Ему уже исполнилось тридцать, он преуспевал и созрел для женитьбы. Квартиру в Нью-Йорке он считал временным пристанищем — так, снял ради удобства; недавно он приобрел под Балтимором ферму и сорок акров земли. И теперь в конце недели менял свой изящный серый костюм на вельветовые штаны и куртку и, строя планы, бродил по своим владениям. За домом был солнечный задний двор, где его жена сможет выращивать овощи к столу. Спальни в доме ожидали будущих детей. Он воображал, как вернется в пятницу домой с работы, а они выбегут ему навстречу, и чувствовал себя на седьмом небе. Бедный Эзра… Только и имеет что этот разоренный ресторан в тесноте и убожестве городского центра.

Однажды Коди пригласил Эзру поохотиться на кроликов в лесу за фермой. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. Сначала Эзра угодил в осиное гнездо. Потом уронил в ручей свое ружье. А когда они остановились на холме перекусить, вытащил из кармана свою старую флейту и принялся наигрывать «Зеленые рукава», распугав при этом всю живность чуть ли не на пять миль вокруг. Не исключено, что сделал он это умышленно. Кончилось тем, что Коди перестал с ним разговаривать, но Эзра с невозмутимым видом продолжал свою болтовню. В полнейшем молчании Коди быстрыми шагами ушел далеко вперед, пытаясь припомнить, с чего это ему втемяшилось в голову затеять охоту. «Мистер Кролик… — блаженно фальшивя, пел Эзра. — Каждая душа должна светиться…»

Неудивительно, что, вспоминая об этом, Коди грыз заусеницы, ходил взад-вперед по комнате и ерошил себе волосы. Неудивительно, что во сне он так скрежетал зубами, что к утру у него сводило челюсти.

Ранней весной 1960 года Дженни прислала ему письмо. Развод будет окончательно оформлен через два месяца, прочел он, и тогда она сможет выйти замуж за Сэма. Уайли. Коди был невысокого мнения о Сэме Уайли, мысленно отмахнулся от этого известия, как от мошкары, и стал читать дальше. «Боюсь, — писала она, — Эзра опередит меня. Ее зовут Рут — это все, что мне известно о ней». Дженни сообщала также, что всерьез подумывает бросить медицинский институт. Осложнения в личной жизни отнимали у нее столько сил, что на остальное их просто не хватало. Кроме того, за последние полтора месяца она прибавила три фунта, до неприличия разжирела и сейчас не берет в рот ничего, кроме салата и воды с лимоном. Коди привык к дурацким диетам Дженни (она была худущей до невозможности) и, оставив это место без внимания, пробежал глазами до конца страницы, а затем сложил письмо.

Рут?

Коди снова развернул письмо. «Боюсь, Эзра опередит меня», — прочел он. Коди попытался представить себе, в чем же Эзра может «обскакать» ее, и в конце концов сделал единственно возможный вывод: Эзра надумал жениться. Что ж, теперь Коди можно не опасаться за своих девушек. (При этой мысли ему почему-то стало не по себе.) Но каков Эзра! Женится! Подумать только, Эзра, это ходячее недоразумение, в церкви во время венчания! Забудет разрешение на брак, кольца, ответы, какие надо давать священнику, с рассеянной улыбкой уставится в окно на колибри. И потом — Эзра в постели с женщиной! (Коди фыркнул.) Имя Рут натолкнуло его на мысль о библейской Руфи, и он нарисовал себе портрет женщины темноволосой, черноглазой, смуглой. Глаза с поволокой. Гладкая кожа. Водопад распущенных черных волос. Жгучие брюнетки — всегдашняя слабость Коди, к блондинкам он был равнодушен. Коди представил ее себе с обнаженными плечами, в алой атласной ночной рубашке. Резким движением скомкал Дженнино письмо и бросил в корзину.

На следующий день образ Рут тоже не давал ему покоя. Он хронометрировал движения рабочих на одном из допотопных заводов в штате Нью-Джерси, выпускающих электродрели. Работа займет не одну неделю. «Соединение детали „К“ с деталью „Л“. Правой рукой деталь берется с конвейера — поиск детали, обхват, деталь кладется на конвейер…» Под враждебными взглядами рабочих он шел вдоль сборочной линии с раскрытой папкой в руках. Черные волосы Рут развевались между стропилами. «Неизбежные задержки — 3. Неоправданные задержки — 9». У нее, наверное, продолговатые, как сливы, чуть раскосые глаза. Руки унизаны кольцами, а длинные овальные ногти покрыты ярко-красным лаком.

