Лукас притронулся к своим губам. Он застыл, не произнося ни слова. Время, казалось, остановило свой бег. Порыв ветра тронул верхушки кипарисов, которые были свидетелями этого поцелуя, и разметал волосы молодых людей. Пахло свежесрезанными цветами. Не было слышно ни звука, кроме бархатистого голоса индейской девушки. Винона закрыла лицо руками и расплакалась.

— Прости меня, — прошептала она.

Лукас был растерян. Тем не менее его сердце забилось сильнее. Казалось, что тело юноши главенствует над его мозгом. Пока он вел внутреннюю борьбу со своими ощущениями, Винона произнесла:

— Мне стыдно… — Девушка опустила глаза.

— Успокойся… — Лукас не знал, что сказать ей и как поступить после того, что только что произошло.

— У нас было столько планов… Мы поклялись друг другу в любви, несмотря на то что наши семьи были против этого.

Лео издалека заметил, что по центральной аллее кладбища, оглядываясь по сторонам и энергично жестикулируя, приближаются какие-то мужчины. Создавалось впечатление, что они кого-то ищут. Один из них шел задом наперед. Лео показалось, что присутствие этих мужчин может быть опасным для Лукаса.

Он стал делать другу знаки, надеясь, что тот поймет его. Лукас осторожно выглянул на центральную аллею и увидел там Иктоми и Сумасшедшего Пса, которые направлялись в их сторону.

— Я должен уйти отсюда. Ты так и не сказала мне, чего хочет твой брат. Почему он тебя ругал?

— Он хотел знать, видела ли я тебя. И хотя я сказала ему, что нет, он мне не поверил.

— Я надеюсь, что ты и впредь будешь отрицать, что видела меня.

— Я никогда не пойду против Кендаля. Не волнуйся! Я увижу тебя снова?

— Думаю, да…

Винона посмотрела на него в последний раз и закрыла глаза. Она приготовилась к встрече с братом. Лукас и его друг убежали с кладбища так быстро, как только могли.

20

Четыре дня и три ночи

Когда друзья уже сидели в автобусе, в котором возвращались в Город Солнца и в который они влетели на бегу, Лео попросил Лукаса, чтобы тот объяснил, что происходило несколько минут назад на кладбище.

— Итак?.. — инквизиторским тоном произнес Лео.

— Лео, я не знаю, с чего начать, — ответил Лукас, запыхавшийся от быстрого бега. — Джозеф уже рассказал тебе, что человек, который убил Кендаля, теперь пришел за мной. Он хочет удостовериться в том, что его соперник действительно мертв. Отсюда и вся эта кутерьма.

— А поцелуй девушки?

— Вероятно, она находится в заблуждении. Я уверен, что для нее Кендаль тоже не умер полностью. Мне пересадили его сердце, и…

— Похоже, что все вы сошли с ума!

— Пойми, я оказался вовлечен в круговорот событий, которых не искал. До сих пор, когда я просыпаюсь, не могу поверить в то, что все это происходит в действительности. Иногда я сам задаю себе вопрос о том, кто же я есть на самом деле.

— Спокойно, старик. Ты не один, и тебе хорошо известно… — Лео выразительно посмотрел на Лукаса, — что в конце концов твоя жизнь вернется в нормальное русло.

— Сомневаюсь, — со скептицизмом произнес Лукас.

Автобус остановился около дома Джозефа, но им пришлось пройти несколько метров. Друзья поступили так из предосторожности, чтобы избежать возможной слежки. Они дважды обошли квартал. Позвонили в домофон, и дверь сразу же открылась. Брэд, одетый для индейской церемонии, ждал их на лестничной площадке, а Джозеф, со сложенными на груди руками, украшенный хохолком из перьев, поджидал у входной двери. Едва увидев друзей, он нарушил молчание своим громовым голосом:

— Ты слишком подставляешься, — заявил Джозеф, обратившись к Лукасу. — Ты пошел на неоправданный риск. — Он повернулся и направился к типи.

— Откуда ты знаешь? — спросил Лукас, следуя за ним.

— Знаю! И точка.

Брэд остановил Лео, который пошел за Лукасом.

— Оставь их наедине. Боюсь, что Джозеф сильно разозлен.

Человек-медицина сел на пол, скрестив ноги. Лукас, сделав то же самое, расположился напротив Джозефа. В течение нескольких минут они молчали. Юноша знал о том, что следует хранить столь почитаемую тишину. «Тишина — Великая Тайна. Ее плоды — самоконтроль, стойкость, терпение, достоинство и почтительность». Это были слова, сказанные ему Джозефом во время одной из их прошлых встреч. Лукас не решался нарушить это абсолютное равновесие между телом, разумом и духом. Он просто ждал… В продолжение какого-то времени юноша освободил свой ум от всех мыслей.

