Я слушала, ее рассказ и мне так стало, ее жаль. А с другой стороны? Она же за свою распущенность расплатилась. Ведь если бы не стала она к этой девочке приставать, так ничего бы и не было. Чем она лучше от этих? Что, разве не так?
Она смотрит в лицо и вдруг, ее словно прорывает.
-Смотри как надо! Вот так! Вот так! А…а…а…!
Я не успеваю даже опомниться, как она уже трахается с этой штукой. Смотрит мне в глаза и вроде бы, как и не видит. Бьет себя этой штукой так, что я слышу, как она там все время во что-то, с силой попадает.
- Вот, так! Вот, так! Еще, еще!!! А…,а…а!!!
Потом валится на бок и дергается, сжав крепко ноги. Стонет, мычит. Я не ожидала от нее таких перемен и тем более не ждала этого выступления. Сидела все время рядом и прозревала. Да! Вот она, суровая, правда. Мне, что же? Жаль ее? Или она сама виновата? Ведь же сама все себе в жизни закрутила. Ведь же сама говорила, что скромной в училище была. А тут? Так я и не определилась в отношении ее. А с другой стороны? Раз она здесь и за деньги, то пусть и проблемы эти с ней так и остаются. Или как? Как вы думаете?
Минут через десять она встает и опять уходит в туалет. Потом возвращается, как ни в чем не бывало. Пробует расшевелить меня и даже эту штуку предлагает пробовать.
Но нас ждут, и я ей напоминаю о не выполненном долге. Опять я замечаю в ее движениях профессиональную медлительность. Шутка ли сказать, а уже меньше часа остается на все про все. Ай, да Мурочка, ай да профи! Это же надо, как она умеет потянуть время?
Когда она успокаивается, я решаю, что и я должна в меру насладится. Мне этого нестерпимо хочется. Теперь, Морочка, я поведу тебя. И, по-твоему, не будет.
Сама запускаю руку к ней между ног. Она тут же сжимает мою руку. Ничего себе, думаю. Вот это реакция. А говорили, что эти дамы не чувственные. Что-то не похоже. Когда она отпускает руку, разжимая ноги, я чувствую, что у нее все там мокро. Удивляет. Спрашиваю ее. Она уже тяжело дышит, и мне с трудом удается достучаться до ее сознания. Шепчет, что мечтала о встречи со мной, как только зашла и увидела. А потом, заводится сильнее. Я это чувствую по тому, как ее руки мечутся по груди, пытаются залезть ниже пояса. Я говорю ей, что если она согласится мне показать, поиграться передо мной с этими штучками, то я ее пущу к себе ниже пояса. Я еще не успеваю закончить фразу, как она тут же начинает действовать. Я сажусь и смотрю, как мне отдается женщина. Господи, думаю. Ну, что же мне делать с собой? Ну, нравиться это мне, нравится. Я чувствую ее, как себя, мне чудится, будто во мне топится этот дилдо, довольно больших размеров. Я вижу, как она ловит мой взгляд, что бы еще сильнее себя затрахивать им, отдаваться при мне. И я это чувствую. Отмечаю, что сама возбуждаюсь. И уже совсем не думаю, и не замечаю, что это она, падшая, опытная жрица любви передо мной, вместо того, вижу просто, страстную женщину. Мой закрученный и зацикленный мозг видит только то, что ему хочется. Он отказывается подчиняться мне, своей госпоже, сопротивляется и пропускает мимо команды мои во спасение. Черт! Ну, что же это? Ну, что же ты со мной творишь? За что? Боже! Почему ты меня не оберегаешь? Почему я опять рядом с женщиной?
Что потом? Потом я понимаю, какая разница между девочкой и жрицей любви.
Ее язык порхает в моем волшебном саду, между клумбами розочек губ, пестиком и валиками мягкой травы волосиков и нежной кожи. Такого волшебства я не получала еще никогда. Я теряюсь, я вся поражаюсь этой неистовой силе ее языка и ее опытностью, ловкостью. Не успеваю прочувствовать это, как на смену приходит нечто, еще более нежное, что меня потрясает от ее прикосновений там. Там, где, несмотря на все мои запреты и установки опять порхает волшебная птичка любви, колибри. Она нежно и легко, своим тонким язычком, словно мягоньким клювом, смахивает, выпивает волшебный нектар прямо из глубины моего лона, что все еще ненадежно и шатко прикрыто моей девственной пленочкой. Ее клювик, мягко и нежно, кажется, проникает ко мне за эту физическую преграду. Ее прикосновения так нежны, как дуновения легких крылышек этой маленькой птички любви, колибри, что опять опрокидывают и низвергают мою добродетель. Наконец я раздавлена желанием ее и своим, я не в силах более терпеть все это неистовое волшебство и когда она в страстной агонии кончает, то и я следом. И я кончаю еще от того, что ее язычок, так настойчиво и так страстно упирается, бьется в мою тоненькую пленочку, что отделяет меня, почти незаметной паутиночкой и только физически, от иного моего состояния, все еще девочки, от взрослой женщины. От того, что мне кажется, что в этот момент ее язык превращается в член, тот, что я все еще не могла целовать, но он уже влез в меня, в мою голову ощущениями, которых я не могла чувствовать от него, вместо них, только эти. Только эти, только эти…
Ее нежные прикосновения к груди, кончиком языка, возвращают меня.
