Литмир - Электронная Библиотека

В зале нечем дышать; пахнет потом, тяжелый дух от ароматических палочек. Похоже, это настоящие сатанисты, без дураков.

Люди в черных плащах и черных капюшонах, скрывающих лица — больше трех десятков, — лежали на полу вниз лицом. Двое с той стороны стола остались стоять. На обоих — темно-фиолетовые с золотистым оттенком плащи и капюшоны, также скрывающие лица. Один инстинктивно вскинул при нашем появлении руки: в правой был прямой длинный кинжал, блеснувший в свете факелов.

— Нож!!! — страшно заорала Вязальщица и направила на него автомат. — Бросай нож!!! За себя!!!

Человек выполнил команду после паузы.

Другой был абсолютно спокоен. Именно этот — главный, подумал я.

— Вы кто? — спросил он глуховатым властным голосом.

— Мы пришли за мальчиком, — сказал я. — Отдайте, и мы уйдем. В противном случае устроим бойню.

— Вы не можете его забрать. Он предназначен не вам.

— Открываем дискуссию, — сказал я и выстрелил одиночным в его правую руку.

Тело главного дернулось назад, из предплечья взметнулись капли крови. Рука повисла плетью. Но уже через пару секунд человек вернулся в прежнее положение и заговорил как ни в чем не бывало:

— Вы не можете его забрать. Он не ваш. Он нужен для ритуала.

— Тебя не спрашивают, говноед, для чего он нужен!!! — заорала Вязальщица. От ярости она была не в себе. — Отвязывайте!!!

Время безнадежно уходило; фактор внезапности растворялся. Главный мастерски тянул время. Кое-кто из лежащих зашевелился, начал приподниматься.

— Никому не двигаться, рукоблуды уродливые!!! — закричала байкерша и дала очередь над головами (шевеление плащей прекратилось), а потом сбила выстрелами несколько факелов. Два погасли, но два продолжали гореть на полу. — Будет пожар, — негромко сказала она мне. — У нас минута, от силы две.

Даже отсюда я видел, как кровь из раны главного течет по плащу снаружи.

— Забираю Митьку, и уходим, — сказал я и двинулся к возвышению.

Вязальщица кивнула и зашарила под курткой в поисках новой обоймы.

Я шел между телами лежащих. Дуло АКМ было направлено на главного. Его помощника я считал совершенно не опасным.

Лицо Митьки было мертвенно-бледным. Грудь еле заметно вздымалась: жив. Ну конечно — сатанистам для их ритуала он был нужен именно живым…

Взойдя на возвышение, я откинул автомат за спину и попытался поднять мальчика на руки, но цепь, сковавшая его руки, другим концом крепилась где-то внизу — то ли к полу, то ли к столам. Попробовал распутать — ничего не вышло.

— Развязывай! — заорал я на главного. — Жить надоело?!

— Краткий миг жизни — лишь служение Ему в телесной оболочке, — хрипло и не вполне членораздельно сказал он. Потеря крови давала себя знать.

— Часть твоей телесной оболочки уже повреждена. Хочешь лишиться второй конечности?! Развязывай быстро!!!

Что-то забеспокоило меня на периферии зрения. Я кинул взгляд вправо. Деревянная обшивка стен лениво занималась огнем.

— Артем! — заорала Маша, возясь с автоматом. — Быстрее!

Главный внезапно подался вперед, перегнулся через лежащего Митьку, опершись на здоровую руку. Он был близко, и я мог поклясться, что у него нет лица.

— А ведь я знаю тебя, — прошипел он. — Ты убил Вельзевула, одного из лучших слуг Его! Тебя не будет!

Главный отшатнулся назад, а его помощник молнией перемахнул стол и теперь стоял рядом со мной. Стремительный взмах руки с кинжалом (то ли не бросил тот, то ли имел еще один?..) — я зажмурился… Вязальщица успела первой. Автоматная очередь, нож отлетел в сторону, тело помощника заплясало и рухнуло, обливаясь кровью, с возвышения на пол, на лежащих сатанистов. Капюшон откинулся. Под ним была голова мужского манекена.

Я схватил стоящий справа тяжеленный канделябр и, разбрасывая свечи, что было сил ударил главного в голову. Он без звука завалился на спину. Не глядя, я откинул свое орудие. Оно упало на спину одного из лежащих, и плащ тут же вспыхнул, словно был пропитан чем-то горючим. Человек заорал, вскочил. Вязальщица тут же разорвала его очередью, заорала страшно:

— Всем лежать, твари!!!

