком много несчастных случаев за такое короткое время.

— Да, но…

— Не удивляйся, если полицейские вновь захотят побеседовать с тобой.

— Но я ведь все им рассказала! Они решили, что тут нет ничего странного, скорее, неосторожное об ращение с огнем, вот и все.

— Я с этим не согласен и сделаю все возможное, чтобы полиция возобновила расследование.

— Пит, мне кажется, ты преувеличиваешь!

— Нисколько. Если что-то подобное случится опять… Правда, вряд ли можно назвать удачей то, что ты чуть не сгорела заживо и не утонула!

— Утонула? Но ведь это был несчастный случай, доска сгнила…

— Я специально приходил туда на следующее утро, чтобы проверить. Мне показалось, что доску надпилили. Я собирался попросить полицейских проверить, но не успел: кто-то все починил.

— Но почему?

— У Стоуна отличный мотив — месть.

— Не могу в это поверить!

— Других предположений у меня нет.

— Но ведь в воду мог провалиться кто угодно!

— Как раз ты должна была выходить из лодки на причал, — напомнил Пит. — Повсюду было полно людей, и тебе не дали бы утонуть, но ты бы сильно испугалась.

Неужели это правда? Неужели Грегори мог пойти на это?

— Мама сказала, что из номера меня вытащили Роберт и какой-то молодой человек. Кто это был?

— Стоун…

— Пит! — Комната поплыла у Феи перед глазами. — Я просто не могу в это поверить. Это ведь неправда, скажи!

— Надеюсь, нет. Я сам пытаюсь разубедить себя. Однако мне пора идти. А тебе надо отдохнуть, иначе твоя мать перестанет мне доверять.

— Но…

— Прочти дневник, Фея, — повторил он. — Грейс вела его в последний месяц своей жизни.

Фея откинулась на подушки. Последний месяц жизни? После ухода Пита она долго смотрела на голубую тетрадь. Он сказал, что, прочитав ее, она изменит к нему свое отношение. Вряд ли… Фея положила дневник в ящик тумбочки и отвернулась к стене, пытаясь заснуть.

Это была очень длинная ночь.

— Ты бы видела лицо Грегори, когда его уводили, — усмехнулась Норма.

— Да, очень смешно! — заметил Майкл. — Моя ведущая актриса в больнице, а актер дает показания в полиции именно по этой причине.

— Жаль, что на него не надели наручники! — сказала Норма.

— Такая реклама убьет мой фильм прежде, чем он выйдет в прокат.

— Лучше уж фильм, чем Фея, — возразила Норма. — Кроме того, ты прекрасно знаешь, что теперь-то уж зрители будут стремиться его посмотреть.

— Мне всегда казалось, что резкость не красит женщину, — нахмурился Майкл.

— Это как сказать! — Норма пожала плечами.

— Бросьте пререкаться! — вмешалась Фея. — Я так рада тебя видеть, Майкл.

— Мне передали, что ты хотела со мной поговорить.

— Мне опять пора идти учить роль? — улыбнулась Норма.

— Не стоит! — сказал Майкл. — Короче говоря, Фея, твой дружок Стюарт развил бурную деятельность.

— Он мне не друг!

— Значит, любовник.

— И не любовник!

— Неужели все кончено?

— Это мое личное дело!

— Ну и кашу он заварил!

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — не выдержала Норма. — Майкл, не расстраивай Фею. Ей надо больше отдыхать. До свидания, Фея.

— Я пыталась дозвониться тебе со вчерашнего дня, чтобы извиниться за свое поведение, — сказала Фея, когда Норма ушла. — Я наговорила тебе гадостей…

— Не извиняйся. Теперь, когда арестовали моего ведущего актера, я уже начинаю жалеть, что сам не устроил этот пожар!

— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — улыбнулась Фея.

— Вообще-то Стюарт тоже не рыцарь в сияющих доспехах.

— Пит просто переживает из-за меня…

— Три дня не переживал, а тут на тебе?

— Он не знал про пожар…

— А позвонить тебе просто так он не мог? — усмехнулся Майкл.

— Я хотела увидеться с тобой, чтобы попросить прощения, а не ссориться!

— А что я могу поделать, если действительно считаю, что он тебя недостоин?

