— Значит, он немец, — расхохоталась Виолетта. — А вы подумали, Борис Михайлович и Анатолий Иванович, на каком языке я с ним будут разговаривать? Или вы заранее узнали, что я изучала немецкий?

— Ну вот и прекрасно, — загадочно сказал профессор. — Если хотите, разговаривайте с ним на немецком. Он его тоже знает. Говорите хоть на китайском, главное, чтобы о любви.

В аэропорту Франкфурта русских ученых встретил микроавтобус немецкой компании «Gesundheit». Представитель компании, невысокий полноватый немец, вежливо приветствовал их, говоря по-русски с сильным акцентом. Он помог занести в автобус вещи Виолетты и опустился рядом с ней на сиденье. Девушка, поддерживая с ним разговор, удивленно посматривала на профессора. Она никак не могла понять, отчего Борис Михайлович с таким восторгом говорил ей об этом человеке. Он совсем не произвел на девушку никакого впечатления. Это был обычный человек, в меру умный, в меру воспитанный, в меру образованный. Внешность у него тоже была самая заурядная. Но, может быть, первое впечатление обманчиво? Хотя Виолетта не представляла, как такой человек мог бы заставить вытеснить из ее сердца образ Валерия. Через полтора часа автобус въехал в Гейдельберг и подвез их к зданию отеля, где заранее были забронированы для них номера. Немец, взяв в руку чемодан Виолетты, прошел к стеклянным дверям, которые сами распахнулись перед гостями благодаря встроенному в них фотоэлементу. В вестибюле отеля он вручил всем троим ключи от комнат и, вежливо простившись, ушел.

Виолетта, Борис Михайлович и Анатолий поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались их номера. Мужчины, переглядываясь, смеялись.

— Профессор, — первым нарушил молчание Анатолий, — скажите девушке правду. Вы же видите, как она разочарована. Подумает еще, что у нас с вами плохой вкус, или заставит себя влюбиться насильно в нашего сопровождающего, чтобы угодить вам.

— Виолетта, — профессор остановился, опершись на свою палку. — Этот негодяй не приехал нас встречать. Он прислал вместо себя автобус. Не влюбляйтесь мне в угоду. Подождите еще немного. Сейчас вы его увидите. — Глаза Карабчиевского задорно смеялись.

Он оставил вещи в коридоре около своего номера и прошел с Виолеттой в конец коридора, постучав в самую последнюю дверь. Ответа не последовало. Дверь была заперта.

— Я знаю, где он! — воскликнул профессор. — Он в лаборатории. Что ж, это его прощает. Кстати, мы скоро отправимся туда же. Посмотрите, Виолетта, его номер как раз напротив вашего. Но я этого не подстраивал. Это воля случая. Жду вас внизу в вестибюле через два часа. Заедем в лабораторию, а оттуда — на переговоры.

Через два часа Виолетта, приняв душ, спустилась в вестибюль, где ее уже ждали Борис Михайлович и Анатолий, сидя в креслах около журнального столика. Профессор критически оглядел Виолетту с головы до ног. Стройную фигурку девушки подчеркивал строгий шерстяной костюм красного цвета. Через руку был перекинут белый плащ.

— Что скажете, Анатолий? Сможет ли молодой мужчина… — начал было говорить профессор, ко Виолетта остановила его.

— Борис Михайлович, мы едем смотреть лабораторию или заниматься устройством моей личной жизни? — рассердившись, спросила она.

Ей было немного не по себе. Она испытывала непонятное волнение и смущение и не находила этому объяснения. Она ведь не маленькая девочка, чтобы серьезно относиться к выдумкам профессора.

— А мы будем совмещать полезное с приятным, — отпарировал профессор.

Микроавтобус отвез их к центру Гейдельберга, где среди университетских построек размещалось здание лаборатории. Анатолий распахнул перед ней дверь, и они прошли по коридору, разглядывая помещения, в которых пока никто не работал, но уже стояло новое оборудование для опытов и производства вакцины.

— Молодцы наши немецкие коллеги, — удовлетворенно сказал профессор. — Оперативно организовали лабораторию.

— Да, — согласился с ним Петров, заглядывая в очередную комнату. — Вы угадали, Борис Михайлович, когда говорили, что он здесь.

