— Знаешь, Лейни, я думаю, что, скорее всего, он обманывает тебя. Может быть, у него плохое настроение и ему захотелось испортить его и тебе. Джои никогда не был нужен ему, и я думаю, что он ему не понадобится и впредь.

Ее изумрудные глаза встревоженно уставились в никуда.

— Я надеюсь, ты прав, Ифрейн. Я очень на это надеюсь.

Прошло несколько дней, но Спэнс, вопреки обещанию, не появился. Она неистово надеялась, что его звонок был пустой угрозой, имеющей целью лишить се спокойствия. Лейни была уверена, что отчим не вспоминает ни о ней, ни о Джои, но, зная его непредсказуемость, боялась, что рано или поздно он все-таки объявится и попытается связаться с ней.

Тем временем Рэнд тоже не давал ей о себе забывать. Он прекрасно понимал, что Лейни нужны несколько часов в неделю для выполнения дополнительной работы на дому, и уважал это ее право, но тем не менее умудрялся заставить ее выкроить время для их встреч. Лейни до сих пор не могла понять, как получилось, что Рэнд так тихо и незаметно вошел в ее жизнь и занял там прочное место. Но одно она точно знала: никогда еще она не была так счастлива, как сейчас.

Время от времени Рэнд приходил за Джои и оба на несколько часов отправлялись на прогулку. Им очень нравилось проводить время вдвоем. Роза обожала «этого доброго доктора Рэнда», как она называла его.

Сегодня день принадлежал только Лейни и Рэнду. Было воскресенье. Рэнд пригласил ее погостить у него дома, и она с готовностью согласилась. С каждым днем она убеждалась, что ей все труднее и труднее жить без него, как бы она ни убеждала себя в обратном. Она уже не боялась его ласк, более того, чувствовала растущую потребность в них. И она не знала — радоваться или огорчаться.

Они ехали на машине к нему домой на Ривер Оукс. Лейни посмотрела на сгущающиеся тучи и лениво сказала:

— Похоже, в любую минуту может начаться дождь.

Все утро собирались тучи, предвещавшие о том, что может начаться проливной дождь. Но время от времени налетал теплый ветер и разгонял их.

Рэнд взглянул на небо.

— Не думаю, что эти тучи дождевые. Но даже если и так, мы успеем добраться домой до его начала. — Он, улыбаясь, взглянул на нее. — Если бы сегодня было холодно, мы могли бы провести прекрасный вечер, греясь у камина. Ну, а раз это не так, нам придется довольствоваться просмотром моих гравюр.

— Гравюр? Ах, у доктора есть гравюры? — Она шутливо покачала головой. — Я разочарована, Рэнд, я была уверена, что ты придумаешь что-нибудь более оригинальное.

Он засмеялся и, помолчав немного, повернулся к ней.

— Тебе следовало бы почаще надевать юбки, у тебя красивые ноги.

Лейни неосознанно провела рукой по своей скромной юбке.

— Если не ошибаюсь, последний раз я ее надевала в школе, она еще не старая, и я решила для разнообразия сменить джинсы.

К юбке она надела ту же трикотажную кофточку с отложным воротничком, что и на их первый пикник. Темно-зеленый цвет ее оттенял изумруд ее глаз, а блестящие волосы, рассыпанные по плечам, придавали ее облику неповторимое очарование.

Он взглянул на нее и взял за руку. Любуясь ею, Рэнд подумал, что она самая красивая девушка в мире, независимо от того, что на ней надето. Но не решился сказать об этом вслух, боясь, что Лейни не поверит. «Когда-нибудь она поверит, — поклялся он себе, — и если сегодня все произойдет так, как он надеется, она начнет осознавать, как много значит для него».

Машина, свернув за угол, оказалась на улице, где находился дом Рэнда. Не успели они проехать несколько метров, как машина стала хрипеть и фыркать.

— Что случилось, Рэнд?

— Не знаю. — Рэнд удивленно посмотрел па приборы и циферблаты, сложность и количество которых являлись бы предметом гордости любого владельца реактивного самолета. — Боюсь, что совсем не разбираюсь в машинах.

— Невероятно! — всплеснула она руками. — Что я слышу? Уже две вещи!

— Какие две вещи?

— Две вещи, о которых ты ничего не знаешь! — засмеялась она. — Машины и погода.

