На вокзале носильщиков, как всегда, не оказалось. Приходилось часто останавливаться, ставить сумки на заплеванный асфальт, разминать онемевшие руки, опять хватать вещи и тащить их в толчее и сумятице к поезду.

— Гражданин, нам не по пути, случайно? — спрашивала Лера у мускулистых ребят с туристским снаряжением, многообещающе моргая глазками. Но те не спешили на помощь, непонимающе отшучиваясь.

Вдыхая копоть и гарь, я дотащилась до последнего вагона. Едва не испустив дух, вошла в купе, кинула сумки на пол и зло затолкала их ногами под сиденье. Измученная, одна в пустом купе, я с тоской смотрела за окно — через несколько минут состав тронется. Последние пассажиры бежали к поезду, прощались, целовались, что-то кричали друг другу. Толчок — и мимо поплыли замусоренные платформы, ржавые цистерны, кирпичные домики…

Я жила одна в двухкомнатной квартире, которую оставила мне младшая сестра, выскочившая замуж и укатившая с любимым в Новосибирск. Я наслаждалась свободным пространством, с трудом представляла, что буду делать с целой газовой плитой, — стандартная кухня казалась мне Лужниками. Часами валялась в ванной и ходила по комнатам без халата.

Город, в котором я родилась и куда вернулась после учебы, — классическая провинция на северо-востоке Эстонии. В нем есть пара ресторанов, десяток кафе, бары, магазины. Он живет тихой, размеренной жизнью: полупустые улицы под вечер и вовсе вымирают, жизнь кипит лишь у торговых точек, а центром культурной жизни считается городской рынок.

Первое время я активно ходила по книжным лавкам, пробуя выискать там что-либо достойное, заставляла себя просматривать газеты. Но скоро выяснилось, что московские газеты в Эстонию не поступают, а местные скучны, пусты, и слишком жалко выглядят на столичном фоне. Телепередачи можно смотреть только с шести часов вечера, и заняться порою просто нечем. Последней отчаянной попыткой вырваться из застойного провинциального быта стала поездка в Пюхтицкий монастырь.

Насладившись свободой, я задумалась о хлебе насущном и, взяв диплом и паспорт, направилась на биржу труда. Войдя в темное полуподвальное помещение, я заняла очередь, которая продвигалась на удивление быстро.

— В первый раз? — равнодушно спросила работница биржи, не удостоив взглядом мои бумаги. Не дожидаясь ответа, она швырнула мне толстый журнал.

Прочитав на обложке надпись «Вакансии», я углубилась в занимательное чтение. Городу требовался гардеробщик, три дворника, уборщица, шофер, водолаз… На мою попытку разузнать, нет ли вакансий на инженерные должности, служащая, удивленно вскинув брови, задала сакраментально-убойный вопрос о степени знания эстонского языка. Оставалось прикусить язык.

В глубине души я не слишком расстроилась, надеясь, что все как-то образуется. Сейчас же, чтобы не тратить время попусту, решила еще раз попытать счастье через газету «Двое», благо в нашем городе она продавалась на каждом углу.

Мне давно не приходили письма, и было ясно: тот, кто хотел мне ответить, давно уже сделал это, и на большее нечего рассчитывать. Купив два номера газеты, я выбрала пять более-менее подходящих объявлений. Честно говоря, к тому времени я на них почти не надеялась. Понимала, главное в такого рода знакомствах — счастливый случай. Я постаралась излагать свои мысли с юмором и без тяжеловесных фраз — именно такие корреспонденции приходили от иностранцев.

«Здравствуй, (имя)!

Меня зовут Регина. Я не замужем, хоть обаятельна и красива, в чем можно убедиться, посмотрев на фото. Кроме того, дьявольски умна, как и все старые девы, поэтому и решила ответить только тебе, и никому другому.

Хочешь ты этого или нет, но я тот самый идеал, который ты ждешь всю жизнь. И пока я еще свободна, не упусти свой шанс. Пиши, если хочешь найти верную спутницу.

Коротко о себе. Под настроение я могу белить, стирать, убирать квартиру и вести хозяйство и глубокомысленные беседы (можно одновременно). Люблю — читать, готовить, слушать хорошую музыку. Не терплю категорически лжи и тупости.

