А потом все изменилось. Его губы больше не были такими жесткими. Они стали податливыми и горячими, просящими и соблазняющими.

Она была в растерянности. Она больше не боролась с ним. Она отвечала. Боже, она подалась к нему.

Когда на этот раз его руки коснулись ее груди, прикосновение не было оскорбительным и непристойным. Он мягко поласкал их ладонями, проведя большими пальцами по соскам, которые стали жесткими.

Она издала слабый стон и почувствовала, что ему приятен этот звук. Она поняла это как по его телу, так и по резкому смешку, который пробежал по чувствительным стенкам ее горла.

Но ее обескуражило не только то, что он делал, но и ее собственная реакция. Она не предполагала, что такое может случиться. Даже те мужчины, с которыми она встречалась в течение месяцев, не осмеливались касаться ее таким образом. Лэйкен знавала страсть, но никогда она не уносила ее прочь. Ей нравились мужчины, и она любила быть с ними, но Лэйкен могла высвободиться из самых нежных объятий, если внутренний голос говорил ей, что нужно остановиться.

Но теперь внутренний голос — или мозг — не укорял ее. Тело взяло верх. Этот мужчина — холодный и сдержанный, загадочный и неприступный — открыл в ней такую сторону, о которой она даже не догадывалась.

Каким образом ее руки оказались на его груди? Ощущение теплого крепкого тела загипнотизировало ее, увело в иллюзорный мир, она чувствовала себя так, как будто ее поцеловали впервые, впервые в жизни сжали в объятиях.

Что могло произойти дальше, она так и не узнала, потому что в тот момент, когда ее руки начали соскальзывать ниже и ее большие пальцы коснулись пояса его брюк, ясная мысль пробилась сквозь дымку страсти, обволакивавшей ее: если она не остановится немедленно, потом будет уже поздно.

Со стоном, который вырвался из самой глубины ее существа, она высвободилась из его объятий и отпрянула в сторону. Прикрыв глаза, она вытерла губы тыльной стороной дрожащей ладони, чувствуя неистовое биение своего пульса.

Когда она снова открыла глаза, ей пришлось заставить себя встретиться со спокойным взором его темных глаз.

— Вы ведь не собираетесь насиловать меня? — спросила она невероятно хриплым голосом.

Подавшись вперед, он провел рукой по ее шее и ниже до грудей, поглаживая пальцами обнаженные части.

— Вы в этом уверены?

Она коротко и решительно кивнула:

— Да. — Теперь ее голос звучал тверже. — Потому что это невежливо. Вы хотели наказать меня и сделали это. — Переведя дух, она слегка передернула плечами. — Я не виню вас за это. Я сделала выстрел, вы ответили тем же. Война есть война. Но… теперь мы можем поговорить?

Когда его руки опустились вдоль тела, она вздохнула с облегчением. Хотя он и не проявил интерес к тому, что она собиралась сказать, но, по крайней мере, оставил ее в покое.

Он прошелся по комнате и опустился на кровать. Откинувшись на спинку, он смотрел, как она расправляет платье и приводит в порядок волосы.

Лэйкен покосилась в его сторону и сказала:

— Мне очень жаль, что из-за меня вы потеряли клиента.

Он не ответил. Просто смотрел на нее, не меняя выражения, и черты его лица были тверды, как гранит.

— Я хочу сказать… — Она вздохнула. — Я пыталась доставить вам неприятности, и мне это удалось, но я не думала…

— Опять.

Скривившись от этого краткого упрека, она подошла ближе к кровати:

— Вы составили обо мне хорошее мнение, правда?

В ответ он только вопросительно поднял одну из бровей, тогда она прикусила губу и села на кровать с другой стороны спиной к нему. С минуту она просто рассматривала картину, висевшую на стене.

— Вы правы… Да, вы правы, — произнесла она наконец. — Я сама виновата. Я не продумала все до конца. Я полагала, что это всего лишь еще один способ заставить вас принять меня, поэтому я могла…

Ее речь оборвалась пронзительным визгом, когда она почувствовала, что ее опрокинули на спину. И в следующий миг она оказалась под ним.

— Вы в моей постели, Лэйкен, — сказал он хриплым шепотом.