— Ну, допустим, о погоде я кое-что знаю, — медленно начал объяснять он. — Что же касается машин… я считаю, что если я плачу за нее непомерную плату, то имею право требовать, чтобы она работала безотказно, и если я включаю зажигание, то машина должна делать то, что ей положено: двигаться. Только и всего. Я не должен терять время на машину, которая барахлит.

Лейни наклонилась к Рэнду и бегло просмотрела приборы.

— Я не знаю, как вам сказать об этом, доктор, но на этот раз, кажется, барахлите вы!

— О чем это ты?

— О бензине. Просто кончился бензин.

— Да? — Рэнд свернул машину к тротуару и остановился. Задумчиво разглядывая показатели счетчика, он медленно проговорил: — Интересно, почему до сих пор никто не догадался создать машину, которая сама бы отправлялась на заправочную станцию и заправлялась бензином?

— Знаешь, что я думаю? — спросила она, сдерживая смех. — Нам слишком долго придется ждать появления такой машины, а как тогда с просмотром твоих гравюр?

— Ну, просмотр все-таки состоится…

— Но, предупреждаю, — засмеялась она, — если мне придется идти пешком, чтобы посмотреть на них, они должны быть действительно потрясающими.

— Подозреваю, что тебе не долго придется идти. Мы не так далеко от дома, как ты думаешь. — Он показал на высокую кирпичную стену, простирающуюся вдоль дорожки.

— За этой стеной — парк, где мы провели свой первый пикник.

Лейни в ужасе смотрела на стену.

— Но я не полезу на эту штуку еще раз. И не надейтесь.

— А тебе и не придется. Здесь недалеко есть калитка, насколько я помню.

— А вдруг она заперта?

— У меня случайно оказался ключ. Я в очень близких отношениях с хозяином, если ты помнишь.

— Да, кажется, припоминаю. Тогда нам пора, иначе мы попадем под дождь.

— Мы не промокнем, Лейни. Гарантирую. Дождь пойдет не скоро.

Они подошли к калитке, Рэнд открыл ее и повернулся к Лейни.

— Видишь, у меня очень удобный ключ. С его помощью я открываю калитку и массу дверей в доме. Я стараюсь максимально упростить себе жизнь, чтобы сосредоточить свое внимание на решении других, более важных проблем.

Лейни прекрасно понимала, о чем он говорит, она слишком хорошо знала, как важна и значительна его работа, сколько жизней зависит от нее. Он был, без сомнения, замечательный человек, и она восхищалась им. Как легко и уверенно шел он рядом с ней, держа ее за руку! С каждой встречей он приобретал все большую власть над ней и мог заставить ее смеяться от счастья и страдать от страсти.

— Подозреваю, что заправка бензобака не входит в число твоих самых важных проблем, не так ли? — не удержалась она от соблазна поддразнить его.

— Да, об этом заботится другой человек, — улыбаясь, согласился он. — Мне же важно добраться до клиники в кратчайшее время с минимальными трудностями.

Они вошли в сад и прошли несколько метров. Он остановился и заключил Лейни в объятия.

— Я должен уточнить то, что недавно сказал. Я стараюсь не усложнять свою жизнь, но с одним-единственным исключением.

Теплый воздух был напоен влагой, благоухали буйные заросли цветов. Она прижалась к его груди и, подняв глаза, спросила:

— Каким, доктор?

— Мое исключение — ты, — сказал он серьезно. — С тех пор, как я встретил тебя, я больше ни о чем другом думать не могу. Я все время хочу видеть тебя. И что бы там ни происходило днем, вечером, когда мы, наконец, вместе, все заботы и переживания бесследно исчезают. Когда тебя нет рядом, я несчастлив и снова жду встреч. Ты, Лейни, — не исключение. Ты — самое главное для меня, как днем, так и ночью.

Она задрожала и потянулась к нему, он склонился, и их губы встретились.

«Его губы могут дразнить, могут мучить, могут возбуждать», — подумала она. Сейчас они совершали все три действия одновременно. Он нежными поцелуями покрывал все ее лицо, приблизился к уху, потом заскользил губами вниз по шее, пронизывая ее дрожью и чувственным удовольствием. Он вкушал от нее, смаковал ее, и Лейни, теряя самообладание, удивлялась тому, что он может стоять, тогда как ее тело становилось безвольным, как у тряпичной куклы. Она прижалась к нему, руки ее взмыли вверх и утонули в его непокорных волосах.