Ахнули два слитных взрыва, крохотные оконца и будто от пинка открывшаяся дверь выдохнули облака чёрного дыма. Крыша подпрыгнула - и с грохотом осыпалась внутрь, покрытая инеем солома чадила, но не загорелась. Изнутри забарабанили по стенам осколки, ударная волна сотрясла стены сруба. У людей, оказавшихся внутри, шансов выжить бы не осталось.
Едва стих перестук осколков по стенам, Моррест и его люди ринулись внутрь. Олберт лишь уважительно покачал головой, переступая сорванную с петель дверь, Колен усмехнулся в пышные усы. Внутри всё заволокло дымом, пол усыпали отбитые щепки, осколки битых горшков и клочья провалившейся соломы. Чучела были в жалком состоянии - изодранные осколками, поваленные и помятые ударной волной. Не помогли и шлемы с кольчугами: тут и там латы покрывали дыры.
- Ничего себе, камушки, - произнёс Олберт.
- И ведь как точно засадили! - добавил его брат.
- Сотника стоит наградить, - добавил ещё один рыцарь, чьё имя Моррест пока не знал.
- Это не всё, - произнёс Дагоберт, когда кавалькада вернулась. - Помните, мы строили большую установку? Готовы две штуки, их расчёты сведены в дополнительные десятки, через неделю будет ещё две.
- Не очень-то увлекайтесь, - усмехнулся Моррест. - Пороховых заводов у нас нет...
Порох и правда был самой большой проблемой. Точнее, даже не сам порох, древесного угля у кузнецов и углежогов сколько хочешь, и серу, оказывается, добывали для чего-то алхимики и жрецы. Хуже всего было с селитрой, из которой на три четверти порох и состоял: тут и не знал никто, что за дрянь такая. Выход нашёл Моррест, который, странствуя по зловонным подземельям канализации, обратил внимание на белёсый налёт на стенах. Алхимики пояснили, что эту штуку называют "ахтайя", и используют для приготовления каких-то снадобий.
Алкам какой-то способ подсказал мастер Михалис, то есть, тьфу, Михалыч - но Моррест его не знал. А пробел в образовании не позволял продумать технологию самому.
Помог случай - и знания Эрмиллы ваны Лодр, до свадьбы с купцом вовсе не принадлежавшей к его касте. Она вспомнила: по всему Нижнему и Верхнему Сколену на болотах росла "ирлифова трава". Странное растение, напоминавшее какой-то мерзопакостный гибрид подсолнечника и борщевника, вымахивавшее за лето в рост всадника на коне, а ствол у основания был толщиной в детскую руку. Но самое интересное, растение цвело: крупные ветви увенчивались огромными, яркими цветами, издававшими, говорят, умопомрачительный аромат. Только вот если на него садилась пчела, или даже шмель, а порой и мелкие птицы, лепестки смыкались, и "ирлифова трава" переваривала добычу. Человеческую руку тоже могло заглотить: её можно было вырвать, только шрамы от сока травы останутся на всю жизнь. Были у него и большие, хитро изрезанной формы, листья - правда, не совсем понятно, для чего.
Но главное, разумеется, не в этом. К осени мякоть внутри ствола буреет и становится, если просушить на огне, не только горючей, но и вполне взрывчатой. А уж если катать крохотные комочки, "зернить", и потом куда-нибудь насыпать, получалась достойная замена пороха. Даже, на взгляд Морреста, помощнее, и чадил он немного меньше. Усердствовать с вышибными зарядами категорически не стоило.
Откуда Эрмилла знала про него? А всё просто: как и Эвинна, она выросла на болотах. И у детишек была забава - устроить из страшноватой травы "бум". Пока её подруге не оторвало руки и не выжгло глаза, родители не обращали на детские игры внимания... Зато теперь в поход по болотам отправилась экспедиция местных крестьян, а в столице началось изготовление нового зелья. Теперь его вполне хватало, и можно было подумать о более мощном оружии.
