– Нет.

– О, Хэлли. – Огромные глаза Трейси наполнились слезами.

– Не переживай, – сказала сестра, махнув рукой. – Марк обещал найти его.

– О господи, мне кажется, что Гас взял гораздо больше, чем мы с ним договорились. Я тех вещей в глаза не видела. Он все держал в своем фургоне. – Она вдруг закрыла рот рукой и повернулась к Марку. – Вы ведь из полиции. Наверное, не стоит все это при вас рассказывать. А то вы заново возбудите дело.

– Дело закрыто. А чтобы получить ваш альбом назад, я бы хотел слышать все, что может хоть как-то помочь его найти.

– Но это все, что я знаю. Извините.

– Иди ложись спать, – велела Хэлли. – Отдыхай!

Хлюпая носом, Трейси вышла из кухни, шлепая по полу своими тапочками. С любящим выражением Хэлли посмотрела ей вслед, потом села за стол напротив Марка.

– Как чай?

– Наверное, нормально. Совершенно безвкусный.

– Некоторые люди кладут в него лимон, или сахар, или молоко, или все вместе. Могу тебе предложить первые два. Молоко закончилось.

– Сахар, если можно.

Хэлли достала сахарницу, ложку и положила их перед ним.

Уже целых десять минут она твердо знала, что ей нужно делать. Мысль вертелась в голове с тех пор, как они поцеловались с Марком. Это, конечно, нелегко, но ее внутренний голос, который никогда не ошибался, твердил, что все будет хорошо.

Она с удовольствием отхлебнула чай. Марк взял ее за руку и слегка сжал.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил он.

– Ты про альбом?

– Да.

– Знаешь, это в общем-то не вопрос жизни и смерти. Это просто воспоминания, Марк. Как ни странно, мне не так плохо, как я думала. Я так часто его просматривала, что все картинки остались у меня в голове. Не пойми меня превратно – я действительно надеюсь, что он найдется. Но если нет, я не умру от разрыва сердца.

– Хорошо.

Он сделал глоток чая, но ее руку из своей не выпустил. Хэлли засмотрелась: ее ладонь была такой маленькой и бледной в его загорелой и большой. Потом она перевела взгляд на него и твердо произнесла:

– Я люблю тебя.

Марк широко открыл глаза. Потом со стуком поставил кружку на стол и в упор посмотрел на Хэлли.

Она ждала с бешено бьющимся сердцем, что он скажет ей в ответ. Но Марк молчал, слегка хмуря брови. Хэлли заметила, как сократились и расслабились мышцы шеи, когда он сглотнул.

– Ничего себе, – наконец проговорил он.

– Все нормально, – сказала она со спокойствием, которого не чувствовала. – Не нужно ничего отвечать, если не хочешь.

Марк потряс головой.

– Нет, я хочу. Просто я не уверен, что... – Он задумался, потом продолжил: – Мне неведомо, на что похожа любовь. Я что-то чувствую к тебе, Хэлли. Что-то очень сильное.

– Уже неплохо для начала.

– Но все равно об этом не может быть и речи.

– Разве?

– А разве нет?

Она собралась с духом, прежде чем закончить то, что хотела сказать.

– Мне... стала нравиться мысль о том, чтобы у нас с тобой был роман.

Он казался обескураженным.

– Правда?

– Да. – На щеках Хэлли проступила краска, но она была намерена договорить. – Ну, ты сам посмотри, что сейчас произошло наверху. Мы... мы оба из кожи вон лезем. И если мы не сделаем этого, то я всегда буду думать о том, что же упустила. У меня очень мало опыта, Марк. Моих любовников можно пересчитать по пальцам одной руки. В общем, секс с ними, конечно, приносил удовольствие, но я никогда не могла понять, что все в этом такого находят. А когда мы с тобой целуемся, мне кажется, что я начинаю... догадываться.

За всю его жизнь ни одна женщина никогда не приводила Марка в такое смятение. Хэлли была удивительна, по-настоящему удивительна. Сколько же мужества должна была она иметь, чтобы сказать такое!

– Ничего себе, – повторил он, не в состоянии произнести что-либо еще.

Ее лицо выражало одновременно и страх, и смелость, и ранимость, и искренность.