Какая легкость, какая нега! Уже тысячу раз говорю себе. Спасибо тебе Господи, что ты, в материнском лоне не сшил, не соединил какую-то, там ложбинку у моего эмбриона на седьмой недели и я по воле твоей, так и остаюсь девочкой, женщиной. Спасибо тебе, что нет у меня такого торчащего пениса и этих яичек, а только то, что я ношу в себе и чем могу так наслаждаться, так этим гордится. Господи! Благодарю тебя за совершенство моего тела, мою кожу, нежные пальцы, губы. За то, что ты оставил меня все той же, самим совершенством. Наделил меня этими ощущениями, чувствами и вывернул наружу, к любви, такой нежной и чувствительной кожей. И это я, только я и подобные мне могут все это чувствовать и всем наслаждаться. А когда время придет, то это я и мне подобные, сможем рожать и продолжать на Земле твое великое дело из совершенных тобой и задуманного.
И пока я лежу и млею, не знаю того, что им опять приготовлены мне испытания.
Открываю глаза. Она рядом, лежит и смотрит мне в лицо пристально. Лицо и так красивое, а тут просто прелестное. Складочек никаких, глазки ласковые, голосок нежный.
- Кисунька, я такая счастливая. Правда! Ты даже представить не можешь, как я хотела такую, как ты девочку. Такую не порченую, все еще целую. Ой! Аж, не вериться, что я наконец-то с тобой.
Толик нас явно заждался. Конечно же, он все слышал. Я это понимаю по тому, как он прищурился и выжидает момент, что бы меня расспросить об этом. Нет. Пока ты будешь вести себя так, как я задумала, А там, посмотрим. По обстоятельствам.
Я ей опять напоминаю, про не выученные уроки. Мы снова присаживаемся к нему на кровать, и теперь она меня по-другому, более ласково и по дружески, больше поучает.
- Кисунечка, ты все осторожненько делай, медленнее. Вот так, правильно.
Я уже обвыклась. Мне приятно держать в руках его член, предназначенный не только для поддержек, как в фигурном катании, но и еще для чего-то. Я, конечно, догадываюсь для чего, но в мои планы не входит испытания его, а вернее, свои испытания. Я решила, что в меня войдет только тот, кто меня заслужит, кого я пущу к себе и кому доверю. Пока горизонт чист, нет его мачты и мой парусик безвольно трепится на ветру, перетирая складочки моих ждущих губок.
Между тем Мурка не спит, не дремлет. Это не мартовский кот, это Мурка. Да еще вон какая! Она обхватила мою руку и водит ее вместе с моей рукой по его мужскому достоинству, отвечающему на ласки. Я действительно ощутила, как в моих руках начинает прибывать мужская сила. Как крепнет его ствол, набухают вены и подтягиваются жилы. Он мне все еще напоминает что-то такое, чего я никак не могу вспомнить.
-Ну, вот Кисунька, ты и у цели. Кстати, какую же цель ты поставила? Что ты будешь с ним делать? Смотри, какой он у нас получился? Красивенький, живой. У, какой! Дай, я его поцелую.
Она наклоняется медленно, специально так. Я это понимаю, но не могу себя сдержать, мне хочется видеть ее прикосновения к нему. Я становлюсь на колени и смотрю с замиранием, что она делает.
Она высовывает самый кончик язычка и легонько касается им самой верхней части его головки. Там, где я заприметила маленький, крошечный ротик. Я вижу, как она нежно прижала кончик и медленно протягивает им по головке с самого верха к жилке, натянутой ее рукой, вместе с крайней плотью. А потом она приподнимает член и продолжает касаться им под головкой в ямке, откуда расходится по сторонам его крайняя плоть. Я вижу, как у него посредине тела начинает вздуваться трубочка и как она по этой выступающей трубочке все время скользит язычком. Потом она опять возвращается к головке, но остается все в той, же ямочке. Она много раз то прижимает весь язык, то трогает эту ямку самым кончиком. Я все внимательно запоминаю. Мне интересно видеть такое впервые. Потом она приподнимает лицо и сразу захватывает губами его головку. Она водит своими губами вокруг, изредка, делает на него резкие выпады и тогда вся головка исчезает у нее во рту. Но она опять с нее соскакивает. При этом я вижу, что ее язык все время работает, двигается. Так продолжается десяток секунд, а потом она вытаскивает его головку изо рта и начинает своим языком быстро и часто касаться головки, тела самого члена. Она так быстро и невероятно ловко обхаживает его, что я этому просто удивляюсь. Ее язычок просто порхает, то вверх, то вниз, то слева, то справа. Видеть такое интересно и мне даже нравиться. Она еще минуту трудиться, а потом отрывается и поворачивается ко мне.