— Никогда больше не делай этого. — Такими были первые слова, которые произнес человек-медицина, нарушив молчание.

— Я последовал импульсу. Я чувствовал, что должен это сделать. Мой ум поймал призыв Виноны.

— Возможно, ты не поверишь этому, но своим поступком, Лукас, ты поставил под угрозу девушку. Ты не замел следов. Поэтому им известно, что с ней кто-то был.

— Как я мог подумать о том, что могу ей навредить?

— Ты всегда должен думать обо всем. Нельзя оставлять ни одного проводка свободно висящим. Если это не так, ты пропал.

Они снова замолчали. Джозеф хотел, чтобы Лукас обдумал его слова. Затем человек-медицина заговорил опять:

— Винона только что позвонила мне. Она сообщила, что ее брат рассержен и намерен не останавливаться до тех пор, пока не найдет тебя. Он во что бы то ни стало хочет подвергнуть тебя испытанию. Девушка очень нервничает. Твои следы были свежими, а Иктоми умеет читать по ним. Среди наших людей нет никого, кто бы сомневался в том, что он является отличным следопытом.

— А где Винона?

— Они поспешили убраться с кладбища и увезли ее в снятую ими квартиру. Там девушка заперта и находится под наблюдением. Единственное, что им неизвестно, так это то, что у нее есть мобильный телефон, который Винона прячет и использует только для разговоров со мной. Правда, звонит она очень редко, когда под предлогом необходимости пойти в туалет девушка может уединиться.

— А если его найдут? — озабоченно спросил Лукас.

— Лучше думать не о возможном, а о реальном. Теперь тебе нужно готовиться к походу в горы.

— Не знал, что мне придется этим заниматься.

— Любое испытание нуждается в подготовке. Начиная с завтрашнего дня ты будешь есть только хлеб и пить только воду. Ничего больше. До четверга. Ты должен будешь остаться наедине с природой, под палящими лучами солнца.

— А что делать с моими лекарствами?

— Ты можешь принимать их с небольшим количеством воды до тех пор, пока к тебе не придет твое видение. Так ты отключишься от всего. А затем мне придется вмешаться, чтобы помочь тебе вернуться.

— Не знаю, смогу ли я, готов ли.

— Ты готов. Я уверяю тебя в этом.

— Это должно быть в четверг? — уточнил Лукас, и Джозеф утвердительно кивнул. — Но мы договаривались о пятнице… — произнес юноша и умолк, заметив суровый взгляд старого индейца. — Хорошо… Я уверен, что Лео поможет мне уговорить родителей.

— Такой пост люди нашего народа совершают при вступлении во взрослую жизнь и повторяют затем столько раз, сколько хотят. Раздетые догола, удаленные от всего и всех, они подвергают свое тело прямому воздействию солнца по утрам и холода по ночам, без воды и пищи. Так мы, индейцы, находим свой путь.

— Почему я должен это делать? Не поздновато ли для инициации?

— Нет. Ты должен освободиться от всего поверхностного, найти свое истинное «я» и подготовить тело к тому, чтобы принять сон или видение. С этого момента ты станешь одним из наших.

Джозеф опять умолк и начал напевать индейскую песню. «Научи свой ум доверять интуиции, доверять внутренней мудрости, чувствам твоего тела и благословениям твоего духа…» — повторял он снова и снова, раскачиваясь взад-вперед. Когда человек-медицина остановился, он посмотрел Лукасу в глаза, и юноша сказал:

— Не думаю, что ты и я далеки один от другого, несмотря на то что родились за тысячи километров друг от друга и принадлежим к разным культурам.

— Всему, что я знаю, я научился у природы, — спокойно произнес Джозеф. — Она научила меня простым вещам, имеющим огромное значение. Например, белый человек живет в условиях изображенного, оцененного и приравненного к деньгам пейзажа. Мы, как говорил Чарльз Истмен Охайеза, получаем впечатления от реального пейзажа, оцениваемого только нашими чувствами. Ничему лучшему из того, чему мы уже обучились у деревьев, дождя, солнца, гор, животных, цивилизация нас не научила… Наш Аакбаадаатдиа всегда в нас, в то время как вы забываете о своем боге. Белый человек возомнил себя властелином природы, краснокожие люди ощущают себя ее частью. Мать Земля — место, где покоятся наши предки, и вся окружающая природа напоминает нам о них. Земля — наш ежедневный и священный храм, и поэтому, по мнению индейцев, она нуждается в заботе и уважении. «Цивилизованные люди» испытывают под землей ядерные бомбы, бросают в моря то, что называют радиоактивными отходами, вырубают леса, убивают животных в количествах, значительно превышающих их жизненно необходимые потребности. Не буду даже говорить о том, как они обращаются со стариками, женщинами, детьми… Верь мне, мы совсем другие.