– Я никогда ничего подобного не делала, – сказала она. – И мне страшно.

– Ты великолепна, – промолвил он, сжав ее руку.

– Я думала о твоих словах. О том, что мы никогда не знаем, что нас ждет впереди, и почему бы не пользоваться счастьем, которое выпадает нам. И я думаю, что ты прав. Я... слишком строга со своими требованиями и стандартами и, наверное, неправильно все определила. Может, мне предначертано общаться со многими людьми, иметь много любовников и получить разнообразный опыт, прежде чем у меня появятся дети. – Она пожала плечами. – Ведь кто может знать наверняка?

У Марка сердце екнуло, когда Хэлли сказала «иметь много любовников». Нет, подумал он. У нее не будет много любовников. Кроме него, у нее никого не будет. Никого, черт возьми! Это его женщина.

Он отпустил ее руку и погладил по лицу. Выдохнув, произнес:

– Ты поражаешь меня.

– Это хорошо или плохо?

Он скорбно усмехнулся.

– Понятия не имею.

– Ты хочешь меня?

Хэлли закусила губу, сказав это. Ее прекрасное лицо покраснело, и вдруг она ясно представила себе, как это бывает, когда хочется одновременно и плакать и смеяться.

– О, Хэлли! – простонал Марк, совершенно обескураженный. – Ты чувствовала, что со мной творилось, когда мы были наверху? Разве ты можешь сомневаться, что я хочу тебя? Это желание убивает меня.

Она одарила его довольной улыбкой.

– Ну, тогда следующий шаг за тобой.

– За мной?

– По-моему, я уже сказала все, что хотела. Я готова начать с тобой роман.

– Но ты также сказала, что любишь меня.

– Не думаю; что хотела бы каких-либо отношений вообще, если бы не любила тебя. Итак, твоя очередь.

– То есть ты оставляешь решение за мной?

Она кивнула, потом взяла кружку и пошла к раковине. Марк посмотрел ей в спину и заметил, как ее вьющиеся волосы под лучами солнца отливают разными оттенками золота. Он видел, как она напряглась, ожидая его приговора.

Даже не думай об этом, солдат, сказал он себе. Еще несколько месяцев, и ты уберешься отсюда. И пути назад не будет. Что бы там леди ни говорила об опыте, который ей якобы надо получить, ее сердце просто разобьется, когда ты уедешь. И вряд ли она с этим справится.

Да и ты тоже.

Грудь сдавило тяжелое чувство. Он никогда не плакал, сколько себя помнил. Но сейчас ему хотелось заплакать. Может, это разогнало бы щемящую пустоту.

Он должен был сделать это. Ради нее. Ради них обоих.

– Хэлли?

Она медленно повернулась, глядя на него с надеждой и страхом.

Видно было, что ему трудно говорить.

– Словами нельзя выразить, как я благодарен тебе за твое предложение. Мне бы так хотелось принять его, но я вынужден... отказаться.

Хэлли, не находя слов, просто смотрела на Марка. Ей было нелегко раскрыться перед ним и сказать о самом сокровенном – о своих чувствах, еще труднее сказать, что она готова к любви физической. Хэлли понимала: мужчины часто получают отказы, и будет только справедливо, если и женщин не минет сия участь.

И пусть Хэлли с опаской сделала этот шаг, но в результате она не сомневалась. В конце концов, она заговорила его словами, ведь он в том же самом убеждал ее – неужели это было лишь неделю назад?

И после того, как она открыла ему свое сердце, себя целиком, вывернула душу, он отвергает ее...

– Что, прости? – переспросила она наконец.

Он выразительно покачал головой.

– Не могу передать, как мне жаль. Боже, Хэлли, я хочу тебя. Ты даже представить себе не можешь, как я хочу. Но это будет неправильно. Ничего не изменилось. Я все так же планирую уехать. И если мы будем... близки, то это погубит нас обоих.

Тогда не уезжай! – хотела прокричать Хэлли в ответ. Останься здесь.

Но Хэлли не хотела умолять его, тем более она уже и так потеряла остатки гордости.

Она облокотилась на раковину и с сарказмом произнесла:

– Мне как всегда повезло. Сделать предложение человеку, который решил проявить благородство!..