Ее крик разбудил его раньше обычного. Эрик зажмурился, напрягая и так плотно сжатые веки, словно это помогало ему сосредоточиться. Просыпаясь до заката, он чувствовал себя так же, как люди после вечеринки с обильными возлияниями, затянувшейся на всю ночь. Все его мысли были сфокусированы на Тамаре. Эрик хотел помочь ей справиться с болью. Если ему удастся облегчить ей муки сознания, она почувствует себя лучше, бессонница может отступить, хотя Эрик был не очень в этом уверен. Случай был, несомненно, уникальным.

Он услышал напряженный шепот. Где ты, Эрик? Почему не приходишь? Мне одиноко. Ты мне нужен.

Сконцентрировав всю мысленную энергию, Эрик послал мощный луч, пронзающий время и пространство. Я здесь, Тамара.

Я тебя не вижу!

Ответ пришел мгновенно. Эрик в очередной раз удивился, как тонко она чувствовала его, как быстро читала мысли. Я рядом. Я скоро приду к тебе, моя любовь. А сейчас тебе надо отдохнуть. Не зови меня больше в своих снах. Я все знаю и найду тебя.

Ответа не последовало. Эрик ощущал невероятное напряжение, он так хотел помочь Тамаре, но сейчас он больше ничего не мог сделать.

Солнце еще не зашло. Он не видел, но чувствовал это. Свет забирал все его силы. Немного помедлив, Эрик встал и подошел к камину, чтобы разжечь потухшее пламя. Затем он взял длинную каминную спичку и зажег три масляные лампы, стоящие в разных местах комнаты. В воздухе появился аромат вишни. Пламя осветило старинные ковры на полу, картины в массивных позолоченных рамах, мебель красного дерева. Однако жилище Эрика больше походило на склеп. Он медленно опустился в резное антикварное кресло-качалку и позволил себе расслабиться. Опустив голову на подушку, Эрик протянул руку и не глядя нажал кнопку на пульте. Тяжелые веки опустились, комнату наполнили звуки музыки.

На губах заиграла улыбка, знакомая мелодия возвращала Эрика в далекое прошлое, будила воспоминания.

Он был на выступлении молодого Амадея в Париже, кажется, в 1775 году. Сколько лет прошло. Тогда Эрик был очарован им. Обычный семнадцатилетний мальчик с благоговением относился к таланту другого, всего двумя годами старше его самого. Эрик еще несколько дней после концерта находился в плену этого высокого чувства и постоянно говорил об этом матери, пока она не устала его слушать. Он довел Жаклин до того, что она почти влюбилась в человека, которого никогда не видела, и на следующий концерт они пошли вместе. Сестра хотела своими глазами увидеть, что же так впечатлило брата.

– Он весьма хорош собой, – сказала она, элегантно помахивая веером. – Но я видела и лучше.

Эрик улыбнулся, вспомнив эту сцену в многолюдном фойе. Сестра оценивала не талант музыканта, а только его внешность. Он заметил, как она с интересом смотрит на худощавого молодого человека в толпе поклонников, которого она, вероятно, сочла «лучше».

Эрик подавил вздох. Смерть гения в тридцать пять лет, в самом рассвете творческих сил, стала для него страшным ударом. Позже он много думал о том, так ли это драматично? Сам Эрик тоже умер в тридцать пять, но совсем другой смертью. Гибель даровала ему вечную жизнь. Взвесив все, он пришел к выводу, что судьба Моцарта была менее трагична. Смерть была к нему благосклоннее, не обрекла на вечное одиночество. В такие минуты Эрик думал, что было бы лучше, если бы Роланд опоздал и казнь свершилась.

Откуда такие сентиментальные мысли в такую чудесную снежную ночь? Я не буду дважды звать тебя, не опоздай.

Роланд! Эрик поднял голову, почувствовав прилив сил. Солнце зашло за горизонт. Он быстро встал и, отперев многочисленные запоры, поспешил по коридору к лестнице. Эрик распахнул входную дверь в тот самый момент, когда Роланд уже стоял на верхней ступеньке. Они обнялись, как два старых друга, и прошли в жилище Эрика.

Роланд остановился посреди комнаты, покачивая головой в такт музыке великого Моцарта.

– Что это? Определенно не запись! Такой отличный звук, словно играет оркестр.

