«Он уйдет», — подумал Торак. Тяжело опустившись на бревно, он хмуро смотрел на реку.

День выдался неважный, Лес был сам с собой не в ладах. Брошенный лось печально мычал. В сухом тростнике по другую сторону реки два зайца молотили друг друга передними лапами.

Торак уловил запах древесного дыма и аппетитное шкворчание лепешек. Он был голоден, но не хотел возвращаться к остальным. Он чувствовал себя отрезанным от них, словно был отгорожен от них стеной, невидимой, но непробиваемой, словно лед посреди зимы. Пророчество Саеунн о его приемном отце преследовало его. Что, если Ренн была права и Тиацци уготовил им ловушку? Что, если он, Торак, ведет Фин-Кединна навстречу смерти?

И все же другого выбора у него не было, ему оставалось только продолжать путь.

Волк неслышно ступал вдоль берега и положил к ногам Торака палку — в подарок.

Торак подобрал ее и покрутил в руках.

«Ты грустишь, — сказал Волк, наклонив одно ухо. — Почему?»

«Брат со светлой шкурой, что пах морской собакой, — сказал Торак по-волчьи, — не дышит. Убит Укушенным».

Волк потерся о плечо Торака, и юноша облокотился на него, ощущая его надежное, пушистое тепло.

«Ты охотишься на Укушенного», — сказал Волк.

«Да», — ответил Торак.

«Потому что он плохой?»

«Потому что он убил моего Брата».

Волк наблюдал, как стрекоза скользит над водой.

«А когда Укушенный перестанет дышать, Брат со светлой шкурой снова будет дышать?»

«Нет»,— ответил Торак.

Волк наклонил голову и посмотрел на Торака, в его янтарных глазах читалось недоумение:

«Тогда — зачем?»

«Потому, — хотелось ответить Тораку, — что я должен отомстить за Бейла». Но он не знал, как сказать это по-волчьи, и, даже если бы знал, не был уверен, что Волк поймет. Возможно, дело было в том, что волки не мстительны.

Так, сидя бок о бок, они наблюдали, как мальки взлетают над бурыми водами. Торак заметил блестящую чешую форели и проследил, как она уходит на глубину.

Он всегда знал, что они с Волком кое в чем различаются, но, казалось, Волк этого не понимал. Временами Волка это расстраивало, особенно когда Торак не мог сделать что-то, доступное настоящему волку. От этих мыслей Тораку стало грустно, он ощутил какую-то смутную неловкость.

Он огляделся, пытаясь понять, куда подевался Волк. Небо потемнело от набежавших туч. В тростнике по другую сторону реки кто-то стоял и смотрел прямо на него.

Это был Бейл.

По его безрукавке беззвучно стекала вода. Водоросли запутались в длинных волосах. Его бледное лицо имело зеленоватый оттенок, словно его было видно из-под толщи воды, глаза смотрели на него темными кругами. В них был гнев. И упрек.

Торак попытался закричать, но не смог. Его язык присох к небу.

Бейл поднял руку, с которой каплями стекала вода, и указал на него. Его губы зашевелились. Он не слышал ни звука, но смысл был ясен и без этого. Это твоя вина.

— Торак?

Наваждение рассеялось. Торак резко обернулся.

— Я звала тебя! — сказала Ренн.

Она стояла прямо у него за спиной с сердитым выражением лица.

Бейл исчез. Лишь сухой тростник потрескивал на ветру по другую сторону реки.

— Что с тобой? — спросила Ренн.

— Н-ничего, — сказал он, запинаясь.

—  Ничего?Да у тебя же лицо посерело.

Он потряс головой. Он не мог заставить себя рассказать ей.

Она едва заметно обиженно пожала плечами.

— Что ж. Я приберегла тебе лепешку. — Она протянула ему ее, завернутую в лист щавеля, чтобы не остыла. — Можешь съесть по дороге.

Сидя в лодке, Ренн наблюдала, как Волк бежит среди деревьев: то поднимая морду, чтобы уловить запах, то разнюхивая что-то в кустах.

Не раз он находил места, где Повелитель Дубов останавливался перекусить или отдохнуть. Казалось, Тиацци торопится оказаться в Сердце Леса, и это беспокоило Ренн, хотя она и не высказывала своих опасений остальным. Фин-Кединн был поглощен заботами, а Торак…

Она хотела бы, чтобы он обернулся и поговорил с ней. Он сидел спереди, выпрямив спину, неустанно вглядываясь в берега в поисках следов Тиацци.