Он ни разу не называл ее по имени и этот звук, сошедший с его губ, прозвучал более возбуждающе, чем все то, что она пережила этим вечером.

— Значит, это было стратегической ошибкой? — продолжал он. — Или вы решили перейти от терроризма к подкупу?

Глядя в ее широко раскрытые глаза, он одной рукой гладил ее напряженное тело.

— Меня можно купить, — добавил он со смешком, слегка прикусив ее нижнюю губу.

Лэйкен попробовала покачать головой, проклиная тело, которое уже ответило на его прикосновения.

— Марк?

Это было сказано шепотом, но что-то в ее тоне или выражении лица заставило его отклониться и посмотреть на нее сверху вниз.

Встретившись с его глазами, она сказала:

— Марк, можем мы поговорить? Пожалуйста! Можем мы забыть все, что произошло между нами за эту неделю, и поговорить как равные?

Задержав на ней взгляд чуть дольше, он отстранился от нее и опять облокотился на спинку кровати.

Она вернулась в исходное положение еще быстрее. Села и разгладила на бедрах черное платье.

Не глядя на него, она начала говорить:

— Знаю, что иногда я делаю глупости, но это трудно изменить. Такой уж я уродилась. В одно и то же время я могу думать о дюжине разных вещей и переживать дюжину разнообразных эмоций. Но это не значит, что я шутила, когда говорила, что мне нужна ваша помощь.

Помедлив, она почесала ногтем кончик носа.

— Вы человек логики, а в том, что произошло с Ч. Д. логики нет, поэтому вы машинально отстранились. И все дело в том, что приехав в Чикаго, я не знала, что вы из себя представляете. Наверное, я надеялась, что у шаманов тоже есть своя клятва Гиппократа, поэтому вы поможете моему брату просто потому, что ему нужна помощь. Потом, встретившись с вами и увидев, что вы повернулись спиной к своему прошлому, мне пришлось на ходу менять план действий.

Она пожала плечами:

— Я этого и не отрицаю. Да, я просчиталась и все пошло прахом. Но я не могу отказаться от намеченного из-за того, что начала не с того, с чего следовало.

Лэйкен немного подвинулась в сторону, чтобы видеть его лицо:

— Мне нужна ваша помощь. Вы моя единственная надежда. — Она извиняюще улыбнулась. — Я не могу уступить. Представьте себя на моем месте — что если бы человек, которого вы любите и который зависит только от вас, нуждался бы в помощи, вы бы уступили?

Посмотрев на нее, он встал и подошел к окну. Раздвинул тяжелые шторы и уставился в темноту.

Молчание затянулось, и Лэйкен стала бояться, что он не ответит, но он сказал, не поворачивая головы:

— Нет, думаю, я бы не уступил.

Она почувствовала облегчение. Нет, это еще не победа. Она это знает. Он все еще не согласился помочь ей, но по крайней мере он стал воспринимать ее всерьез. Он слушал, что она говорит.

В следующую секунду он повернулся и облокотился о стену возле окна.

— Вы говорите очень разумно, но если я вас правильно понял, то вы будете продолжать преследовать меня, пока я не соглашусь помочь вам. Так?

Она посмотрела вниз на свои скрещенные руки, а затем снова подняла голову и беспомощно посмотрела на него:

— Мне действительно жаль отравлять вам жизнь, но…

— Но у вас особое предназначение. — Он натянуто улыбнулся. — Кажется, я начинаю это понимать.

Он замолчал, и Лэйкен затаила дыхание. Его взгляд прошелся по ее лицу, потом он нахмурился. Хотела бы она знать, о чем он думает. Она убеждала себя, что во всех случаях — это добрый знак, но ей хотелось знать наверняка.

— Ну, хорошо, вы победили.

Она не сразу поняла, что он сказал. Поднявшись на ноги, она обошла вокруг кровати и приблизилась к нему.

— Вы хотите сказать… Он кивнул:

— Я поеду с вами. И разыграю представление, которое убедит вашего брата, что я настоящий шаман, способный разрушать древние заклятия. Нацеплю набедренную повязку, и так далее.

Восторг пробежал по ее жилам. Свершилось. Ч. Д. поверит в него и выздоровеет. Снова станет маленьким мальчиком, у которого все впереди.