— Я понимаю ваше беспокойство, но у него нет никаких оснований, — попытался он успокоить Хавьера. — Это необычные люди, и у них нет ничего против меня, совсем наоборот. Они хотят помочь мне, уверяю тебя.
— Мне не нравится, что ты собираешься отправиться с ними на столько дней… — Отец наконец сказал то, что не выходило у него из головы.
— Я иду не один. Лео тоже пойдет с нами, и, возможно еще кто-то из друзей захочет присоединиться к нам. Нет никакой проблемы. Напротив. Индейцы обещали рассказать нам о куче того, чего мы не знаем, ведь они живут в мире, не похожем на наш.
— Тебе не кажется, что это может быть опасно? Провести столько дней в горах… — настаивал на своем Хавьер.
— В это время года нет никакой опасности, — ответил сын, не дожидаясь момента, когда отец закончит свою фразу.
— Ты принимаешь лекарства, находишься в стадии выздоровления… В горах всегда что-то происходит. Если ты пропустишь один прием лекарств, это может привести к отторжению твоего нового органа. Ты ведь знаешь, что у тебя только что пересаженное сердце. С этим сердцем тебе предстоит прожить всю оставшуюся жизнь, поэтому следует его беречь. Ты согласен со мной?
— Конечно! Я все понимаю. Я же не сумасшедший, — сказал Лукас, глядя прямо в глаза отцу. — Я очень хочу жить и именно поэтому не забуду ни об одной из таблеток. Ну правда, успокойся! Этот поход — уникальная возможность для меня. Не могу же я остаться внизу, когда все мои друзья поднимутся наверх. Именно потому, что у меня новое сердце, я хочу испытать все, ведь неизвестно, сколько мне осталось жить… Но обещаю тебе быть осторожным и не перегружать себя.
— Да… И это начнется уже завтра с утра? Я имею в виду перегрузки, которые возможны при восхождении. Итак, ты полон решимости идти и разубеждать тебя в правильности этого решения — бессмысленно.
— Да, это мало что даст.
— Хорошо, хорошо… Можешь отправляться, если считаешь это столь важным для себя. Только пообещай мне беречься, — сказал отец, обнимая сына за плечи.
— Обещаю, — произнес Лукас и поднял правую руку так, как это делал Джозеф.
— Что ж, если друзья идут, ты не должен оставаться внизу. Лукас облегченно вздохнул. Он получил разрешение на самый будоражащий поход из всех, которые когда-либо были в его жизни. Ему предстояло совершить путешествие на вершину горы и вглубь самого себя. Юноша знал: это вызов — и с нетерпением ожидал момента, чтобы принять его.
Отец высадил Лукаса у дверей института. Юноша думал о том, сколько и каких лекарств ему нужно будет взять с собой, когда кто-то вдруг преградил ему путь. Хосе Мигель вошел вместе с Лукасом и теперь стоял перед ним, уставившись прямо в глаза.
— Как жизнь, праведник? Думаешь, что все пойдет так, будто бы ничего не случилось? Ошибаешься, я ничего не забываю. Я стану твоей тенью, твоей пыткой на все время, которое осталось до окончания учебы. Индеец!
Лукас впервые услышал это слово, произнесенное вслух как оскорбление. Вместо того чтобы возмутиться и обидеться, юноша растянул губы в улыбке.
— Не понимаю, что ты здесь делаешь, — улыбаясь, сказал Лукас. — До понедельника тебе запрещено посещать занятия. Судя по всему, ты вернулся с теми же намерениями, с которыми ушел. Почему ты не оставишь нас в покое и не отправишься поиграть в плохиша куда-нибудь в другое место, а? Назвав меня индейцем, ты сделал самое лучшее из всего, на что способен. — Лукас вытащил шнурок из своего ботинка и повязал его себе на лоб.
— Директор разрешил мне вернуться сегодня. Я и не подумаю оставлять тебя в покое, потому что для меня не имеет значения то, что тебя оперировали и что ты — больной. Ты никогда мне не нравился и хорошо это знаешь.
— А для меня не имеет значения то, что я тебе не нравлюсь. Более того, мне это совершенно безразлично. Я считаю несправедливым решение директора допустить тебя к занятиям раньше, чем Лео. Как тебе это удалось?
— Есть учащиеся первого и второго сорта. Неужели до тебя еще не дошло? — В голосе Хосе Мигеля звучала неприкрытая издевка. Он отвратительно рассмеялся.
