– От того, что вы мне хотите сказать. Какие-то плохие новости?

– Ах, вы хотите узнать, зачем я пришел.

Ну конечно. Если к кому-то домой является полицейский, то это, скорее всего, значит, что дела плохи. А он, дурак, даже не подумал об этом. Марк был так увлечен мыслью о встрече с Хэлли, что ему это и в голову не могло прийти. Если Марк и испытал разочарование оттого, что она не была рада видеть его, то тут же подавил его в себе как глупость и мальчишество.

– Я пришел, чтобы удостовериться, как было оформлено дело по поводу вашей кражи.

Господи, какое же глупое объяснение. Офицеры составили полную опись всего, что было украдено, проверяли отпечатки пальцев, искали следы во дворе, опрашивали соседей. Другими словами, они сделали свое дело, и сделали его хорошо.

Ему вообще не нужно было сюда приходить. Он был начальником полиции, и его работа заключалась в административных делах: связываться с городским советом, мэром и администратором, чтобы знать, что все зоны его подчинения в рабочем состоянии и исправно справляются со своей работой. В большинстве случаев отдельные дела не попадали под его рассмотрение.

Однако нераскрытых дел было еще море, и Марк мог выбрать что угодно: от похищения собак или угона трейлера до случаев домашнего насилия. Но он был здесь, потому что просто-напросто снова хотел увидеть Хэлли Фицджеральд.

Не очень хорошо в первый же день смешивать работу и удовольствие, хотя в данный момент Марк не мог сказать, что кто-то из них испытывал большое удовольствие, в любом случае уж точно не Хэлли.

– Извините меня, – проговорила девушка. Она расслабилась и даже улыбнулась ему. Присаживайтесь, пожалуйста. Не хотите ли кофе? Печенье?

Снова в ней проявлялась эта заученная вежливость, которую он заметил еще утром.

– Да, кофе было бы замечательно, спасибо.

– Пойдемте со мной, пока я буду его заваривать.

Марк проследовал за ней на кухню и теперь смог хорошенько рассмотреть Хэлли со спины. Одета она была в старенький полинявший свитер некогда кораллового цвета, длинный и очень свободный, но тем не менее обрисовывающий ее красивые бедра.

Сначала Марк заметил ее соблазнительный рот, теперь не может оторваться от бедер. Это всего лишь гормоны, сказал он себе, нормальная реакция здорового мужчины, который несколько месяцев не имел близких отношений с женщинами.

Слава богу, думала Хэлли, берясь за кофейник. Он явился по поводу кражи. С этим она могла справиться с легкостью, даже врать не придется. Если они будут говорить только об этом и не затронут телефонный разговор, то все будет хорошо.

Хэлли поставила кофе на плиту и достала печенье из розовой фаянсовой тарелки. Краем глаза она видела, как начальник полиции расположился за круглым шатким столом, стоящим под абажуром. Он склонился над папкой, которую принес с собой, и она не могла не заметить, что и без того крохотная кухня оказалась совсем миниатюрной из-за контраста с его мощной фигурой.

– Список похищенного огромен, – сказал он. – Это все очень ценное. Должно быть, стоит немалых денег.

Хэлли поставила на стол две чашки кофе.

– Это стоит не только денег, мистер Валкотт.

– Можете называть меня Марк, – предложил он. – И давайте на «ты».

– Хорошо, – робко согласилась она.

– Все было украдено из другого здания, не отсюда. Здесь сказано, из музея.

– Да, он располагается позади дома, хотя в прежние времена именно то здание было главным. Хочешь посмотреть?

– Давай сначала допьем кофе. Мне он сейчас действительно нужен. День переезда не самый легкий.

– Все закончилось благополучно? Я имею в виду, ты дозвонился в телефонную компанию? – Зачем она спросила об этом? – тут же упрекнула она себя. Зачем вообще вспоминать ту встречу?

– Да, все хорошо.

– Что ж, я рада. – Она усилием воли заставила себя не извиняться за странное поведение этим утром, потому что тогда бы пришлось все объяснять, а это повлекло бы за собой новую ложь. Вместо этого она сообщила: – Я испекла их еще в субботу, но они до сих пор свежие. – Хэлли указала на тарелку с овсяным печеньем. Почему, подумала она сердито, у нее нет ни одной нормальной тарелки, которая не была бы треснута, отколота или склеена?