Вернувшись вечером с работы, он нашел в своей квартире письмо от Эзры с приглашением в ресторан на ближайшую субботу. «Сердечно приглашаю Вас» было написано посредине официального печатного бланка-приглашения — типичная для Эзры шутка. (А может, он это всерьез?) Боже упаси от этих Эзриных обедов. Опять будут тосты и нескладная сентиментальная речь Эзры, в конце которой он объявит какую-нибудь важную новость, в данном случае известит о своей помолвке. Хорошо бы отказаться, подумал Коди, но что толку? Эзра будет безутешен, если недосчитается хотя бы одного члена семьи. Он отменит обед, перенесет его на другой день и будет откладывать до тех пор, пока Коди не согласится, так что лучше уж поехать и отделаться сразу. К тому же он был не прочь познакомиться с этой Рут.

Эзра слушал своего бывшего клиента — тот объявил, что пришел сюда в последний раз.

— Раньше, — говорил клиент, — это был шикарный ресторан.

Эзра кивнул, глядя на собеседника с симпатией и участием; Коди показалось, что думает Эзра о чем-то другом.

— Раньше здесь была замечательная французская кухня, — говорил мужчина, — блюда с коньяком и многое другое… канделябры, гардеробщица, официанты во фраках. Куда подевались официанты?

— Они смущали посетителей, — сказал Эзра. — Считали, что те ходят как на экзамен, а не просто пообедать. Совсем обнаглели.

— А мне так нравились ваши официанты.

— Теперь у нас домашняя обстановка, — сказал Эзра и кивнул на ближайшую официантку, высокую, сутулую, бесцветную девицу с полуоткрытым от усердия ртом; она не сводила глаз с кофейной кружки, которую несла в обеих руках. Осторожно, мелкими шажками она двигалась по залу. Прошла между Эзрой и посетителем. Эзра отступил, пропуская ее.

— «Нетти, — говорю я жене, — продолжал Эзрин собеседник. — Ты должна своими глазами увидеть ресторан Скарлатти. Не ругай Балтимор, пока не увидишь этот ресторан». И вот мы приезжаем, и на месте нет даже вывески. Вы назвали его «Тоска по дому». Что за название? А оформление! Теперь все это похоже на… огромную придорожную забегаловку.

Он был прав. Коди с ним согласился. На полках по стенам зала красовались стеклянные банки с домашними солениями, кухня была открыта для всеобщего обозрения, там топтались неряшливо одетые повара, готовили свои любимые кушанья (популярные закуски, диетические и национальные блюда — все, что приходило им в голову)… С тех пор как Эзре достался в наследство этот ресторан (заметьте, от женщины), он систематически разрушал его. Теперь он иной раз предлагал в вечернем меню одно-единственное блюдо и сам подавал его к столу. В другие дни выбор бывал пошире — четыре-пять названий, написанных мелом на черной доске. Но и тогда вам могли подать совсем не то, что заказано. «Копченый окорок», — попросите вы, а вам несут рагу из окры. «Вы сильно кашляете, — скажет Эзра, — это блюдо вам гораздо полезнее». Но даже если он и прав, разве так должен работать ресторан? Когда заказываешь окорок, должен быть подан окорок. А так и дома поесть можно. «Через год ты окончательно разоришься», — пророчил ему Коди. И вот теперь Эзра действительно почти что разорился: исчезло большинство его завсегдатаев. Правда, некоторые продолжали посещать ресторан, появились даже новые клиенты. Сюда стали заходить одинокие пожилые люди, которые ужинали каждый вечер за постоянными столиками в этом похожем на сарай зале с дощатым полом. Они могли себе это позволить, потому что цены в меню не были обозначены, клиенты расплачивались прямо с официантами по счетам. И могли в случае чего рассчитывать на скидку. (Разве это законно?) Эзру беспокоило, где питаются эти старые люди по воскресеньям, когда ресторан закрыт. С другой стороны, Коди тревожило состояние бухгалтерских книг Эзры, но он не выражал желания ознакомиться с ними. Был уверен, что обнаружит там страшные ошибки, огромные долги. Лучше не знать, не вмешиваться.