Эрик покачал головой, вспомнив, что Роланд еще не был у него с тех пор, как он установил новейшую стереосистему с колонками в каждой комнате.

– Сейчас покажу.

Они подошли к полке с аппаратурой, и Эрик достал диск. Роланд покрутил его в руках, любуясь переливами всех цветов радуги на блестящей поверхности.

– В прошлый раз у тебя такого не было. – Роланд вернул Эрику диск, и он положил его на полку.

– Где ты был? Мы не виделись двадцать лет.

Роланд не постарел ни на день. Он, как и раньше, выглядел бодрым тридцатидвухлетним мужчиной с прекрасной фигурой атлета.

– О-о-ох, это был рай. Небольшой остров на юге Тихого океана. Никаких сумасшедших смертных рядом, лишь одни крестьяне, которые верят тому, что видят, не пытаясь найти ненужные объяснения. Поверь мне, Эрик, это рай для таких, как мы. Пальмы, сладкий, пьянящий аромат ночи…

– Как же ты жил? – удивленно спросил Эрик. Он всегда с сомнением относился к стремлению Роланда к одиночеству. – Только не говори, что пил кровь невинных местных жителей.

Роланд нахмурился:

– Там много животных. Дикий кабан практически…

– Кровь свиньи? – не смог сдержать крик Эрик. – Не иначе солнечный луч проник в твой гроб. Пить кровь свиней! Фу!

– Диких кабанов, а не свиней.

– Огромная разница! – Эрик жестом предложил Роланду сесть на старинное канапе, обитое бархатом. – Садись. Приготовлю что-нибудь, чтобы охладить твои чувства.

Роланд проводил Эрика взглядом, пока тот огибал барную стойку и открывал холодильник.

– У тебя там припрятана парочка мертвых девственниц?

Эрик откинул голову и захохотал, отметив про себя, что уже давно не смеялся. Он достал из холодильника пакет и разлил содержимое по стаканам. Протянув один Роланду, Эрик поймал его пытливый взгляд.

– Тебя совсем замучили ночные крики этой девчонки?

Эрик удивленно моргнул:

– Ты тоже их слышишь?

– Я слышу их, когда погружаюсь в твой мозг. Поэтому я здесь. Расскажи мне.

Вздохнув, Эрик опустился в кресло рядом с камином, в котором тлело несколько поленьев. Надо бы разжечь его посильнее, но люди могут заметить валящий из трубы дым и поднимут панику.

– Я сам сделаю, ты рассказывай, – произнес Роланд, прочитавший его мысли.

Эрик опять вздохнул. С чего начать?

– Когда ты уехал в прошлый раз, я узнал о ребенке, девочке с прекрасными черными вьющимися волосами, свежим румянцем и красивыми карими глазами, горящими словно два уголька.

– Одна из Избранных?

– Да. Она из тех людей, которые обладают способностями поддерживать контакт с возвращенными в этот мир после смерти. Однако, как и многие, она не подозревала об этом. Я выяснил, что у нас есть возможность следить за Избранными.

Роланд, возившийся с камином, повернулся к Эрику:

– Правда?

Он кивнул в ответ:

– У всех этих смертных, подходящих для трансформации, как мы говорим, Избранных, один предок – князь Влад Третий[2]. – Он пристально смотрел на Роланда. – Ведь он был первым?

– Я знаю, как ты любишь научные объяснения, но есть вещи, которых лучше не касаться. Продолжай свой рассказ.

Эрик почувствовал волны раздражения, исходившие от Роланда, но сдержал недовольство такой реакцией друга.

– Кроме того, в их крови содержится антиген. У нас он тоже есть, как и у живых. Его еще называют белладонна. Только обладатели двух этих вещей могут стать вампирами и зовутся Избранными.

– Не могу сказать, что услышал от тебя что-то новое, Эрик. Мы всегда могли поддерживать связь с Избранными.

– Да, но люди этого не чувствовали, а теперь некоторые обладают теми же способностями, что и мы. Отдел знает об этом. Они вычисляют Избранных и следят за ними, пока кто-то из нас не вступит с ними в контакт. Уверен, что именно так и случилось с Тамарой.

– Я бы посоветовал тебе не лезть в это, дружище, – мягко сказал Роланд.