Но Марк, казалось, даже не обратил на это внимания. Он взял печенье, откусил кусочек и удовлетворенно улыбнулся:

– Очень вкусно. Ничего подобного не пробовал в жизни.

Она улыбнулась в ответ и поставила на стол молочник и сахарницу. Марк опять уткнулся в свои бумаги.

– Было украдено несколько серебряных предметов, картина, несколько книг, религиозные статуэтки, большой гобелен, несколько старых кукол, правильно? Хорошо, что у вас есть фотографии всех этих вещей.

– Мне нужны были фотографии для оформления страховки.

– Ах, да, еще последний пункт. Альбом для наклеивания вырезок.

– Понимаешь, это не простой альбом. Возможно, он ничего не стоит в денежном эквиваленте, но это памятная вещь для моей семьи. Молоко? Сахар?

– Нет, спасибо. Я пью черный кофе.

– В этом альбоме собрана память о моих предках. Фотографии, приглашения на свадьбу, свидетельства о рождении, ленточка, засохший цветок. Это все может казаться глупостью, но для меня это очень важно.

Хэлли чувствовала, что голос предательски дрожит и слезы вот-вот брызнут из глаз. Она отвернулась, якобы чтобы взять тряпку и стереть со стола капли кофе. На самом деле она не хотела, чтобы полицейский видел ее состояние.

Для Хэлли содержание этого альбома для наклеивания вырезок являлось не просто занимательной историей, это были ее корни. Она рано лишилась родителей, поэтому ей особенно было нужно ощущать это родство, иметь чувство связи с своими предшественниками. История рода Фицджеральдов в северной Калифорнии включала и историю родов Васкесов, Халибуртонов и Розенов – от коренных американцев и первых поселенцев до наших современников, от фермерских участков и загородных домов до нынешних мегаполисов. Этот альбом был так же важен для нее, как обручальное колечко, что передается из рода в род, от матери к дочери. В этом альбоме была вся ее жизнь.

Взяв себя в руки, Хэлли расположилась напротив Марка за столом.

Марк отхлебнул из своей чашки и одобрительно кивнул:

– Нет ничего лучше чашечки хорошего крепкого кофе.

Он улыбнулся одним уголком губ, и Хэлли с удивлением почувствовала, как тепло разлилось по ее телу, пульс участился, а щеки загорелись. Боже мой, подумала она, этого чувства я не испытывала уже давно. Если быть точнее, с тех пор, как ее жених Фред бросил ее год назад.

Она отхлебнула кофе, не решаясь снова встретиться с Марком взглядом. Вечером его необыкновенные глаза были более спокойного зеленого цвета, чем утром. Она заметила стрелочки морщинок, разбегающиеся от уголков глаз, словно из-за того, что он слишком много улыбался, обратила внимание на его загар. Он был одет в рубашку с короткими рукавами, открывавшую мускулистые, сильные руки. От него прямо-таки веяло самоуверенностью.

Бывший военный.

– Да, – сказал он.

– Что – да? – переспросила Хэлли, очнувшись от своих мыслей.

– Я бывший военный. Служил в морской пехоте. А как вы узнали?

Господи, она сказала это вслух! Хэлли знала за собой такое. Это случалось, если она была взволнована. Мысли, которые, как ей казалось, она держала при себе, каким-то загадочным образом ускользали, и Хэлли непроизвольно проговаривала их вслух. Ей нужно быть особенно осторожной, ведь от этого человека необходимо скрыть нечто очень важное.

Хэлли пожала плечами.

– Так, ходят слухи. Муж моей подруги у тебя в подчинении. Его зовут Том Кингман.

– Да, я познакомился с ним сегодня. Приятный человек.

Она улыбнулась.

– Джоанна тоже так думает. И сколько же ты служил?

– Пятнадцать лет. Демобилизовался месяц назад.

Хэлли хотела спросить, почему он бросил службу, но не стала совать свой нос в чужие дела. Ей также было интересно, живы ли его родители и был ли он женат. Короче говоря, ей вдруг стало необходимо знать очень много о новом начальнике полиции.