То была всецело идея Морреста, вспомнившего про такой вид оружия, как РСЗО. Получившиеся "катюши" мало чем напоминали земной прототип: деревянные желоба из выдолбленных брёвен, в сечении напоминающие дугу. Они крепились на параллельных деревянных реях, смонтированных, в свою очередь, на обычной крестьянской повозке. Заряжались в них такие же снаряды, как в "миномёты", но с усиленными вышибным и основным зарядами. Фитили, тщательно выверенные по длине, соединялись за установкой, чтобы можно было поджечь их одновременно. Соответственно, и огонь должен был добраться до вышибных зарядов в один момент, как раз тогда, когда расчёт отойдёт на безопасное расстояние. И десять огнехвостых комет, обильно начинённых кусочками свинца и ржавыми гвоздями, устремятся к цели.
Главной проблемой, кроме боеприпасов, была подвижность: лошади могли понести после первого же залпа, если их опалит выхлопами ракет. Пришлось расчёт увеличивать на четырёх перевозчиков, которые толкали "катюшу" сзади. Благо, и весило это вундерваффе в походном положении килограмм сто пятьдесят, не больше. Общий вес залпа был лишь в полтора раза меньше, и чтобы саму установку не опрокинуло, приходилось идти на разные ухищрения...
...К моменту, когда кавалькада вернулась на плац, всё было готово. Даже чучела освободившиеся "миномётчики" поставили новые. Моррест успел увидеть, как поражённые мишени бесцеремонно уволокли прочь, а вместо них кувалдами вбивали новые колья. На плацу тоже кипела работа: четверо здоровяков, держась за толстые слеги, выволакивали на самую середину поляны деревянную, обшитую листовым оловом машину. Получалось медленнее, чем лошадьми, но и саму установку никто не будет ставить на прямую наводку. Пока выстрелят, пока враг поймёт, откуда бьют - "катюша" отстреляется и затеряется в лабиринте улиц.
Снаряды везли ещё в одной повозке - увесистые, длинные, больше всего они походили на небольшие брёвна. Стоило повозке, запряженной парой лошадей, притормозить, как сидевшие на ней трое бойцов спрыгнули наземь и присоединились к перекатывающим повозку. Работая быстро и слаженно, расчёт перетаскал из повозки десять "ракет". Их умело прилаживали на направляющих, затем соединяли, связывая пропитанной "земляным маслом" полоской ткани, фитили. Затем в дело вступили командир расчёта и наводчик: командуя бойцами, они деловито задрали направляющие вверх, на одним им ведомый угол. Система наведения была ещё одним достижением - сказалось, что ещё недавно тут была столица огромной, высокоразвитой по местным меркам Империи. Неплохие инженеры и математики, худо-бедно способные рассчитать траекторию снарядов и дальность полёта, ещё не вывелись. После нескольких опытов они составили таблицы, по которым снаряд могли наводить даже полуграмотные, выучившие, какой угол и количество пороховых картузов соответствуют какому расстоянию. Они же придумали и механизм, которому, был уверен Моррест, на всём Сэрхирге не имелось аналогов: с помощью нескольких маховиков и передающих крутящий момент шестерен можно было поднимать и опускать устройство, и даже поворачивать его градусов на сорок пять вправо и влево. Хочешь повернуть больше - поворачивай всю повозку.
Наконец, подготовка к наводке была окончена. По докладу вернувшегося паренька-корректировщика установку навели на цель, осталось только подать команду. Командир установки вопросительно глянул на начальство, Дагоберт кивнул, и десятник бодро проорал:
- Пли!
Горящий факел уткнулся в связанные концы фитилей, они занялись почти сразу, огонь побежал по фитилям. Расчёт слаженно бросился в разные стороны и залёг. Мало ли что - разок уже был подрыв снарядов прямо на установке.
Ахнуло будь здоров, Моррест подумал, что установка разлетится в щепы - но ничего, только огненные струи взмели волну пыли за "Катюшей", да унеслись, оставляя за собой шлейф жирного чёрного дыма, десять окутанных огнём болидов. Прошло где-то полминуты, и там, где находилась злосчастная изба, раздался грохот разрывов и визг разлетающихся осколков. Свинцовые шарики звонко били в подмёрзшую землю, в заиндевелые валуны, и тут же рикошетили во все стороны. И вновь пару раз противно вжикнуло над головой, едва не ударив в шлем. Ничего себе разлёт осколков! Этак расчёт понесёт потери от разрывов своих же снарядов!