Она со злостью налегла на весло. Сейчас, кроме погони за Повелителем Дубов, его ничто не интересовало.

Его даже не волновало то, что Фин-Кединн подвергает свою жизнь опасности.

Наконец они достигли стремнины и пристали к берегу, чтобы перенести лодки по суше. Волк уже целенаправленно бежал вверх вдоль Черной Воды.

— Далеко еще до Сердца Леса? — спросил Торак, когда они спускали на воду вторую лодку.

— Около дня пути, — ответил вождь племени Ворона, — может, больше.

Торак стиснул зубы.

— Если он доберется туда, мы никогда его не найдем.

— Может, и найдем, — сказал Фин-Кединн. — Он не слишком торопится.

— Хотела бы я знать почему, — сказала Ренн. — Возможно, это ловушка. И даже если нет, скоро он поймет, что его преследуют.

Фин-Кединн кивнул, но ничего не ответил. Весь день он казался отрешенным и был неразговорчив, время от времени прищуриваясь, словно Черная Вода вызывала в его памяти какие-то болезненные воспоминания.

Это тоже не нравилось Ренн. Она не знала эту реку, ведь Фин-Кединн никогда не водил племя Ворона селиться на ее берегах, но название казалось ей подходящим. По обе стороны ее окружала густая тень деревьев, а вода была такой темной, что дна было не видать. Когда она наклонилась через борт, в лицо ей пахнуло кисловатым запахом преющей листвы.

Когда они снова спустили лодки на воду, она попросилась сесть вперед. Ей до смерти надоело смотреть в спину Тораку, гадая, о чем же он думает. Наверняка о том, как найти Тиацци. Хотя что, интересно знать, он будет делать, если найдет его? Закон племен запрещал убивать человека без предупреждения, а значит, ему придется вызвать Повелителя Дубов на поединок. Она старалась не думать об этом. Торак был силен и довольно умело сражался, но ему не было еще и пятнадцати лет. Как может он вызвать на поединок самого сильного человека в Лесу?

— Ренн, — позвал он ее, так что она подпрыгнула от неожиданности.

Она обернулась.

— Когда человек спит, ты можешь определить, видит ли он сон? В смысле, глядя на него.

Она посмотрела на Торака. Он сжал губы и не смотрел ей в глаза.

— Когда видишь сны, — сказала она ему, — твои глаза движутся. Так говорит Саеунн.

Он кивнул.

— Если увидишь, что я вижу сон, разбудишь меня?

— Зачем? Торак, что ты видел?

Юноша потряс головой. Он был, как волк: если не желал чего-то делать, заставить его было невозможно.

И все же Ренн попыталась:

— Что это было? Почему ты не можешь мне рассказать?

Он открыл рот, и на мгновение ей показалось, что он заговорит. Затем его глаза расширились и он схватил ее за капюшон, рывком нагибая ее вниз так сильно, что она ударилась лбом о борт лодки.

— Ой! — вскрикнула она. — Ты что…

— Фин-Кединн, пригнись! — крикнул Торак в то же мгновение.

Пока Ренн с трудом попыталась выпрямиться, что-то со свистом пролетело у нее над головой. Она увидела, как Фин-Кединн выхватил нож и ударил, увидела, как Волк взвизгнул, словно ужаленный, и метнулся в воздух. Она заметила, как тонкая, словно нить осенней паутинки, линия, порвалась и неслышно опала на гладь реки.

Повисла тишина, никто не дышал. Ренн села, потирая лоб. Торак подвел лодку на середину реки и подобрал конец нити.

— Тугая, словно тетива, — сказал он.

Объяснять дальше не было нужды. Лодки энергично направлялись прямо на прочную нить из сухожилий, натянутую между деревьями на противоположных берегах. Нить тянулась на высоте головы.

Ренн невольно потянулась рукой к своей шее. Если бы Торак не прижал ее вниз, она бы перерезала ей горло.

— Он знает, что на него идет охота, — сказал Фин-Кединн, поравнявшись в своей лодке с ними.

— Но… может быть, он не знает, что это Торак, — сказала Ренн.