Сердце Лукаса забилось чаще и сильнее обычного. Он был взбешен. Юноша сжал кулаки. На протяжении нескольких минут они смотрели друг другу в глаза. Казалось, что молодые люди ведут поединок глазами. Они внимательно наблюдали один за другим, как бы ожидая первого движения, на которое придется тут же ответить.
Хосе Мигель похлопал Лукаса по спине, положив конец этой безысходной ситуации. Почти одновременно с этим в здание вошла вся его банда. Дружки Хосе Мигеля окружили своего предводителя и почти заставили его как можно быстрее подняться по лестнице. Чуть замедлив шаг, Хосе Мигель обернулся и насмешливо посмотрел на Лукаса. Наблюдая за тем, как приятели Хосе Мигеля приветствуют своего кумира, Лукас, не раздумывая ни секунды, позвонил по мобильному телефону Лео.
— Немедленно приходи в институт! Хосе Мигель уже получил разрешение директора вернуться на занятия. Ты не должен отставать. Не теряй ни минуты. Бегом сюда!
До начала занятий Лукас пошел в учительскую в поисках дона Густаво, который отвечал за их учебную группу. Преподаватель готовился к занятиям, разложив книги на столе для совещаний.
— Можно войти, дон Густаво?
— Конечно! Проходи! Что случилось?
— Я хотел узнать, отменили ли отстранение от занятий Хосе Мигеля и Лео?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Я только что встретил Хосе Мигеля.
— Быть этого не может… — с недоумением произнес дон Густаво.
— Он уже, должно быть, в аудитории. Говорит, будто директор позволил ему посещать институт. Я позвонил Лео и сказал, чтобы он приходил… Будет несправедливо, если Хосе Мигель приступит к учебе раньше, чем Лео.
— Ты поступил правильно. Но никому не говори, что это сделал ты. Я скажу директору, что это я позвонил Лео. Не беспокойся. Нужно быть умнее, чем группа Хосе Мигеля. Не видеть, не слышать, не говорить… В этом случае они ничего не смогут сказать. Сейчас самое важное для вас — это учиться и окончить курс как можно успешнее.
— Дон Густаво, хочу воспользоваться моментом, чтобы предупредить вас о том, что завтра я не приду на занятия. Я связан обещанием. Прошу у вас разрешения. Мои родители в курсе.
— Что ты собираешься делать?
— Я собираюсь на гору Орла. Это нечто наподобие курса по выживанию. Обещаю вам, что больше не буду пропускать занятия.
— Ты не имеешь права расслабляться, Лукас. Скоро будут очень серьезные экзамены. Этот учебный год короткий, потому что предстоят вступительные испытания в университет. Для тебя это будет трудно во всех смыслах.
— После того, что со мной произошло, учеба для меня не слишком тяжела.
— Ну хорошо… Не опаздывай на занятия! Будь острожен с Хосе Мигелем.
— Не беспокойтесь. Я научился быть терпеливым, будьте уверены.
Лукас побежал вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Дверь в аудиторию только что закрыли. Он дважды постучал и вошел. Двумя минутами позже в аудитории появился Лео. Среди учащихся возник шум. Преподаватель математики, которая уже начала занятие, обрадовалась, увидев его. Она продолжала объяснение. Когда Лео проходил мимо Хосе Мигеля, он услышал:
— Тебе не позволено находиться здесь.
Оставаясь совершенно невозмутимым, Лео прошел вперед, где сидели его друзья. Они радостно приветствовали своего друга. Преподаватель попросила вести себя тихо и продолжила объяснение.
В это время в кабинете директора дон Густаво сообщил своему руководителю новость о возвращении Лео к учебе.
— Когда я увидел Хосе Мигеля, по отношению к которому было снято наказание, я позвонил Лео, чтобы сообщить ему эту радостную новость. Думаю, что вы поступили правильно.
— Я только… — перебил его директор.
— Не скромничайте, дон Бартоломе. Я вижу, что вас волнуют судьбы наших учащихся, особенно этот тяжелый курс. Вы поступили просто великолепно… — Дон Густаво не давал директору ничего сказать. Он боялся, что дон Бартоломе выскажется против возвращения Лео. — Извините, мне пора на занятия, — сказал преподаватель и поспешно покинул кабинет.