Втроем они зашли в эту комнату, заставленную колбами и пробирками. За одним из столов, склонясь над микроскопом, сидел Валерий. Виолетта замерла в дверях, радуясь тому, что внушительная фигура приближающегося к столу профессора закрыла ее от взгляда Валерия, позволяя прийти в себя.

— Здравствуйте, коллега, — профессор опустил руку на плечо Валерия, не давая ему подняться. — Не вставайте, меня не обязательно приветствовать стоя.

— Извините, что не встретил вас лично, — услышала Виолетта до боли знакомый голос Валерия. — Но я не хотел прерывать опыт. Вот, посмотрите.

— Любопытно, любопытно взглянуть. — Профессор, взяв бумагу с описанием результатов опыта, подошел к окну, подзывая рукой Анатолия.

— Смотрите, Анатолий, какая светлая голова у этого парня. И это после шести лет перерыва. С его головой он должен быть доктором наук, а он даже не кандидат.

Валерий смотрел на Карабчиевского, по-прежнему не замечая Виолетту.

— Вы, молодой человек, прирожденный иммунолог, — веско сказал профессор. — И вас стоит хорошенько отодрать за вихры из-за ваших выходок. Это же надо, потеряно шесть лет! — Его широкая ладонь захватила русые кудри Валерия, а громкий голос эхом отзывался в стенах лаборатории. — Медицина, молодой человек, это не барышня, чтобы ее бросать. Это наука. С барышнями вы можете поступать как вам угодно, хотя и их бросать я вам не советую, — внушительно гремел Карабчиевский, трепля Валерия за волосы. — По крайней мере эту, — добавил он, указав палкой в сторону Виолетты.

Валерий сидел, не сопротивляясь, и молча улыбался. При последних словах профессора он поднял взгляд и увидел Виолетту. Улыбка сбежала с его лица. Он густо покраснел.

— Что, стыдно перед дамой? — продолжал грохотать Карабчиевский, не отпуская его волос. — Зато надолго запомнится. Вы поняли, Виолетта, что это тот самый ученый, которого вы разыскивали?

— Поняла, — ответила Виолетта. Она уже успела прийти в себя. — Отпустите его, профессор, вполне возможно, у него были уважительные причины бросить медицину.

— И вы его еще защищаете! — потрясая в воздухе палкой, сердито воскликнул профессор. — Да никакая причина не может считаться уважительной, если речь идет о науке. И он сейчас отведает моей палки, если не поклянется публично, что никогда больше не бросит иммунологию.

— Я клянусь, профессор, что больше никогда не брошу иммунологию, — серьезно произнес Валерий.

— Вот так-то лучше. — Рука Карабчиевского ласково погладила его по голове. — Не сердитесь на старика, голубчик, но кто-то же должен учить светлые головы, если в них приходят темные мысли. А теперь идите и познакомьтесь с вашей будущей сотрудницей. И не забудьте перед ней извиниться. Она три года потратила, разыскивая вас.

Валерий поднялся из-за стола и подошел к Виолетте, приглаживая рукой растрепанные волосы. Поверх голубого джемпера на нем был надет белый медицинский халат. Краска все не сходила с его щек.

— Валерий Березин, — представился он ей, протягивая руку.

— Виолетта Никанорова, — спокойно ответила девушка, сделав все возможное, чтобы ее рука, пожимающая его руку, не дрожала.

— Извините меня, Виолетта, за то, что вы потратили три года, разыскивая меня, — повторил он слово в слово слова профессора. И добавил: — Не держите на меня зла.

— Ничего, я не сержусь на вас, — ответила Виолетта. — Ведь нам предстоит работать вместе.

— Переодевайтесь, Валера, нам скоро нужно ехать на переговоры, — сказал профессор и спросил, хитро улыбаясь: — Как вам показалась ваша новая коллега?

— Она красивая, — ответил Валерий, отводя взгляд.

— Она не просто красивая, она еще и талантливая, — возразил Карабчиевский. — Вы еще увидите ее в деле. Конечно, ей пока далеко до вас, но скоро она вас догонит, а, может быть, перегонит. Она в отличие от вас очень целеустремленная.

— Что вы, Борис Михайлович! — улыбнулась Виолетта. — Женщина не создана для науки, а тем более для иммунологии.