АКМ был у меня в руках. Два одиночных — и цепь лопнула. Снова откинув автомат за спину, я подхватил Митьку, оказавшегося легким, почти невесомым, и понесся к выходу. Маша, матерясь и постреливая, прикрывала отход.

— Сколько зла в городе, — сказал я, укутывая мальчика в свою футболку и куртку. — Я и предположить не мог…

— Ухолишь? — спросила Маша. В ее голосе звучала скрытая надежда.

— Не знаю. Нужно как-то передать Митьку моей маме…

— Я отнесу его, — сказала она безнадежно. — Дай адрес…

— Ты уверена, что хочешь это сделать?

Отвернувшись, она помотала головой.

— Маша, — сказал я. — Когда доберетесь до мамы… Я знаю, что доберетесь. Останься у нее. Скажи — я просил. Она хорошая тетка, со своими странностями, конечно… Пожилой человек, нуждается в помощи. Не бросай ее. Не возвращайся к Каракурту.

Она все не оборачивалась.

— И прости меня.

Она повернулась. Ее глаза были совершенно сухими.

— Мне не за что тебя прощать. Пошли.

Мы выбрались из подвала полуразрушенного административного здания напротив ДК. Дождь стоял стеной, как в первое мое утро в этом мире.

— Вам туда. — Я махнул рукой и назвал адрес. — Берегите себя.

— И ты, — сказала Маша, прижимая к себе Митьку. — Ты остаешься один. Постарайся не погибнуть. Прощай. Думаю, мы больше не увидимся.

— Я тебя найду, — убеждённо сказал я. — Там, в моем мире.

Она грустно улыбнулась и пошла, не оглядываясь.

Я повернул в противоположную сторону — на Площадь Строителей. К супермаркету «Центральный». Именно в нем, по словам Харона, сейчас находился Выход.

Здание едва виднелось сквозь плотную завесу дождя: трехэтажное, модерновое, похожее на космическую станцию из фильмов Лукаса.

Внутри, на восьмом этаже (Харон никак не объяснил мне этот феномен; «прими его как данность», сказал он) я должен найти двери, в точности соответствующие дверям в приемную заместителя директора Николая Николаевича.

«Ни в коем случае не пользуйся лифтом, — первое наставление Харона. — Ни один из них не довезет тебя до восьмого этажа. Высадит на другом, зато после этого ты ни за что и никак не попадешь на восьмой».

Обойдя сломанный шлагбаум, я пересек площадку перед входом и осмотрелся. Внешне все выглядело так, как две недели назад, когда я уходил. Я осторожно заглянул внутрь.

«Ни на секунду не расслабляйся. Ловушек много, я не имею права раскрывать их все. Но если ты будешь собран и внимателен — не попадешь ни в одну».

Огромный мускулистый черный дог летел на меня из-за полуповаленной стойки с напитками. Я отпрянул в сторону — и он в прыжке изменил направление… и врезался в тяжелую стеклянную створку дверей.

— Что ж ты такая тупая псина? — в яростном возбуждении заорал я собаке; она рычала и бешено лаяла, кидаясь на дверь, обливая ее белой тягучей слюной. — Второй раз я тебя обманываю, и второй раз ты попадаешься! Смотри: сейчас будет третий!

И я сунулся к проему между неработающими дверьми.

Собака оказалась там одновременно со мной; ее чудовищные челюсти лязгнули, и я выстрелил прямо ей в пасть.

«Не ходи по залу — не ищи прошлого. Может быть, тела твоих товарищей все еще лежат там, где ты их оставил, а может, и нет. Но как только ты переступишь порог, время понесется в два, в три, в четыре раза быстрее. Задача всех — и времени в том числе — не дать тебе уйти».

Я понесся через зал, не глядя по сторонам, лишь ощущая тяжелый дух мертвечины и давно испортившихся продуктов. Я несся к двери, ведущей на лестницу. Она оказалась заперта. Я расстрелял замок, но что-то насторожило меня. Вернулся в зал, отыскал в одной из касс разломанный и опустошенный кассовый аппарат, взял его, вернулся к двери и метнул.

Я попал точно в растяжку, к которой крепились две ручные гранаты. Грохнул двойной взрыв, низ лестничного пролета был разрушен.

48
{"b":"16315","o":1}