— Только потому, что из-за него ты не можешь снимать свой драгоценный фильм…

— К черту фильм! Сейчас речь о тебе.

— Я в состоянии позаботиться о себе сама!

— Я только хочу сказать, что у Стюарта тоже есть мотив, потому что без тебя мы не сможем продолжать съемки фильма.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Стюарт всегда был против фильма. А твоя игра, должно быть, живо напомнила ему о том, о чем он хотел бы забыть. Вполне возможно, что он…

— Убирайся! — дрожащим голосом произнесла Фея.

— Фея, взгляни правде в глаза…

— Уходи! Не желаю больше слышать этот вздор!

— Фея! — В палате появилась мать. — Сию минуту успокойся. Мистер Пауэр…

— Уже ухожу. Может, вам удастся вразумить вашу дочь.

— Не понимаю, зачем ты пускаешь к себе этого молодого человека, — сказала миссис Гриффитс, когда Майкл ушел. — Он каждый раз расстраивает тебя. А это вредно для ребенка. На сегодня хватит посетителей. Тебе лучше поспать…

— Какого еще ребенка? — Фея вскинула брови.

— Твоего, конечно же, милая! Тебе и так пришлось многое пережить, не хватало еще этого молодого человека с его…

— Мама, какого ребенка?

— Ты всегда была вспыльчивой. Фея, неужели ты не знала, что беременна?

Беременна? Неужели та первая ночь с Питом?

— Мама, ты уверена?

— Я врач, к твоему сведению. Мне ли не знать, когда женщина беременна, — покачала она головой.

— Но ты, похоже, не удивлена?

— Нет, конечно. Правда, я была немного разочарована, что ты не сказала мне, но поскольку ты уверяешь, что ни о чем не догадывалась…

— Я и понятия не имела, — прошептала Фея.

— Если только отец не этот малосимпатичный молодой человек, то я не возражаю стать бабушкой.

— Нет, Майкл не отец…

— Ну, слава богу!

— Отец Питер Стюарт, — вздохнула Фея, все еще не веря случившемуся.

Невозможно поверить, что скоро она станет матерью ребенка Пита. Он должен об этом знать!

— Я так и решила, когда он появился. Мне нравятся мужчины, которые знают, чего хотят, даже если для достижения своих целей им приходится иметь дело со мной.

— Думаю, мне все-таки надо немного отдохнуть, мама. Ты не против?

— Вовсе нет! Фея, я вот что хочу сказать. Я была, не лучшей матерью для вас с братом, но я все равно счастлива, что у тебя будет ребенок.

— Вряд ли Пит захочет жениться на мне.

— Моя дочь в состоянии бороться с трудностями.

— Стать одинокой матерью?

— Вздор! Ты ведь хочешь этого ребенка?

— Да!

— Тогда все остальное не имеет значения. Мы с отцом будем помогать тебе и…

— Папа тоже знает?

— Естественно. Но ни о чем не беспокойся. Мы с ним все обсудили и…

— Уверена, Пит тоже захочет помочь.

— А ты сама этого хочешь?

— Я хочу, чтобы мой ребенок знал своего отца. А Пит не из тех, кто боится ответственности.

— Дорогая! — Мать сжала Фее руку, и в ее карих глазах блеснули слезы.

— Все будет хорошо, мамочка! Я ведь твоя дочь, не забывай.

Когда мать ушла, Фея взяла дневник Грейс. Начав читать, она поняла, что эти строки написаны женщиной, совершенно сломленной, у которой были все основания возненавидеть Пита.

У Грейс вовсе не было выкидыша: лечащий врач и Пит убедили ее сделать аборт. Пит уговорил ее, сказав, что у них еще будут дети. Слезы струились по щекам Феи, когда она читала о страданиях Грейс. Она ни разу не упрекнула Пита, зная, что он мечтал о ребенке не меньше ее и тоже страдал. И вот за неделю до ее гибели Пит сообщил, что у нее не может быть больше детей, потому что врачи были вынуждены прибегнуть к облучению. Грейс оставила его, уехала в Лос-Анджелес. Жизнь превратилась для нее в пытку. Грейс каждую минуту переживала свою страшную потерю.

Последние строчки были написаны в утро ее гибели. Грейс писала, что сделала выбор, что она не в силах изменить прошлое, но может изменить будущее. В восемь вечера ее уже не было в живых.