Ко всему вышесказанному хочу добавить, у меня есть диплом о высшем образовании, который лежит пока мертвым грузом. Я безработная, надеюсь, временно.

До свидания. Регина».

Скорого ответа ждать не приходилось. Но через несколько дней я получила конверт из США, который переслали мне из Москвы оставшиеся там знакомые. Письмо было из «МК Интернейшнл», мне предлагалось заполнить бланк для повторного объявления.

«Дорогая Регина!

Тысячи мужчин в США, Канаде и других странах ищут прекрасных дам для переписки и создания семьи. Твои снимки, помещенные в одном из наших каталогов, дали возможность познакомиться с тобой. Пожалуйста, заполни этот бланк и вышли фотографии, которые мы сможем напечатать в следующем номере. Очень важно, чтобы они были оригинальными (в открытом платье, мини-юбке, шортах или купальном костюме) и не публиковались в других каталогах. Помни, лучшее фото — лучший шанс».

Вся беда в том, что сниматься в купальниках у нас не принято, а личным фотографом я не обзавелась. Поэтому я решила сделать обычное фото и отправить повторную заявку.

Я ходила по городу в надежде найти работу, стучалась во все двери, но незнание эстонского языка не оставляло мне надежды. Пособие по безработице компенсировало лишь моральный ущерб, материально оно почти ничего не значило — денег хватало на уплату коммунальных услуг и скудное питание. Я дала себе слово учить каждый день десять эстонских слов по словарю, но произношение было ужасное, и дело продвигалось медленно.

Где-то в середине декабря, открыв почтовый ящик, я увидела конверт, подписанный знакомым почерком. Я сразу узнала Леркины каракули — даже за сотни километров она удивляла своей непредсказуемостью. Сейчас она сообщала, что живет одним домом с «любимым человеком» и чувствует себя очень счастливой.

Впрочем, Леркино «замужество» можно было предвидеть. В Москве она говорила, что ничего хорошего от своего приезда домой не ждет, так оно, кажется, и вышло. Ее мать повторно вышла замуж, когда Лере было пятнадцать лет, и скоро в семье родилась еще одна дочь. Девочка почувствовала себя лишней. Она рассказывала мне, как и раньше, до появления отчима и сестры Кати, ссорилась с матерью. Ну, а потом, уже в новой семье, скандалы возникали по любому незначительному поводу. Когда Лера закончила школу и исчезла с глаз долой, родители на время облегченно вздохнули. Но она вернулась и теперь уже, кажется, надолго.

Трудоустройством падчерицы занялся отчим, который работал завотделением в поликлинике и имел кое-какие связи. Он подыскал ей вакантное место учителя географии в школе. Так Лера стала учительницей.

Преподавать оказалось несложно. Ученики изучали новый материал по учебнику сами, на уроках царила полная анархия. Нагрузка была небольшая, да и сверхзадач перед собой Лера не ставила, за рамки школьной программы не выходила. Двоек она почти не ставила — потом самой же приходилось заниматься с отстающими.

Школьники ее любили, на работе все шло замечательно. При встрече с директрисой Лера, вытягиваясь в струнку, вежливо здоровалась, с коллегами была предупредительна, и в коллективе она, как говорится, пришлась ко двору. Зато дома все шло кувырком, катилось в тартарары. Мать то ревновала Леру к отчиму, то устраивала сцены из-за неубранной постели. Дочь, конечно, в долгу не оставалась. Так они и жили.

Однажды во время педсовета Лера случайно оказалась рядом с учителем физкультуры Толиком Басовым. Он вертелся на стуле, часто смотрел на часы и с нетерпением ждал конца педсовета. Они не могли скрыть зевоту.

— Что, скучно? — спросил Толик. — Может, прогуляемся? — предложил Басов. — Куда пойдем? В кино? В театр? На вечер органной музыки?

— А если в казино? — подыграла Лера. Она просто отшила бы Толика, но хотелось развеяться — давно уже нигде не бывала.

Толик рассмеялся:

— А просто ресторан вас не устроит?

Центральный ресторан города «Турист» при ближайшем рассмотрении оказался грязной забегаловкой, где собиралась далеко не самая изысканная публика. Прямоугольные столы покрыты стираными-перестиранными скатертями, в зале накурено, крутили затертые записи.